Князь Ярослав Мудрый Глава I

Детство

Сложны были отношения
Его матери с отцом.
А возникли осложнения,
Когда стал он подлецом.

Изнасиловал Рогнеду
За отказ женою быть,
Так всю жизнь эту обиду
Пронесла, без сил забыть.

Она стала, как добыча,
Отменён был брачный пир.
Предков был забыт обычай;
Без шутов, гусляр, задир.

Сердце женское загадка,
Не смогла родных забыть,
Но влюбилась без остатка …
Не стремилась это скрыть.

Раз любовь, пошли и дети.
Двойня – Изяслав, Мстислав.
Смерть меньшого взяла в сети,
Изяславу жизнь послав.

Ярослав, Мстислав, Предслава,
Всеволод – был целый куст.
Они были, как оправа,
Как итог их нежных чувств.

Но не всё было в порядке.
Ярослав – второй их сын
Повитух по недоглядке
Правой ножкой был раним.

Хоть одна из них шептала:
- «Глянь! С ногой-то что не так?»
А другая отвечала:
- «Спеленаем … эт пустяк …»

Боль пришла, не отпускала,
Мальчик плакал каждый раз,
Когда нянька пеленала,
Без внимания подчас.

Так и стал он хромоножкой.
Князь не верил, что пойдёт.
Мальчик рос, терпел немножко
И играл всем, что найдёт.

Был у князя воевода,
Правда бывший, звали Блуд.
Он помог сместить «урода»
Ярополка – знатный плут.

Вызвал в терем к себе Блуда
И сказал, как приказал:
- «Должен ты добиться чуда,
Чтобы сын на ноги встал.

Я кормильцем назначаю
Ярославу, на всю жизнь.
Воспитатель – величаю!
А не сможешь, откажись».

- «Не могу я отказаться,
Мне мальчонка очень люб.
И за честь сочту назваться
Воспитатель – однолюб».

Первый раз зашёл в светёлку,
Когда мальчик ещё спал.
- «Я приставлен здесь к ребёнку», -
Тихо мамке прошептал.

- Он вставать хоть раз пытался?» -
Очень тихо просопел.
- «Нет ни разу и не рвался,
Знать не очень-то хотел.

Ножка правая больная
И, похоже, что болит.
То ли зная, что хромая,
Не даёт вставать, ревит.

Зато ползает он ловко,
Бьёт ручонками об пол,
С хохотком трясёт головкой,
Не капризен и не зол».

На другой день Блуд явился
К Ярославу, он не спал.
И малыш не удивился,
А смотрел, как будто ждал.

Взгляд доверчивый по-детски …
Дрогнул Блуд и вдруг понял,
Здесь не будет по-соседски,
Он судьбу свою «обнял».

Подхватил мальца на руки,
Над собой подкинул вверх.
От души, а не от скуки
Много раз, … услышал смех.

Ярослав визжит в восторге,
С криком ножками сучит.
Нянька замерла, как в морге,
Онемела и молчит.

Поиграв, он молвил няньке:
- «Потеплей его одень,
Мне мальца с собой отдайте,
Нужен мне хотя бы день».

Из ложниц Рогнеда вышла:
- «Ты куда это с дитём?»
- «Не шуми, уснул малышка,
Покажу … и мы придём».

- «Осмотреть-то кто решился?»
- «Не могу тебе сказать.
Волхв он. … Всё! Я побожился,
Что о всём буду молчать».

Его ночью ждал Славута,
Конюх князя он же псарь.
В доме каменном из бута,
Жил один, как жили встарь.

Блуда ждал, как и решили,
Хоть усилился мороз,
Заходить в дом не спешили:
- «Ты, надеюсь всё принес?»

Блуд кивнул, зашли в калитку,
А затем уже и в дом.
- «Вот в ту дверь. Сними накидку,
Дом протоплен байдаком».

Он зашёл. Темно и тихо.
Чувство – словно он один.
Присмотревшись, видит синха,
Волхв для нас, как жрец един.

- «Где твой княжич? Покажи-ка.
Ножка где? Ну, хватить спать …»
Блуд подумал: «Вот Славута!
Я просил же не болтать».

- «Вы Славуту не ругайте,
Ничего не говорил.
Что скажу – запоминайте!
Новость я вам подарил».

