Никудышная мать

            Вера жила  и не думая устраивать личную жизнь. Муж в город не поехал, а она, посидевши в деревне без работы, решилась поискать занятия  в городе.  Младшая дочь - старшеклассница, не по годам рассудительная,  подсказала:
- Мама, поезжай, мы справимся тут.  Через год и я приеду учиться.
Город встретил гостью неприветливо. Работу по специальности долго найти не удавалось. Наконец  Вере повезло, и она устроилась  на ликеро-водочный завод  ревизором. Работа была несложной для Веры. Командировки  по районам области давали пищу для размышлений: кругом бросалась в глаза разруха и запустение. Когда то ухоженные пашни родного  Нечерноземья зарастали лесом, каркасы ферм без крыш еще напоминали о советской жизни.  Вера  вспоминала свой колхоз, деревенских стариков, кто просто  прожил свою жизнь,  работая на родной земле, не жалея себя.  Она тоже там работала  до самой перестройки главбухом, знала, как непросто доставался хлеб односельчанам.  Глухой болью отдавалось в сердце от того, что ничего уже нельзя изменить.
            Когда   дочка перебралась в город, Вера уже встала немного  на ноги и не боялась за завтрашний день.  На втором курсе колледжа дочь  привела к ним жить свою подругу Янку.  Мать о ней почти не заботилась. Вере сначала девчонка не понравилась: смуглая кожа и татарский разрез глаз говорил сам за себя.  Янка курила, могла не прийти ночевать, прогулять уроки. Быть строгой Вера боялась, можно было навсегда оттолкнуть от себя этого чужого  поначалу ребенка, поэтому старалась дружить с девчонками, узнавая об их бедах первой.  А бед все прибавлялось: то одно, то другое.  Янке трудно давалось обучение, а влетало заодно и дочке от преподавателей. Зато хореографию она осваивала быстрей своих подруг.  Как то  девчонки пришли домой пьяными и Вера «сошла с рельс», размахивая недвусмысленно металлической пряжкой солдатского ремня.  Янка, съежившись от страха, беззвучно ревела, а когда Вера, остывши, обняла ее, девчонку прорвало не на шутку. Сквозь рыдания, она кричала о том, что от нее отказались родители, что из общежития ее выгнали и из училища могут выгнать.  Так  вскоре и произошло.
Весенним днем Янка села на мотоцикл байкера, что б прокатиться и попала в аварию.  Их сбила машина, выскочившая на встречку. Дочка Веры ехала сзади в машине друга, все произошло на ее глазах. Выскочив из машины, она кричала над телом подруги, стоя на коленях, думая, что она умерла. Стресс был такой, что девчонки обе еле оклемались. Вера была в отпуске, в деревне, но душа была не на месте. Позвонив дочке и чувствуя, что она не говорит правду, кинулась в город.
          Янка вышла из палаты вся в бинтах, осунувшееся личико обрамляли немытые волосы. Вера прижала дрожащую девочку  к своей груди, давая сил. Слез показывать нельзя, она это знала наверняка, улыбаясь, будто ничего не случилось, приговаривая:
- Ничего, ничего, все заживет до свадьбы то.
В тот же день  Вера увезла Янку из больницы домой, что б помыть.   Бинты отрывали   с кровью  с содранных коленок девочки, обработали раны.  Сессия уже заканчивалась, когда Янку отпустили из больницы. Ее однокурсницы помогали, чем могли, но вопрос отчисления Янки из колледжа все-таки встал. На педсовет Вера шагала, внутренне настроенная на настоящую драку.  Что она не мать девочки, ей заметили сразу. Старенький директор может и был на  их стороне, но завучу, матерой стерве, переступить через ребенка  ничего не стоило. Вера говорила  что то о любви к детям, но стену равнодушия было не прошибить. Она шла с педсовета с тяжелым сердцем. Янку допустили до экзаменов, но потом все равно  отчислили.
Как то приходит Вера с работы, а Янка на конкурс танцевальный собирается, переживает, что не все получится, как надо.  Премия была объявлена в десять тысяч рублей, деньги для нее огромные.  Взяла Вера икону  Божьей Матери и благословила Янку, больше не знала чем ей помочь.  Каково же было ее удивление, когда Янка, счастливая от восторга, визжала в телефон о своей победе.  Вера  плакала в такие моменты, плакала от  острой жалости  и своей безысходности.  Она очень бы хотела защитить, уберечь их, своих девчонок, рано лишившихся беззаботной жизни, рано  узнавших, что такое настоящая боль.   Так и стала Янка  подрабатывать в клубах танцами.
