Клуб писателей в Белграде

                Посвящается руководительнице
                Сербского обшества хайку

Давно прошёл палеозой...

Ты отцвела, найдя другого...

Прощай, не встреченная мной!

Знай, дальше было всё фигово:

Пока вожжался я с душой
и охмурял хазарку злую,
впрямь становился сам не свой,
наощущавшись, что ликую.

Ан, вдруг поймал походки ритм,
реинкарнированный запах,
и взгляд, и матовость ланит,
и тяжесть в волосатых лапах.

То ль звук речей под Тульчиным?..
Рука ль арабки из Тулькарма?..
Дитё полей японских?.. Дым
индо-китайского плацдарма.

У этой кожа, голос в сей,
а в той забойное горенье...
Ах, чудо, девочка-еврей!
А вот и немочки успенье.

Висит неузнанный портрет,
она—аорты замиранье...
Такой сигнал, что  м о́ ч и  нет!

Неотвратимо расставанье.

Всё в разных странах, временах,
стесалась вновь табула раса—
вот здесь страдал, а там я чах
по ней—высокого карасса.

Проглянут глазки в щель. Никаб.
У шведки простота и ясность.
Отверзогромность негробаб
и перуаночки опасность.

Все разлетелись. Всё прошло,
продиффундировало в свалках...

Дурынды платье, как стекло,
и с к р о́ ш и т с я  в бомбометалках.

От них погибнут и цветы,
и лёгкость девушек Парижа...
Атомизирована ты,
румяная, на горных лыжах.

На пир, на Каннский фестиваль,
мои гляделки-папарацци!..
В Монако, в Грассе я как шваль,
пора в Тулум мне подаваться.

В Австрал! Богиня! Кутерьма!..

Мне в Рио срочно ехать надо.

Порт Монреаль... Кубинок тьма...

Картинки в тёплом зале Прадо...

Но там не смотрят на меня—
харизмы нет и я невзрачен...
Но есть родная жидовня—
пусть ею буду околпачен.

Устал от мiра и себя,
от революций, от восстаний...

По-над Турином, всё дробя,

идёт она—предел мечтаний...


2008