Вновь, снова и опять...

Таял день, как над вышками лагеря дым,
над кирпичными города N корпусами.
К зорьке месяц прильнул пацаном молодым,
вмиг отбившим её у заката с усами.

Не воротит забаву в румянце старик –
понимает, слезу рукавом утирая.
Мрака чёрный опять нахлобучит парик,
ведь заявится вскоре "фемина" вторая:

ночь в каратах брильянтов мерцающих звёзд –
баба та ещё, с бюстом роскошным брюнетка,
волоокая нимфа на тысячи вёрст,
пусть заметно в годах и в былом не ранетка.

Ей на гуще кофейной о муже гадать –
той, которая правит царицей: веками
жить без гендерных таинств – грех, не благодать,
счастье не ухватить даже ночке руками.

Хоть она от надежд и бывает светла
(облачка привечает: «Мои вы овечки»).
Над рекою заплачет в поклоне ветла,
оплывут восковые подлунные свечки –

и появится мачо-красавец рассвет,
только с ночью опять на пути разминётся.
Солнце вновь, улыбаясь на весь белый свет,
на зарядке под музыку дня разомнётся…