сказка про слона

У Мэри был слон. Он жил в комнате. Но Мэри долгое время его не замечала.

… Жил-был слон-в-комнате — слон непонятного цвета.
Он слоняться умел аккуратно — не портил паркета,
не шумел, не мешал и смотрел понимающим взглядом.
Жил и был… Впрочем, Мэри была ему рада.
То есть, безусловно, была бы, если бы..
Но Мэри его не замечала:
она то мечтала, то скучала, то жевала неприятности, а иногда - бутеры,
запивала все чаем.
За окном - то листопадило, то снежило.. Слоилось, ложилось. Жилось и путалось.
Все, хватит!
Мэри решила устроить… ну, хотя бы, перестановку что ли.
И, вдруг (совершенно вдруг) наткнулась на слона.
— Ну, здрасьте! — сказала она,
— Где же вы, моё… гм… сказочное счастье, прятались-то все это время, такой огромный?
На что слон хмыкнул и скромно промолчал.
— Слон, хотите печенья?
— Не отказался бы..
Дело ясное — слон ведь любил печенье. И, конечно, варенье вишневое (без косточек!). И очень любил рассказывать рассказы-про-то-чего-никогда-не-было.

Еще слон любил море.
И он рассказывал, как однажды давным-давно, в какой-то прошлой жизни, когда..
(говорят, еще в те времена, когда в море утонуло время..) он жил на морском побережье. Скорее всего, под пальмой. Хотя, возможно, это была азалия (совсем как та, что цветет на подоконнике). И каждое утро слон выходил на берег и садился у самой воды и смотрел, смотрел… как дышит море. А чайки приветственно махали ему крыльями, отправляясь завтракать, и что-то кричали по-своему по-птичьи… «Доброе утро!» — отвечал им вежливо слон. А, потом, долго-долго думал про море, и про чаек, и про то, что было бы, если бы рыбы были птицами, птицы — рыбами, если бы в мире перевернутом море сверху висело пушистыми волнами.

… Да — у Мэри теперь был слон. Сказочно-настоящий. Но дням это было неважно.
Они — точно маленькие лошадки с поклажей
или важные верблюды с усталыми спинами, идущие дел караваном длинным.
Они — неизменные и неумолимые.
Приносили и складывали у порога
много
ежедневного-срочного-неотложного.
После, уже и в комнате складывали тоже
тяжеленно-много
свертков, бубнящих унылое «надо».
Слону стало тесновато, вернее — тееесно!
И он уменьшился совсем чуть-чуть… (чтобы было побольше места).
Но дела приходили и приходили… ворчали, гудели.
Больше и больше..
Недели неделили… з а к а н и т е л и л и… за-
хватили, тянули Мэри.
Слон часто чихал от пыли… Слон стал совсем серый (сирый?).

… И одним непроглядно-занятым вечером, в самый канун Нового года Мэри внезапно заметила, что в комнате было почему-то непривычно пусто. Вернее, слишком просторно. Как будто даже холоднее. Мэри поёжилась.
Под шкафом в дальнем углу кто-то возился. Она заглянула под шкаф и едва разглядела маленького, просто крошечного — величиной с мышь — слона. И слон пискнул ей что-то то ли слоновье, то ли мышиное, но - весьма печальное. Мэри потянулась было к нему, но слон — ап! — и растворился в воздухе. Или это он просто слишком уменьшился. Кто знает…
Зато на письменном столе Мэри нашла листок, на котором вишневым вареньем было выведено:
«У Мэри был слон.»
И всё.
Тишина ходила по комнате, приложив палец к губам. И нетерпеливые дела прекратили вдруг свое несносное назойливое гудение. «Тик..» — чихнули часы и замолкли. Чернело окно. Жалобно липли к нему заблудившиеся хлопья.
Надо… поскорее…
завести часы. И..
Тут Мэри поняла, что должна обязательно успеть придумать сказку. Сейчас же. Непременно. И спрятать в ней своего слона. Успеть до Нового года. Иначе слон никогда-никогда не вернется.
Хлопья все липли и липли к стеклу.. Мэри стала торопливо записывать:
«Жил-был слон,
отличный пузатый слон
непонятного воздушно-лилового цвета..
Он слоняться умел аккуратно — не портил паркета,
не шумел, не мешал и смотрел понимающим взглядом.
Он вернется.
Слон вернется, потому что.. Мэри будет ему очень рада.
И, когда он вернется..»