И смех, и грех. XII

(отрывок из романа "Скитея")

У Каверле три магазина,
Две фермы, мельница, земля,
Такси три штуки (да-с, не хило!)
В аренде, вскачь. За короля
Шакура внук теперь в округе.
Хоть не в почёте жмот в народе,
Для слуг-наёмников всё ж – босс,
Хозяин, шеф! Какой вопрос?
Ведь голод, он тебе не тётка:
И шапку снять, и спину гнуть
Заставит; и не как-нибудь,
А вточь, конкретно, ясно, чётко!
Житьё-бытьё теперь в селе –
У ног Шакурки-Каверле.

Куркуль – он есть куркуль, навеки.
В районе знает стар и млад,
Как жаден Каверле к копейке –
И душу дьяволу продаст.
И продал! Даже с потрохами,
С тугонабитыми мешками
(Слух любит слово «кошелёк»;
Для Каверле ж сойдёт «мешок»).
Итак, крутое ждёт нас дельце!
…В округе каждом и краю
«Каталы» есть. И как в раю
В картёжных играх те умельцы.
Прознав страсть «боссика» к деньгам,
Те  в жизнь – мошеннический план!

«Что просто, то и гениально!».
Все «классики» картёжных дел
«Закон» сей чтут феноменально.
А в остальном для них предел
Не существует на планете,
На этом и на том, знать, свете.
Им бог – «шаха», их ангел – «туз»,
«Король» – отец, мать – «дама»... Плюс
До нитки обобрать живого
Иль мёртвого – им всё равно!
Видали вы их лишь в кино
(Да автор в их кругу немного
Сам «банковал». Что ж, грешен, да.
Но – завязал. И навсегда).

А Каверле, лошок «фартовый»,
Попался мёртво на крючок.
Трючок «катал» – «простой и добрый»:
Резвился б ветром «дурь-бычок»;
Дать больше воли «супермену»,
Чтоб фраер сдуру или спьяну
Поверил в счастьишко и в фарт;
И бросился б в объятья карт!
И вот он – миг «катал» заветный:
Мухлёж, краплёнка, понт – краса!
Лицом похож… на мертвеца,
Артист – «катала»: с виду бледный;
Нутром – железных нервов сеть
(Не дай вам Бог за стол с ним сесть!).

Шакурчик – сел… Он в Чебоксарах
Шнырял по «высшим» этажам
В тот день: синеют на бумагах
Под вечер подписи и штамп.
Прёт важность из буржуя танком;
К нему копейка валит градом:
Урвал за взятку пай села,
Что раньше пасекой была.
А те, сидят что в кабинетах, –
Конвертики хрустящих «штук»
Бесстыдно хапают, без мук;
Непыльная работка эта!
Хапугам «босик» – уж как «свой»
(Хоть «тряпка» лишь под их пятой).

Но нынче жмот-куркуль Шакуров –
Аж «крендель-менделям» ровня;
Нет, выше: он взлетел до Фордов;
И Мелкин  – сам глава –  фигня!
И провернул же нынче дельце
Шакурчик! Впляс ликует сердце;
И тело жаждет крутизны;
Буржую улицы тесны.
Он мчится на «родное» место, –
Где «выпивон» и закусон,
И проституточки с «котом»;
Шакурчик там – как дома, часто.
Там бренд «малины» – зал игры
(Цветёт уж с ельцинской поры).

Что только не «цветёт» с той вехи,
Как сел на трон пьянчуга-царь?!
И речи нет про то, ребятки
(Про дерьмократию-кошмар).
Вздохнём лишь грустно, мимоходом,
Что до сих пор державе стоном
Аукается ЕБН –
«Прихватизатор-супермен».
Дивился мир от сверхнахальства
И от размаха воровства;
Муть-жуть махрово расцвела
В деньки «братвы-семьи» Бориса!
«Фрукт» тех времён – вот: кабачок,
Туда рвёт когти «босс»-чушок.

К тому ж, «рвач-шишка» в кабинете,
Ему меж делом намекнул,
Что нынче не было б излишне
От «тяжких» дел взять «гул-загул».
Чинуши-взяточники тоже
Сюда, в «тенёк», частенько вхожи.
А этот, зверски кто «берёт»,
Случается – ночь напролёт
С «ночными бабочками» в ложе
«Порхает», путь земной забыв!
И матом вся и всё покрыв,
Бывает, и «ширнётся» даже.
В местечко злачное – в кабак –
Летит Шакур на крыльях как!

