Союзный клинч

На закате советской эпохи вдоль приспущенных красных знамен скорбным строем в молчаньи проходят миллионы невинных имен. Прохрипят ли в сознаньи потомков, просвистят ли как пули в ночи? Колоколен язык приглушенный голосами страдальцев звучит. Именами их нас прививали от рахита сознанья отчасти горемыки умеренной травли из эпохи «Таинственной страсти»*. Пробивался сквозь тернии к звездам по-гагарински, напропалую и Высоцкого нерв оголенный среди тех же неистовых судеб.
В рваном ритме неслось наше племя. Всё смелей становился наш слог, призывающий всех к переменам. Без гражданской (ура!) обошлось. Ускоряясь лихой птицей-тройкой, запрягая лишь задним умом, прокатили в сердцах перестройку в «Вискулях» и Союз заодно. Как и встарь под шумок, да и наспех, обойдясь в этот раз без цыган, а простились бы как-то иначе, всё равно не простила б страна. Расставались мы в вежливой форме. Ну, а как на поминках еще? «Вискули» наши всё же не Смольный, и не Ленин – хитрец Горбачёв. Стрекотала машинка пугливо. Под чечетку списали страну. Что-то важное не сберегли в ней, чтобы та не смогла утонуть, погруженная в море салютов, гул цехов, ритм стихов, стоны жертв… Не за этим ли жаждем вернуться и уже обойтись без потерь?
*Роман Василия Аксёнова о шестидесятниках.