об этом надо молчать

догадываешься,
как надо сильно любить тебя,
чтобы представить тебя седой?
ты совершенно точно не станешь злой,
и вокруг тебя, может быть, будут дети,
ты будешь расчёсывать им волосы на рассвете,
а ветер - густой, порывистый, горный ветер
будет звать вас к себе домой.

тебе все так же будут идти белые рубахи,
кожаные сандалии, смех и серьги, обвитые янтарём,
серебристые кольца на строгих, изящных пальцах,
родинки на висках, глаза, очерченные не углём,

но чем-то вроде него. и, стало быть, талый снег,
кусты горечавки, чабрец и алый ковер брусники,
фиалки, застигнутые грозой, и крики
белоклювых гагар.

ты знаешь,
постоянству их пар остаётся только дивиться,
ну настолько визгливые, странные птицы...
да-да, всё стерпишь, покуда безумно влюблён.

лён, белый беспечный лён на твоих коленях
полинял и смотрится совсем небрежно,
я не знаю другой, что была бы такой же нежной -
оттого потерял покой.

я давно не свой, ничей, ничего не пытаюсь значить,
не прошу удачи и тебя у господа не прошу.
всё, признаться, могло бы случиться иначе -
но теперь же в твой город и старенький шаткий дом

возвращения нет. как и нет у меня ни малейшего права на имя,
выпаленное сгоряча.
я иду и иду, но свеча в руке у меня не гаснет.
я на свете не видел прекрасней и хрустальнее не встречал.

хоронить тебя, конечно же, станут в красном.
только об этом надо молчать.