изгой

Доведи себя до отчаяния,
мой глупый и маленький друг.
Не прячь глаза ты печальные
от милых и преданных сук.

Под тенью столбов осветительных,
что днем бесполезней тебя,
напитков пары горячительных -
есть грубая суть бытия.

Ты гол, никому не обязанный,
умУдренный жизнью щенок,
ничем с этой жизнью не связанный ,
имеющий мир весь у ног:

мир крепкого, мир алкогольного,
мир ярого бога огня.
Ты жрец храма этого вольного,
ничто не тревожит тебя.

И где-то в душе, в глубине её
трепещатся мысли о том,
что связи людей - не поганый гнёт,
но опора и зонт под дождём.

Но, верно, душа за засовами,
и тень от родимых столбов
становится кожи покровами,
цепями незримых оков.

И вечер уж рядом. Смеркается.
Становится всё холодней.
И тень, хотя ей и не нравится,
становится только бледней.
Сливаясь с грядущим темнением,
по улицам, прячась от лиц,
бежишь ты, влекомый течением
людским, по наклонной и вниз.

Оковы внезапно растаяли
и таят так каждую ночь,
но ты не становишься правильным,
не гонишь уныние прочь.
Ты веришь, что кто-то найдет тебя,
разбудит от этой тоски,
но дни и часы только бередят
и копят сплошной недосып.
И дома не ждут. И давно уже
ты всех от себя отогнал.
Не гордость уже на твоей душе,
а матерный, грубый скандал.
Под утро опять ты туда придешь -
под сень от родимых столбов,
оковы наденешь. И будет дождь
твой друг до скончанья веков.