Мальчик

Горят в июньском небе миллиарды звезд,
Поселок спит, окутанный туманом,
Вокруг в тиши не лает даже пес,
Что спрятался под белым океаном.

Трещат на дне лишь дивные сверчки,
Как будто пульсом отбивают ритм,
А может так они цитируют стихи?
Без слога явного и рифм.

Дрейфует тихо по волнам невзрачный дом,
На верхнем этаже проснулся мальчик,
Протер глаза, увидел он с трудом,
Как что-то за окном его маячит.

Прошу прощение, представить вам забыл,
Сей мальчик был само очарованье,
Единственный у мамы, папы сын,
Святое шестилетнее созданье.

Отец и мать в работе все, в делах,
Воспитывали Ваню и кормили,
Весну и зиму, осень  в городах,
А летом да в поселке этом жили.

Признаться честно: был он одинок,
Детей в поселке не было столь юных,
И видимо, про это видел Бог,
Что ниспослал сие с небес безлунных.

Закрыл глаза Иван, считал он про себя,
Чуть медленно, чтоб страхи испарились,
Слепил сквозь веки свет от фонаря,
И ставни вдруг услышал, что открылись.

Он все сидел, не открывая глаз,
Вдруг щек его коснулась свежая прохлада,
Мурашки пробежали в тот же час,
Со вкусом влажности и яблони из сада.

Открыл глаза свои, увидел, что в окне,
Сидел юнец, наружу свесил ноги,
Смотрел на улицу, где в темной тишине
Скрывались в омуте деревья и дороги.

«Присядешь рядом может? Ваня, подходи,
Я двинусь чуть, как раз сюда и сядешь,
Смотрю я, испугался ты, поди?
Не стоит, не опасен я, узнаешь».

Он это тихо говорил и не смотрел
На Ваню, что застыл от удивленья,
Родителей позвать он не посмел,
Чтоб сразу разрешить свои сомненья.

Он встал с постели, тихо подошел,
Юнец подвинулся и не издал ни звука,
Пождав секунду, снова он завел
Беседу с мальчиком, который был испуган.

«Как много звезд вокруг, и кажется, что там
Так рядом расположены на небе,
И, знаешь, остается только нам
Смотреть на них, закутанными в пледе.

Мы смотрим ввысь, и видим танцы звезд,
Не знаем мы, что сотни километров…
Какие там! Меж ними столько верст!
А нам с Земли вот это не заметно…

Никто не может быть столь одинок,
Как звезды, что парят на небосклоне,
Не мир людской поистине жесток,
А мир звезды в холодном черном море.

«Но как же так?»,- в тот час его спросил,
Не мог понять всю эту мысль Ваня,
На звезды он всегда смотреть любил,
Смотрел на них, ночами засыпая.

«Вон сколько их, ты только посмотри!
Меж ними не пролезет даже пальчик!
Ошибочные знания твои».
На что ответил без сомнений мальчик:

«Прости, но, Ваня, очень ты уж мал,
Настанет день, откроются познанья,
Хочу о многом, чтобы ты узнал,
И обуздал любые расстоянья».

А мальчик был на Ваню так похож,
И радостно красиво улыбался,
Что вмиг прошла испуганная дрожь,
И мальчик вдруг со звоном рассмеялся.

«Ты что смеешься?», «Честно? Просто так,
Не уж то ли для смеха нужен повод?
Не уж то ли без этого никак?
Так смейся от души, пока ты молод!»

«А если взрослым стану, что тогда?
Вообще не буду больше я смеяться?»
«Смеяться, Ваня, будешь ты всегда,
Но смехом ты не будешь наслаждаться.

Ты чист сейчас, без дел, проблем, забот,
Ты искренне смеешься и сияешь,
Но ты взрослеешь и из года в год,
Ты детское внутри себя теряешь».

«Теряю я? А как мне сохранить?
Оно мое, а я его теряю…»
«Оно останется чуть-чуть и будет жить
В твоей душе, поверь, я это знаю».

На Ваню мальчик посмотрел и этот взгляд
Таил в себе любовь, добро ребенка,
Такое лишь прекрасные хранят,
Добрейшие глаза, как у котенка.