              Дочка Веры, сдав сессию, устраивалась на лето официанткой в ресторан, понимая, что мать их тянет  одна, хотелось  хоть чем то помочь. Вера никогда не мешала принимать им взрослые решения.   Светка  старалась изо всех сил, ее везде хвалили: и в колледже и на работе. После смены падала спать, иногда не было сил помыться.  Вера ревела по ночам возле ее кровати, но утром не говорила ни слова. Выдержим, пусть учится быть сильной, думала она, переживая и сомневаясь, права ли.
              По выходным Вера тащила девчонок в храм, где служили семинаристы.  Янка в  платочке с узелком под подбородком и цветной юбке напоминала ангела с картинки.  С густых ресниц ее иногда скатывались слезы:  мать не брала телефон последнее время, родного отца она видела один раз в своей жизни.   Мальчишки – семинаристы из церковного хора смотрели на Янку с большим сочувствием и добротой. На душе у всех становилось легче.  Не только ее девчонки, но и сама Вера чувствовала себя подранком.  Муж, оставшись в деревне, ей даже не звонил, дочери  не помогал совсем.  Еще жгли сердце его брошенные, когда то  слова:
 - Едь куда - нибудь работать….
Вере уже было  далеко за сорок, когда  она такое услышала от близкого человека.  Нелегко было оторваться от дома и привычной сельской жизни.  Она ходила перед отъездом по дому  из комнаты в комнату,  гладила родные стены, как бы запоминая их руками…
           Вскоре  семья добавилась еще.   Дочь  золовки  приехала  в город  поискать работы, да так и осталась у них. Позади уже было училище и первая несчастная любовь.  Специальность парикмахер была востребована, купив инструмент, нашли ей работу  возле дома.
          Съемная «однушка»   Веры  была завалена шмотьем и обувью, учебниками и косметикой, уборка не давала результатов. Вера едва тащила  на третий этаж неподъемные пакеты  продуктов после работы, готовила, стирала чаще всего вручную, автомата не было.
          Жили, конечно, весело, в тесноте, не в обиде. Вера иногда даже в кафе и на дискотеки  с девчонками ходила, присматривала за ними, считала на кровати по ночам, все ли на месте. Сколько бы она не заработала, все равно не хватало.  Работа оставляла желать лучшего, то Веру сокращали, то переводили в другой отдел, то предприятие закрывали. Не раз, меняя работу, она, не имея времени даже поискать что то получше, совалась в первую попавшуюся, как потом выяснялось очередную «петлю».  Другая бы сразу уволилась, Вера терпела, пока не «брызнет кровь из жил», не раз доводя себя до нервного срыва. Волчьи законы, царящие в офисах, вытравляли  все человеческие отношения среди людей.  Вера не терпела несправедливости и лжи,  и если кого-то надо было защитить от самодурства руководителя, она, не задумываясь, делала это. Был у Веры свой невидимый «фронт», не могла она пройти мимо чужой беды.
           Как то ее девчонки,  обидевшись на Веру, объявили голодовку, дома не ели, покупали что-то в магазине.  Вере и самой кусок в горло не лез, реветь она себе запрещала. Расслабляться не время, она отвечала головой за этих троих взрослых  уже детей.  Отступать  Вера не привыкла, а что бы ее поняли, должно пройти какое-то время. Она ждала…
           Из окон кабинета  виднелось здание старого городского храма, над крышей которого всегда кружились голуби. Вера выносила в обед им хлеб, крошила на подоконник.  Потом заходила в церковь, ставила свечу и шептала свою нехитрую молитву за  детей:  пресвятая Божья Матерь, не оставь их милостью  своей,  спаси, сохрани и помилуй!  Мне же прости грубость мою и нетерпение…я никудышная мать…
          Прошли годы. Выросли  Верины девчонки  в настоящих породистых красавиц, повыходили замуж.  Вера еще натыкалась в своей квартире то на атласную ленточку, то на заколку для волос, гладила бережно руками дорогие сердцу вещички.  Самой  искать пару  она безнадежно опоздала,  были дела и поважнее.   Дочка Веры закончила университет, работала, водила сама машину.  Маленькая, хрупкая девчонка была боец, как Вера, не проходила мимо чужой беды, все ее уважали.  Янка укатила в Питер осваивать ресторанный бизнес и мечтала о своем собственном деле. При редких встречах с мамой Верой, она  обнимала ее и всегда говорила:
- Подожди, мам Вер, все у нас будет и у тебя тоже.
          Племянница  делала модные прически  Вере в своем салоне, тоже вспоминая во время работы о веселой жизни в  ее «однушке»,  вместе обсуждали новости и  планы на будущее. А Вера радовалась крепкой дружбе  самих девчонок, что бы ни случилось,  у ее дочери есть не просто надежные подруги, а самые родные сестры.