Собака

   С детства нас всех учат любить животных. Собак, например. Или даже правильнее сказать - в первую очередь собак. Мы их с рождения и видим чаще, и живём с ними рядом чаще, чем с какими-либо другими животными. Ну, разве если только кошек можно поставить в один ряд с собаками  в данном случае.  Но сегодня я именно про      собак.
     У меня в жизни были собаки. Первым помню белоснежного шпица Чарлика. Когда мы с мамой везли его в такси с птичьего рынка на Петровку, мама сделала водителю замечание, чтобы ехал аккуратнее и говорил тише. Чарлик спал. Смешно. Вырос Чарлик шумным, немного злым.
     Джулька была куплена на рынке у бабушки, скромно стоявшей возле разваливающейся кирпичной стены. Эта лапуля собачьего рода была настолько крохотная, что домой ехала в моей варежке, уместившись в ней полностью.. Длинноногий, короткошёрстный и трусливый той терьер отправился с нами покорять Заполярье. Это была жутко холодная зима 1987 года. В финском домике под снос наша Джулька практически никогда не сходила с дивана на пол, напитываясь теплом от металлического листа, которым была обшита печь. Холодная зима пригнала в дом крыс. Невозможно представить весь ужас бедной нашей собаки размером с этих непрошеных гостей. В июне зима перешла в двухнедельное лето и, перебравшись с нами в новое жильё, Джулька не смогла поменять своё отношение к миру. Врождённое оно было что ли? На прогулках больше чем на тридцать сантиметров она не отходила от ноги. Так и прыгала рядом, словно сказочный оленёнок, выгибая коленца тонюсеньких лапок. Странным образом Джуля полюбила Сашу. Он её не любил, а она любила именно его. Как только муж входил в дом, Джулька радовалась не переставая, подпрыгивала, словно на джамперах, летела ввысь, будто старалась дотянуться своей крохотной мордочкой до лица человека… А человек ли это был тогда? Я улетела с детьми погреться на солнце к родителям. Джулька осталась с мужем охранять не то мужа, не то дом от гостей мужа, не то просто так… А охранять надо было её саму. Как выяснилось, улетая, я видела мою крохотульку последний раз. История её исчезновения так и осталась для меня тайной, гнетущей и иссушающей. “Погнались собаки, что дальше - не знаю”, - вот всё, что я слышала каждый раз, когда пыталась что-то узнать. Нелюбовь к малышке была, видимо, порождением нелюбви ко мне. А может я ошибаюсь.
  Мы продолжили наступать на грабли.
     В доме появился миттельшнауцер Ярд. Как мы его ласково называли - Ярдусик. Дусик. У Дусика были проблемы с купированием. Всё варварство данной традиции бедный пёс вполне испытал на себе. Он долго мучился с незаживающим, зудящим обрубком и носился по двору заполярного гарнизона с одним торчащим и со вторым,не вставшим после обрезания, ухом. К чему нужны были такие издевательства? Мучает совесть. Потому что Дусика мы потеряли в Москве во время очередного отпуска “семьи благополучного военнослужащего”. Дусик по привычке понёсся по дворам, но Москва не гарнизон. Он об этом не знал. Не думали об этом и двое взрослых безответственных хозяев, которые просто отпустили собаку в чужом городе гулять без поводка.
     Позже, ведомая чувством вины перед Дусиком, увидев в арке Нижегородского Кремля потерявшегося миттельшнауцера, я привезла его домой к маме и дала объявление в газету. Хозяин собаки нашёлся. Собака переболела когда-то чумкой, и последствия заболевания были налицо. Но пёс-инвалид оказался умным и крайне приближенным к человеку. Выполнял все команды и спать хотел только на кровати. А хозяин найденного пса  тоже был инвалид. В коляске. Этот пёс-инвалид был смыслом жизни инвалида-человека. Тогда благополучный исход, воссоединение любящих были отмечены подаренной мне бутылкой шампанского и какой-то кондитеркой. Надеюсь, что моему Дусику тоже встретились на пути сочувствующие, понимающие люди. Только вот наша  с ним встреча так больше и не случилась.