«Ложись в кровать и тихо засыпай,
Увидимся с тобой и я надеюсь,
Что будущую встречу будешь ждать,
А нынче я во сне твоем развеюсь».

Иван забрался вновь в свою кровать,
И как бы он со сном и не боролся,
Глаза хотели очень сильно спать,
Что мир реальный мигом раскололся.
----------
За этот год, что мигом пролетел,
Пошел Иван за знаниями в школу,
Веселый класс и столько новых дел,
Что сразу полюбил свою учебу.

Во всех предметах лихо преуспел,
На всех занятиях тянул ответить руку,
Читать без пальца, без линейки он умел,
И каждую любил учить науку.

Настало лето, снова старый дом,
Опять в ночи явился Ване мальчик,
Опять светили звезды за окном,
Луна блестела, будто белый мячик.

Иван подсел, минуту промолчал,
Вздохнул угрюмо и ему признался:
«Про звезды ты всю правду мне сказал,
Прости, что я не верил, сомневался».

«Не нужно слов, не нужно этих слов,
Твое молчание сказало даже больше,
Твое признание без буквенных оков
Намного искренней и для меня дороже».

Иван смотрел на полную Луну,
А мальчик все глядел наверх и слушал,
Он слушал будто эту тишину,
Нарушил кто-то, что шептали в уши.

Шептали звезды? Может быть они,
Такие тихие, как кажутся отсюда,
Не слышно нам всех звуков звезд с Земли,
Не слышно нам космического чуда.

«Ты слышишь их? О, как они кричат!
Они шумят, другим чтоб было слышно,
Они же отвечают им в сто крат,
Вот так они общаются обычно.

Я слышу их, почувствуй их внутри,
Внутри своей немыслимой вселенной,
И только мне, прошу, не говори,
Что не имеешь ты единства с бездной».

Иван молчал, он слушал и молчал,
Не слышал он в себе каких-то звуков,
Об этом он, конечно, не сказал,
Что он не слышит ничего помимо стуков.

Помимо стуков сердца своего,
Внутри его вселенной не шумели
Ни звезды, ни планеты, ничего,
И так они вдвоем в окне сидели.

«Я слышу их… По правде, я не вру,
Я слышу их космические песни…
Но описать тебе я не могу,
О чем поют певцы миров небесных».

От этих слов он мигом покраснел,
Искусно врать еще не научился,
И, что наврал, в тот час же пожалел,
И сказанной неправдой он стыдился.

«Не весел ты, как раньше, я смотрю,
Случилось что? Иль может кто обидел?
Улыбку лучезарную свою
Ты спрятал, чтобы я ее не видел?»

«Нет-нет, мой друг, я весел в тишине,
Наверно, ты поистине взрослеешь,
И вижу я, что нет нужды во мне,
И нынче не по-детски ты робеешь.

Ложись в кровать и тихо засыпай,
И знай, что я с тобой всегда повсюду,
Глаза свои тихонько закрывай,
С тобою я в жару, в дожди и вьюгу».

Уснул Иван, уснул глубоким сном,
Паря во сне средь звезд и дивных звуков,
И слышал он, что слышит астроном:
Ансамбль из тяжелых томных гулов.
----------
Прошел с тех пор у Вани школьный год,
Учился лучше всех и был примером,
Но мало было, видимо, забот,
Что в секцию просился он усердно.

Хотел он в спорт, стремился всем нутром,
Но прежде, нужно знать свое здоровье,
Проблем с ним, чтобы не было потом,
Положено провериться по форме.

Пошел однажды к доктору с утра,
Назначили сердечку сделать эхо,
Взяла его за руку медсестра,
И он ступал за ней совсем несмело.

Он снял футболку, на кушетку лег,
И грудь намазали холодным гелем,
И в этот зимний ласковый денек
Увидел на экране сердце в деле.

Включила врач на пять секундок звук,
Среди шипения услышал в паре стуки,
«Ах, вот о чем, рассказывал мне друг…»
Подумал про себя, чуть дернув руки.