Волхв потискал Ярослава,
Мальчик гукал, но молчал.
Ножку щупал слева, справа …
Даже тут не закричал.

Сам укутал Ярослава,
Сел на лавку, загрустил …
Обнял голову сначала
И, вздохнув, заговорил:

- «Будет мальчик Русью править».
- «Впереди два брата есть!» -
Блуд аж встал: «Чего лукавить?
Святополк наследник здесь».

- «Князем будет он законно». -
Голос волхва вдруг окреп:
- «Победит ошеломлённо!
Случай редкий и нелеп.

А судьба ждёт не простая,
Всё ему расскажешь сам.
Как родня, как будто стая,
Будут рвать власть по кускам.

Он прервёт это безумье
И предательство найдёт.
Счастья нет, одно бездумье,
Только власть. Пусть сам поймёт.

И учти! Всё это зная,
Не делись ни с кем, всю жизнь.
У тебя судьба такая,
С Ярославом быть, держись».

- «Почему нелепый случай?
Ты не станешь помогать?»
- «Он ромеев Бога учит
Будет это насаждать.

Но друзья мои страдая,
Не намерены вредить.
Русь становится другая,
Значит, так тому и быть».

Волхв, тем  временем, собрался
Уходить, к двери шагнул.
Блуд сначала растерялся,
Всё смешалось, как уснул …

- «Э-э-э! Любезный, а как ножка?» -
Блуд, вдруг вспомнив, закричал.
- «Как ходить-то, хоть немножко
Будет? Я ж с того начал».

- «Ты теперь здесь самый главный
И тебе учить ходить.
Если замысел державный,
Значит князем ему быть.

А не сделаешь, как надо,
Князь без ног – это не князь!
Выбирай, что любо, радо …
Вот и вся меж вами связь».

И ушёл, не попрощался,
Бухнула входная дверь.
Блуд, как с пастырем расстался,
Хочешь верь, а хошь не верь.

Тут же вспомнил о Рогнеде.
Как с ней быть? Что говорить?
И решил, что о беседе
Никому, … так легче жить.

Сам себе сказал: «Я буду!
Научу его ходить!
Приравняют это к чуду?
Бога пусть начнут молить».

Так судьба, жизнь Ярослава
Стала вся в его руках.
Станет князем – будет слава!
Волхв витал не в облаках.

Блуд домой пришёл под утро,
Княжич, чмокнув, крепко спал.
А Рогнеда ждала будто,
Вышла встретить, взгляд молчал.

И тогда он первый начал:
- «Будет Ярослав ходить!
А раз так, то это значит,
Не мешать мне, не вредить».

На глазах Рогнеды слёзы:
- «Милый Блуд, ты как Христос!
Мальчик твой! Уйдут «морозы».
Будет так! И весь вопрос».

С этих дней у Ярослава
Жизнь пошла другим путём.
Нянек целая орава
Стала только лишь плетнём.

Так прошли лихие годы,
Ярослав подростком стал.
Гены дали свои всходы,
Став не тем, кого князь ждал.

Да! Владимир часто злился,
Видя сына, хмурил бровь.
Хромота? Таким родился.
В нём текла другая кровь.

Внешне стал похож на деда,
Чистый Рогволд, как намёк
На убийство, ради бреда,
Что потом стал, как «конёк».

Рогволд Киеву загадка,
Его знала только дочь.
И Рогнеде не догадка,
Что сын с дедом прям точь-в-точь.

Каково же было князю
Видеть Рогволда в упор.
Ежедневно, в робкой фразе,
Слышал каждый день укор.

Сам пытался оправдаться …
А зачем дала отказ?
Оскорбляла, стала драться …
Сам себя пытал не раз.

И папаша подвернулся
Тоже, видно, сгоряча.
Рубанул, не промахнулся
И слетело всё с плеча.

Заболел он полонянкой
Как казалось, на всю жизнь.
«Завязать» не смог с гулянкой,
Много здесь причин слились.

Ярославу те мучения
Невдомёк – был слишком мал.
Доставляли огорчения,
Что отец с ним мрачный стал.

Блуд, была всему замена,
Ярослав с ним просто цвёл.
Слов не знал таких – измена,
Это позже приобрёл.

Он ведь тоже был в опале,
Князь не мог ему забыть,
Ярополка вместе брали,
Но предатель Блуд. Как быть?

