Монолог Агасфера

Хорошо тому, у кого чиста
и вода в колодце, и в сердце совесть.
В час, когда вели на казнь Христа,
лучше б я заболел, на тот свет готовясь…

Пребывал за работой – тачал сапог.
Очень нервничал, был в этот день тревожен,
потому что заказ не исполнил в срок,
а заказчик вот-вот подойти уже должен.

Вряд ли я ударил Его по щеке,  –
это лгут и порочат меня, кто может.
Я накатник для ранта держал в руке,
и не мог ударить десницей… Боже!

Но обжечь словами Его обжег:
«Ну, иди, иди себе! Что ты медлишь?!».
В другой руке я держал сапог –
я его дошить собирался немедля…

Не пришлось. И заказчик за ним не пришёл.
Я не знаю, не помню, что дальше было.
Он ответом своим пригвоздил и пошёл,
а меня словно шилом сапожным пронзило!

Я не сразу поверил Его словам,
но свой взгляд обратил на босые ноги,
за которыми по песчаным следам
протянулась змейка кровавой дороги…

И детей своих я давно забыл,
и не помню их имена и лица.
Эту землю я так уже исходил,
что порою кажется: это снится.

Реки, горы, равнины, леса, поля,
и дороги дорог, и дома чужие…
Мне так хочется, чтоб растворилась земля,
поглотив меня. И простил Мессия.

Но кто знает, когда Он придёт опять
и избавит меня от повинности этой:
жить две тысячи лет, сапоги топтать –
от холодной зимы и до жаркого лета.

Я всё понял давно: тому хорошо,
кто, в ладу с собой, не зависит от века,
не сапожником в дом свой трудиться пришёл,
а пришёл, чтобы жить в нём благим человеком.

Рассветает восток. Мне пора идти.
Завтрак скудный и капля со дна полуштофа.
Иисусе… Помилуй… За дерзость прости…
Ибо знаю теперь, что такое Голгофа...