Вот домик сей (хм-м, «ресторанчик»).
И здесь, по ходу-то домой,
Засел «успешный» наш буржуйчик,
Довольный, что в «ладу» с башкой,
А то-о: в барсетке – три «лимона»!
Снял только что. Там, в банке, много –
В три раза больше на счету
У «боссика». «Я всё могу!», –
Он крякнул б всем нутром по-царски,
Как всей планеты господин!
Но – в ресторане не один
Шакурчик. Всё ж, как по-соседски,
Мигнул мадамочке одной.
В ответ – улыбочка от той!

Улыбка у таких красоток
Тебе – что маслице в огонь;
А лик – звезда, нрав – тих и кроток;
И голос – ключика что звон;
Тут спутаешь Мадонну с гидрой!
Да в светотени лживой этой –
В миганьи всякой мишуры
Под грохот шлягерки-попсы –
И серость вдруг мелькнёт сверхзвёздно;
Великим глянется дурак;
Царьком покажется босяк!
Ведь в полумраке – глюк, известно.
А краля эта стала вся
Для «босса» – ясная краса.

Вошла хоть в залу только-только,
Но словно солнце с ней взошло!
Тут Каверле стал юным будто
(Да в кровь шампанское «дошло»);
Вскочил – и стол, и стул для дамы
Вмиг предложил… Начало драмы –
Банально; жизнь такова.
У «босса» – кругом голова
От водки, спеси и от кайфа,
Что он (хоп!) – «маччо» сей мамзель,
Которая – что «клад-модель»!
Бабло Шакура – ключ от «сейфа»
(Так мнилось «боссу»). Лох – в вальс, в пляс,
Впритык прилипши к «кладу». Класс!

Для пары музыка гремела;
Официант шнырял вкруг них;
Фальшивя ноты, что-то пела
Для «голубочков», для двоих
Певичка (иль техничка?) хрипло,
Собачкой-сучкой воя сипло.
Ей Каверле влепил (крут, лих!)
В щель меж грудей горсть чаевых.
И та, виляя телесами,
Пустилась для «влюблённых» в пляс, –
То ль эпилепсию, то ль секс
«Рисуя» задом и глазами.
Бас-гитарист по струнам бил,
По ходу в глотку водку лил…

Тем временем в соседнем зале
Шла тихо-ладненько игра.
Степенно в карты тут играли
Три «джентельмена». Подвела
К ним каверлерчика «моделька»;
Представила: мол, так и так-то, –
Кругов, мол, высших человек;
Таких, мол, мало; вовсе нет!
Сама представилась… подругой
По жизни «маччо»-Каверле.
И села рядом; с ним, в игре
Она ему, мол – ввек порукой.
И «кавалера» в щёчку – чмок;
А у того – в тумане мозг.

«Всех на уши поставить в силах!
Он – Босс! (Так видится ему
В глазах своих осоловелых);
Он – пуп земной, а не муму!
Захочет – рявкнет по-медвежьи;
Иль – пальцы в рот, и чисто леший
На всю округу выдаст свист;
В сравненьи с ним – нуль… даже Христ!».
Такие борзые мыслишки
Вихрились в мутной голове;
В карманах – хруст купюр-лавэ;
У «босса» в гору прут делишки!
Что хошь он купит и продаст, –
Богат, как Крёз (иль как там – Красс!).

От водки да от пылкой страсти
Прёт в Каверле адреналин
(Не к месту ж страсти и мордасти,
Когда в кровь вдарил… клофелин!).
Красотка знала своё дело;
И стаж, и опыт уж имела;
Звалась «Маркизой» у «катал»
(Её Япончик сам знавал!).
А тот, кто шлёпнул в кабинете
Печати лоху – ей слуга;
О, длинная её рука!
Над Каверле сомкнулись сети:
В игре с ним – мэтры, сам мандер,
Их старший. Это вам не хер!

«Танго японское», «третями»;
Иль «тринька» – милая «сека»,
«Очко», «свар», «покер»… Мастерами
Здесь были все. Все – экс-зэка.
На вид – добрейшие ягнята,
Простейшие «свои» ребята.
Уже продули Каверле
«Почти всё-всё, что при себе…», –
Так выдохнул один открыто.
Другой вот вышел из игры.
И – «свара». «Боссу» тут тузы
Все три попались, вот-те фарт-то;
Тип-топ идёт его игра!
(Лишь как б чуть глючит голова).