Воеводой Ярополку
Блуд служил немало лет.
Факт не спрячешь, как иголку
В стоге сена, не секрет.

Благодарен был князь Блуду,
Что помог он Киев взять.
Воеводой взять иуду
Не решился, взъелась знать.

Вот и сделал его «нянькой»,
Воспитателем, для всех.
Ярославу забавляйкой,
Но не стал Блуд для утех.

И Блуд думал постоянно:
- «Как Владимир князем стал?
Младший сын, рождённый странно,
Мать рабыня, … князь-то знал?

Всё же князем новгородским
Сделал князь, его отец.
Кто мог думать, не сиротским
Будет робич, а творец.

Ярослав тоже не старший.
Что калека? Ну и пусть.
Он при мне не станет падший.
Будет князь! Прославит Русь!»

Подошёл как-то Славута,
Как под нос, пробормотал:
- «Конь стоит для шалопута,
Заниматься час настал.

Ножку выправит, как надо,
Непременно конский круп.
Без седла, ходи с ним рядом,
Конь спокойный и не глуп».

И действительно, как только
Блуд мальчишку посадил,
Засмеялся он довольный,
Даже конь и тот ожил.

С этих пор конь самый главный
Ярославу стал, как друг.
Даже в чём-то богонравный,
Словно близкий его круг.

День, как миг, а там недели
Пролетали, как один.
Мог уже не еле-еле …
Блуду стоило седин.

Рысь, галоп, … нога прижата.
Больно? Ярослав терпел.
Только так, как медвежата,
С мамкой всё хотел, умел.

А Рогнеда вся сияла.
Блуд её стал вдруг ближе всех.
О таком и не мечтала,
Чтобы так развить успех.

Но не долго длилось счастье.
Князь опять ударил в блуд.
Взял Мальфриду в одночасье,
Святополк, сын, очень крут.

Княжил в Турове с полгода,
Сам Владимир и послал.
Где Рогнеде ждать исхода?
Кто уймёт? Весь мозг пылал.

Среди ночи князь проснулся
И, как кот, с ложниц вскочил:
- «Ты … ты что?!» - и ужаснулся,
Острый нож над ним застыл.

То была рука Рогнеды:
- «Ты угробил весь мой род!
Рогволд – княжеской породы,
Двоих братьев, весь народ!

Ты не любишь Ярослава!
То, что хром, он не причём.
Баб, зато ну, просто лава,
Шлюхам здесь всё нипочём».

И Рогнеду, как прорвало …
Так не плачут, так ревут!
Одеяло мокрым стало
И так несколько минут.

- «Ты прости, но накипело,
Больше не могла терпеть …»
И сквозь слёзы то и дело
Торопилась, … чтоб успеть.

Не терпел Владимир слёзы,
В нём проснулась даже злость:
- «Уезжай! Увяли розы …
Чувства надо прополоть.

Так и знай, вдруг не поверишь,
Я давно вас всех терплю.
Если утром не уедешь,
Как Рогволда, зарублю».

Вышел, сильно хлопнув дверью,
Стало ясно ей – конец!
Не поняв ещё потерю,
Стала разбирать ларец.

Платье девичье достала,
Бывший свадебный наряд.
Никогда не надевала,
Отменён был тот обряд.

Наряд впору оказался,
Хоть живот был, всё точь-в-точь.
Там четвёртый зарождался,
То ли сын, а может дочь.

Долго, сидя так в раздумье,
Размышляла, как же быть. …
Ей казалось, всё безумье,
Разве можно всё забыть?

- «У меня уже три сына
И четвёртый вот, вот, вот.
Зарубить, как лягушина? …
Бей своих, вон, воевод».

Позвала в дом Изяслава,
Это самый старший сын.
Хоть подросток, не халява
И хитёр, как сарацин.

Подала меч настоящий,
Говорит: «Придёт отец,
Схоронись за шкаф стоящий
И молчи, как крот-слепец».

- «А зачем, скажи, всё это?
Его надо напугать?»
- «Ну, конечно!» - скажешь: «Где-то …
Не один ты здесь опять!»

Сделал всё, как мать сказала.
Князь с досадой меч швырнул:
- «Я не знал, что здесь засада,
Сын на батю посягнул!»

И ушёл, чтоб не вернуться.
Для мальчишки был, как гром.
Не судьба, значит, сомкнуться,
Не сейчас и не потом.