     А потом был Дик. Дик, Дикушка, Тишка. Писать о нём можно долго и интересно. Он жил с нами 13 лет. И опять чувство вины. Потому что срок жизни собак не так велик. И наш Дик ушёл от нас в неизвестность. Ушёл тогда, когда ему больше всего нужна была наша поддержка. Мы его предали. И как закончился его жизненный путь - даже страшно думать. Конечно хорошо, что нам не пришлось его хоронить. Мы не помним этих трагических минут прощания. Страусы. И остаётся надежда, что нашей верной собаке тоже повезло. Но чувство вины с нами будет всегда.
     Уля - это очень короткая история. Уже из жизни дочери. Эрдельтерьер с непривычным для меня обликом, слишком гиперактивный и случайный. Меня связывает с Улей всего лишь одна часовая прогулка. Я искренно вкладывала в беседу с ней всё своё видение того, каков результат прогулки должен быть. Уля не поняла. Все результаты мы получили уже  вернувшись домой. А через несколько дней эта забавная собака поехала к новым хозяевам.
     Так к чему эти воспоминания? А вот к чему.
     Недавно на пути от нашего дома к метро открыли новый продовольственный магазин. Недорогой. Сетевой. Оттого пользующийся спросом.  Каждое утро я прохожу мимо него практически в одно и то же время. И вот сегодня во второй или в третий раз, проходя мимо этого магазина, я обратила внимание на собаку, похожую на дворнягу. Скорее всего она такая и есть. Собака эта не одинока. У неё есть хозяин, который как и я имеет некий график своих маршрутов. Когда я иду утром из дома к станции метро, этот человек приходит в магазин за покупками. Свою собаку он привязывает к хлипкому низкому заборчику из труб, выкрашенному в салатовый цвет. Привязывает прямо поводком - рулеткой. Пёс конечно скучает, волнуется, поскуливает и смотрит на двери магазина, не отводя глаз. Садится, привстаёт, скулит, смотрит, снова садится и так до тех пор наверно, пока не появится хозяин. Немного жалко животное, но грусть его понятна и даже вызывает ласковую улыбку. Однако именно сегодня сердце моё сжалось от страха и пронзившего осознания  очень важного.
     Заборчик, к которому привязывают пса, по сути всего лишь символическое разграждение между довольно широкой дорогой с четырёхполосным движением и не очень широким газоном, за которым сразу следует тротуар. Машины несутся так, как носятся  у нас. И вот я представила, что не дай Бог в тот момент, когда верный друг так искренно ждёт того, кому доверяет больше всего в жизни, одна из машин ну просто окажется в ситуации дорожной аварии именно в том месте, где привязали пса… Нет, даже не возможная гибель животного испугала меня столь сильно. Воображение нарисовало животное, которое смертельно травмировано. И вот ему очень больно, шок, но оно в сознании… И бежит хозяин, бросая сумки и падая на колени рядом с истекающим кровью другом. И гладит его, повторяет кличку, просит держаться… А пёс угасающим взглядом глядит в глаза человеку, верит, что сейчас ему помогут, ждёт этого,  ждёт, верит, любит  и … уходит. А если бы просто вовремя подумать о том, куда лучше привязать животное... И к чему это чувство вины потом? Когда уже ничто не вернуть. Только для того, чтобы не повторить ошибок?
     Когда мы на сто процентов доверяем кому-то, мы, сами того не понимая и не желая, налагаем на тех, кому верим, огромную ответственность за себя, за свои чувства, за свою жизнь. Когда нас предают, мы испытываем страшную боль, которая рушит всё, калечит, ломает, переворачивает мир с ног на голову, отнимает жизнь. Это наш результат  нашего же доверия. А что тот, которому верили? Он порой даже ничего и не знает про эту ответственность, которая на нём якобы лежит. Так, допускает мысли, гонит их, задумывается и забывает. Я была хозяйкой собак, тем человеком,  которому верили. А сегодня посмотрела на то, что со мной произошло в жизни, глазами собаки, которая верит другим. И я поняла, как тяжело было моим Чарлику, Ярду, Дику. Как непонятно всё было для Ули, которая даже не успела ни к кому привыкнуть. Я поняла и повторила для себя несколько раз - у меня не будет больше собак. Почему? Я побывала на их месте. Я доверяла, но меня предавали. Я знаю теперь, какая высокая цена у доверия. Как страшно его терять. А утратив однажды, можно уже никогда не вернуть. С какой стороны утраты ты бы не стоял.Как жаль, что моё понимание пришло слишком поздно.