«Моделька» – рядом: «ангелочек», –
Пылинки с «боссика» сдувать
Готова вся, и голосочек
Звень-колокольчику под стать…
С ним – королева, «туз» (три!) – в лапах,
А «свара» – уж гора в банкнотах;
Всё бросил в «банк», что есть с собой
Шакурчик! Как и тот, второй.
Ещё, – «босс» с цифрой шестизначной
Чек бросил на зелёный стол;
С тремя «тузами» гордо встал,
Из пасти – мат семиэтажный!
А тип напротив, сер как мышь,
На стол – «девяточки»! И – тишь…

Игра такая: бьют «девятки»
«Тузов», коль встали «сам на сам».
«Скользки», «случайности» и «складки»… –
Пароль родная шулерам;
«Тейдеки», «съемка-галатина»,
«Зарядки», «сплавки»… Это тина!
Дружок, отбрось воров словарь
В сторонку. Здесь – простой базар.
Но тут отвисла челюсть мигом
У Каверле. Как ветер сдул
Прыть, важность… Рот раззяв, на стул
«Босс» рухнул, всё продув со свистом!
«Маркизочки» и шулеров
И след простыл. Их «путь» таков.

Их стол игральный – без предела;
Все континенты, целый мир!
Нигде им нет преград для «дела»;
У них везде, всегда козырь.
Людская глупость – «хлеб насущный»
Картёжникам-каталам; ушлый
И лис хитрее сей «народ»:
Обманут даже Небосвод,
Коль в их руках шуршит колода.
А тут попался… лопушок –
С карманом полненьким чушок, –
Спецам настала здесь свобода!
Успех – рук ловкость, юркость глаз…
Разули лоха – «высший класс»!

Вопил и бился Каверлишка
Башкой об стенку. Вызывал
Полицию, кого-то… «Чмошка»,
Тьху, даже к дьяволу взывал!
«Спасателей» не находилось.
А клофелина накопилось
В «лошаре» – лошади паёк!
И вот «терпило», как мешок,
Обмяк, уснул; да вот… навечно.
Сперва не поняли менты:
Что – с пьяного? Одни понты;
И – в «обезьянник» лоха, прочно.
А там – клиент уже «готов»!
А дальше хватит и трёх слов.

Картина ясная… для морга:
«Виновник смерти – алкоголь».
Возились с пьяницей недолго,
Врачам-рвачам с него грев – ноль.
И жёнушка рукой махнула, –
Причин с лихвою уже было;
А тут – за «край» уж: муженёк –
По ресторанам, с девкой… Чёрт!
Куда-то, как-то испарились
Все деньги в банке, за денёк;
Ах, напортачил муженёк!
Из глаз буржуйки слёзки лились.
Но не за душу Каверле,
А за счета, что… на нуле.

И – в тот же день взвинтила цены
Вдова в «спиртбаре» и в ларьке:
Мол, рухнули на плечи беды;
Мол, траур – жуть, не так себе!
Торгашка шанс малейший даже
Не упускала. «Стать богаче
В любом делишке, в каждый миг!» –
Кричит душонка в ней и лик.
Зовётся это мироедством
В народе с дедовских деньков.
Тут список схожих с ней дельцов
Вам выдал б автор айн-моментом.
Да толк какой? Да никакой:
«Деляг» того калибра – рой!

Немного ж земляков, тут скажем,
Пришли проститься с торгашом,
С продавшим душу проходимцем,
Со стрёмным, злым ростовщиком.
Но многие, «закон» нарушив
(«Не поминать худым усопших»),
Аж с матом плюнули вослед:
Мол, дрянь был, а не человек
«Босс»-Каверле-Шакур, внук вора!
Попяра лишь, зевая, «пел»
За деньги (да «пострел поспел»)
Под карк вороньей стаи-хора.
Махал кадилом, псиной выл,
Вдове разочек подмигнул…

И та украдкой улыбнулась;
Да тут понятно – что-почём…
Не будем же на эту низость
Взирать, читатель. Отойдём
От этой мерзости подальше.
Щебечут пташки, слышь, вон, в чаще;
Звенит в тенёчке родничок;
Жуёт травинушку бычок;
Поодаль чуть – его хозяин
Сухое сено в стог кладёт…
Словечком, трудится-живёт
Деревня – не слуга, не барин.
Здесь ведомо всем всё насквозь:
Кто – вдоску свой, кто – в горле кость.

Тут всё всегда о всём известно;
Вот – «ЦРУ да ФСБ».
Они б тож крякнули тут «лестно»,
Сей арсенал прибрав себе, –
Секрет феномена земного!
Но не сдаёт глубинка «кода».
Загадка-то деревни та
Переживёт и города,
И власти всякие в России.
А Тайна тайн вся – в мать-земле,
Что жизнь дала тебе и мне,
Возвысила под солнце в сини.
Пришли из праха, канем в прах.
…Лети в народ, стих, на крылах!