Суд судил её боярский
И не знали, как им быть.
Покушение? Смерть по-царски,
А детей вообще забыть.

Только Блуд совет дал добрый,
Князь одобрил и принял.
В Полоцк с сыном. Быт удобный …
Да, и норов свой унял.

Сыновей себе оставил,
Ярослав и Всеволод с ним.
А жену свою заставил
Позабыть и жить другим.

И когда ей сообщили,
Она к Блуду, крайний шаг,
Так что еле оттащили:
- «Помоги-и-и! Ведь ты варяг!

Нарожают ему жёны.
А мои ему зачем?
Девки полуобнажены …
С ним живут. А я ни с чем?»

- «Ты езжай! Устроишь сына …» -
Блуд настойчиво твердил:
- «Он защитник, твой мужчина,
Он тебя загородил.

Обживайте город новый,
Ваш семейный Изяславль.
Всё притрётся, князь законный
Вознесётся, как журавль»

Время шло, юнцы взрослели,
Ярослав уже ходил.
С хромотой и еле-еле,
Но себя он победил.

Всеволод, тот по спокойней,
На учёбу налегал.
Да, и выглядел достойней,
Эдакий растущий галл.

Про волхва молчал упорно,
А Славута не слыхал …
Тайна личная бесспорно,
Языком зря не махал.

Ярослав чем дальше – больше
Блуду верил, доверял.
Мать знал год всего, не дольше
И не он связь потерял.

А отец всегда в походах,
Но, как дед, не воевал.
Меньше думал о доходах,
А гридей не забывал.

Вот за это и любили,
Но детей не баловал.
То, что сытые, ценили,
Что одежду доставал.

Вышел как-то на крылечко,
Из похода он пришёл.
Хоть бы ёкнуло сердечко,
Видя, кто к нему дошёл.

- «Выросли-то как, ребята!
На коней пора сажать.
Ярославу рановато,
Может что-нибудь сломать».

Блуд лукаво ухмыльнулся:
- «Они все уже сидят!»
- «Как?» - Владимир встрепенулся:
- «Без меня? На ком пригляд?»

- «Ты ж в походах пропадаешь,
Со Славутой и учу».
- «Вижу, вижу, дело знаешь.
Отругать хотел – молчу».

- «Ярославу лошадь, кстати,
Помогла на ноги встать.
Он теперь любые гати
Может в рысь, хоть прошагать».

Князь впервые улыбнулся,
Потрепал вихры: «Орёл!
Только конь, чтоб не споткнулся,
Всё насмарку, что обрёл».

Ярослав сиял от счастья,
Князь сам лично похвалил.
Как и не было ненастья,
Жестом радость подарил.

Через год и мать вернулась,
Князь Рогнеду пощадил.
Изяславу приглянулась
Та жизнь, он и не таил.

Рогволожичем стал зваться,
А отца не признавал.
И, как дед именоваться,
Князем полоцким звучал.

Все потомки Изяслава
Не признают киевлян.
И вражда, дурная слава
Жизнь изгадит у славян.

Будет всё это не скоро …
Ярослав во всё вникал.
Вместе с братьями, без споров,
Был в дружине, так желал.

Даже были с князем вместе
На границе там, где Степь.
Здесь рождалась жажда чести,
Зарождалась в сердце крепь.

И однажды крик Рогнеды
Встретил их, зайдя на двор:
- «Сын, … сыночки-непоседы!
Как вы выросли с тех пор! …»

Вся в слезах и, причитая,
Целовала сразу двух.
Ярослав, ещё не зная,
Но родной услышал дух.

Словно детство посетило.
Мамин запах, аромат …
И его вдруг осенило,
Крикнув: «Мама! Вот мой брат!»

Князь не лез, стоял в сторонке,
Этой встрече не мешал.
Всё же мать, пусть в пацанёнке
Видит – он не оплошал.

Ярослав же с той минуты
Стал к Рогнеде ближе всех.
Расспросил, про годы люты,
Изяслав, зачем у тех …

Ярослава подкупало,
Что брат князь и правит сам.
В то же время закипало: …
- «Как один сейчас он там?!»

Дома снова перемены,
Веру стали заменять.
Все в Капище манекены
Стали просто истреблять.

