Лешаки. 38 гл. Монах-грек у Паисия

Высокого гостя от Никона
Тут Петром Ивановым кликали.
Открывались пред "греком" все двери:
Монастыря, обители, кельи.

Затеяли, гостю иноземному в честь,
Величавый пир. Зажгли множество свеч.
Под строгими взорами ликов святых
Ели и пили, хоть пить в пост - большой грех.

Пили из чар, резных ковшей и кубков.
Закусывали осетром, белугой.
Рыбку выносили на метровых блюдах
Знатные повара, служивые люди.

Заметил это и присланный к ним "грек"
Для чистки от ереси монастырских книг.
- Не будем просить житейного.
Бог сам дарует потребное.

Не ждёт Господь напоминания.
В ответ сыпались восклицания.
- Прекрасные слова! - льстил Паисий.
- Иоанн Златоуст был услышан.

Он восхищал древних людей словом,
Антиохию, Константинополь,
Так же, как восхищает сейчас нас
В Вербное воскресенье, в Яблочный Спас.

Не понял иегумен намёка.
Побагровел Паисий однако.
В книжных премудростях он не силён.
Ударить же в грязь не хотел лицом.

Прервав тягостное молчание,
Пётр Иванов начал:
- Благочестивейший отец Паисий,
Вижу я икону трёх святителей.

Вспоминается один рассказ из жития.
Спор с арианами святого Василия.
- Помню! - в сердцах Паисий закричал:
- Уговорились они на 3 дня...

На колени арианы встали.
Молились, но запоры не спали.
Храм закрыт крепко на замки.
Люди крикнули: "Боже, помоги!"

Землетрясение случилось.
Двери церковные отворились.
- Владыко! - воскликнул Пётр Иванов,-
Ты великий книжник, церкви знаток.

Глядя на твоё гостеприимство,
Хочется, как те православные, крикнуть:
- Господи, помилуй пастыря и овец!
Господи, помилуй, он мытарь и отец!

За то: в праздники празднуют, а в будни
Ведут подвижнический образ жизни.
Дослушав речь хитрого "грека", потом
Наполнили чаши янтарным вином.