Мои новогодние пьяные сны

   Вот уже  мы  отвеселили,  отпели и отпили новогоднюю ночь,  и на рассвете  начинает клонить в сладкий сон...

   Кружится голова-  и в сон входят всякие яркие видения,  толкаясь, наступая друг на друга,  перекрывая собой сюжеты предыдущих   снов-воспоминаний...

   Вот   слышится звук клюва по деревянной калитке--  и в сон мягко с достоинством входит  на мой участок соседский аист в поисках червячков:  спокойно поднимает свои небритые бесстыжие ноги-  спицы,  переступает   ими прямо через забор—и  погружает свою насмешливую голову в траву  на моём выглаженном лужке  в поиске червячков...Ну не отнимать же их  у него:  червячками надо делиться...

    Этот сон отступает,  и  продолжается погружение  в сладостную дремоту...
   В углу сна возникает рогатый,  с большой профессорской бородкой   и огромной шевелюрой знакомый всему Коктебелю роскошный козёл...Он  трясёт своей шикарной головой в знак приветствия,  давая понять,  что он здесь всего лишь проходом  в  чужой сон...

   Голова кружится всё сильнее--  и это потому,  что   в следующем сне ты  видишь себя на берегу Индийского океана  на циновках,  положенных на основание карусели --  и карусель кружится в такт   прибою,  и уже кружится не только голова--  но и весь этот   немыслимо прекрасный мир...

   А сон услужливо  влечёт тебя в звёздную ночь высоко над морем в Калькутте;  и всё сильнее кружится голова, и  мягко   раскачивается кибитка под звон колокольчиков на щиколотках рикши...

   И вдруг,  будто  прямо  из океана,  в сон вплывает   Венецианская гондола,  которую огромный,  совсем не романтической внешности ,  гондольер  толкает  рывками,  что напоминает  рывки  неумелых вёсел  моих   школьных друзей  в   лодках  на прудах Парка Горького  в Москве...

   Неожиданно  в сон врываются ветер и ужас восторга от полёта   на дельтаплане  над кронами деревьев,  где ветер так яростно пытается столкнуть   с сиденья вниз!..   А ты сжимаешь зубы и шепчешь:  Врёшь!  Удержусь! И буду в восторге назло тебе  и страху!...

   И сон принимает этот полёт и хочет продлить впечатление от высоты:    он  вносит тебя в квартиру на 58-м этаже Манхэттена,  где    напротив  в окнах  такого  же параллелепипеда  вспыхивает закат над Гудзоном  в   красках Айвазовского,  которые слепят и бередят красотой и необузданностью душу...

   Но время сна ещё не закончилось--  и вот уже по его углам загораются зазывным светом  и блеском фишек рулеточные столы казино  Лас-Вегаса,  вызывая судорожный восторг прежнего азарта...

   И,  разумеется,  в сон вползают  роскошные столы Брайтона с их разудалыми полублатными мелодиями и умопомрачительной едой:  селёдочкой со слезой, с нарезанным кольцами,   как клешни омара,   крепким,  белым, сладким луком;  с настоящей,  как когда-то у тётки в Одессе ,  фаршированной рыбой,     уложенной ломтями   в форме щуки--  по всей её длине..
   И, конечно—великолепные,  высокие,  воздушные и пахучие гармошки кусков «наполеона»--вкус которого,  как  кошка мышку,  крепко  удерживает  память с детских лет...

   И всё это хочется сразу  проглотить в один миг--  ведь во сне же это  разрешается!..

   И вдруг все предыдущие сны--видения,  как занавес в «Гамлете»  на Таганке,  сметает  лёгкая,  в полнеба , невероятно яркая   бахрома Северного Сияния над Диксоном...И внутри всё замирает  от неземной красоты этой странной   движущейся живописи !...

   Нет,   спать уже не получится:  эти нескончаемые Пятна Роршаха  просто взрываются в голове и не дают отключить   сознание от  всего  увиденного...

  Надо,  надо заставить себя очнуться от  этой пьяной дрёмы и,  пожалуй, опять  сесть за новогодний стол,  чтобы потом  вновь  утонуть в этих дивных снах...