Хоть не всем это по нраву,
Но процесс, считай, пошёл.
И Перун почти по праву
В забытье приют нашёл.

Завертелось дальше круто,
Изменилась даже Русь.
Князь сказал всем почему-то:
- «В нашей жизни разберусь».

Но вмешалась Византия
И сказала: «Всех крестить!
Ты здесь будешь, как мессия,
Крестим первым, так и быть».

Но условие ввернули,
Помощь надо оказать.
Бунт какой-то провернули …
Варду Фоку наказать.

- «Хорошо» - сказал Владимир
И послал свой вариант:
- «Я здесь вам не камердинер
И мне нужен ваш гарант.

В жёны я готов царевну
Анну вашу тотчас взять,
Раз дела её плачевны …
Ей ведь скоро двадцать пять?

Пусть несёт в Русь христианство
И исполнит женский долг.
Русь державная – не ханство,
Нет гаремов, в том весь толк».

А в ответ: «Всё в Херсонесе …
На Руси зовут Корсунь.
Там венчаем на принцессе,
Недовольных образумь».

Вновь Владимир шлёт в депеше:
- «В Херсонесе греки. Брать?
Авантюра же чистейше …
Брать для свадьбы грекам врать?»

И, в конце концов, решили,
Херсонес князь всё ж берёт.
Как с венчанием порешили,
В Киев снова и уйдёт.

Сам приезд в столицу Анны
Помнил всю жизнь Ярослав.
Зазывалы-горлопаны,
Толпы смердов и шалав.

Облепили все заборы,
Просто гроздями висят.
Попрошайки-крохоборы
Во всю глотку голосят.

Вся почтенная элита
Ждёт, где пристань, всё в коврах.
При параде, деловита,
С сувенирами в руках.

Донеслось с реки нежданно:
- «Еду-ут!» … - вот и караван.
Правда, выглядел он странно,
Как какой-то балаган.

Впереди ладья в цветах вся.
Трубы, лютни … всё поёт.
Даже воздух весь затрясся,
Гидравлос не отстаёт …

Двадцать труб его гортанно
Каждая свой звук даёт.
И без пауз непрестанно
Торжеству тон задаёт.

Византийская игрушка,
Стали звать потом орган.
Вроде, как и безделушка,
А кому-то, как дурман.

Анну встретили достойно,
Но понравилась не всем.
Щупловата непристойно
И чернявая совсем.

«Замухрышкою» прозвали.
Ей до наших-то княгинь …
Даже рядом быть, едва ли,
Отодвинь потом прикинь.

И княгиня молодая
Трудно вписывалась в жизнь.
Здесь природа не такая,
Моря нет. Хоть злись, не злись …

Лес пугал, она любила,
Моря шум и тёплый бриз.
Киев позже оценила,
А пока … один каприз.

Не смогла привыкнуть к бане,
Когда с камня свищет пар.
Жар немыслимый в тумане,
Веник, как мытья разгар.

И особенно противно,
Что жену здесь моет муж.
В Византии всё интимно,
Только так мужик досуж.

По её же наставлению,
Бывших жён князь отпустил.
Пришли тихо к соглашению,
Всем, чем мог, он оплатил.

Дети Анну раздражали
И особо тот, кто хром.
Злость, придирки возрастали …
Но не стал он ей рабом.

Мать, приняв постриг, пропала,
Так её и потерял.
Говорят, монашкой стала,
Где живёт, никто не знал.

Из Корсуни (Херсонеса)
Князь взял всё, что можно взять.
Утварь всякого «замеса»,
Чтоб религию внедрять.

Множество крестов, иконы,
Даже чей-то саркофаг.
Жемчуг, с золота короны,
Кучу древних книг, бумаг.

Был трофей весьма весомый
И Христос трофеем был.
Киев, им затем ведомый,
Быстро Перуна забыл.

И Владимир постарался
Сыновей с дворца убрать.
Он за Анну опасался,
Чтобы лишка не сказать.

Вышеслав – князь новгородский,
В дальний Туров, Святополк.
Ярослав стал князь ростовский
Блуд с ним тоже, он не смолк.

Он жалел сестру Предславу,
А ещё сильнее мать.
Ждал Ростов, не как забаву,
А как князя, почитать.

С детства он мечтал об этом
И, похоже, что сбылось.
Пусть он юн, его ответом
Будет то, что в нём сошлось.