«Я этот шум не слышал в тишине,
И этот шум меж звезд и в моем теле…
Всю жизнь я жил, не зная, что во мне
Оркестр звезд играет еле-еле».

Он вновь приехал летом в старый дом,
Ночами ждал, что вновь прибудет мальчик,
Как в первый раз за комнатным окном
Вновь друг его внезапно замаячит.

Сидел он ночь, вторую так же ждал,
Неделя бестолку прошла, что не заметил,
Он только звезды по ночам один встречал,
А друга своего так и не встретил.

Явился он в ту ночь, когда не ждал,
Иван уже забросил это дело,
Лежал в своей постели, засыпал,
Как что-то охладило его тело.

Окно открытое, сидел в тиши юнец,
Иван укутался теплее одеялом,
Подсел, с заботой Ваня, как отец:
Он с другом поделился покрывалом.

На небе нет Луны и сотней звезд,
Все спрятаны они над облаками,
Природной колыбельней пресных слез,
Что падали, как звезды, вниз веками.

«Услышал я о чем ты говорил,
Услышал я, во время сердца эха,
И ждал тебя, меня чтоб ты простил,
Я лишь к тебе сюда приехал».

«Не уж столь сложные нашел пути?
Ты мог в подушку прислониться ухом,
Пред сном своим, чтоб мысли все ушли,
Ты мог бы наслаждаться дивным шумом.

Среди которого мотора стук,
И писки эти внутреннего уха,
Шумит в тебе вселенная, мой друг,
И нет внутри придуманного звука.

Смотри на них, смотри сквозь облака,
Прекрасны так за пеленою томной,
Они горят не первые века,
Горят для нас всегда на небе темном».

Иван молчал, а мальчик говорил,
Не весело, хоть искренне и ярко,
его как друга сильно полюбил,
Что расставаться вновь с ним было жалко.

«Прости, Иван, прощаюсь я с тобой,
Взрослеешь ты, и нет теперь мне места,
Но только вспоминай меня порой,
Про нас двоих, про домик сей у леса».

Иван без слов улегся на постель,
От грусти этой к стенке отвернулся,
На ней он не увидел дуга тень,
И тихо на окно он обернулся.

Полил ленивый дождик за окном,
И капала вода на подоконник,
Как стало одиноким все кругом,
В мгновение, в сей грустный летний вторник.
----------
Прошли года. Лет тридцать. Где-то так.
Работа, дом, семья и вновь заботы,
С утра стакан водички натощак,
И в путь, работать каждые субботы.

Из часу в час Иван в рутине с головой,
Вся жизнь его, как будто по шаблону,
Лишь снится по ночам ему покой,
А утром на работу, как на зону.

Пришла ему тогда с печалью весть,
Последний умер в старости родитель,
И что вопрос один по дому есть,
В наследство получить сие обитель.

Собрался он с женой на выходной,
Тот домик навестить да и прибраться,
Привык он к этой жизни городской,
Но с радостью готов был с ней расстаться.

И вот тот дом, такой же, как тогда,
Стоит пред ним, как в те года из детства,
Состарить не сумели дом года,
Ох, сколько он впитал биений сердца.

Ох, сколько в нем заботы и добра,
Прекрасных дней, святых воспоминаний,
Ночей с Луной, любовного тепла,
И ярких вместе с звездами мечтаний.

Уже в ночи, часа, наверно, в три,
Иван один в родительской проснулся,
Пошел на кухню, выпить, чтоб воды,
Услышал шум и мигом оглянулся.

Жена спала глубоким нежным сном,
Такая милая и хрупкая богиня,
Качал деревья ветер за окном,
Нашептывая шелестеньем имя.

Услышал он: раздался некий стук,
Глухой такой, не здесь, а где-то сверху,
Пошел вперед по лестнице на звук,
Заранее закрыв от спальни дверку.

Он медленно по лестнице ступал,
Скрипела тихо каждая ступенька,
Пятнадцать штук, как в детстве он считал,
И справа у плеча скользила стенка.

Без шума прошагал по этажу,
К двери он прислонился детской спальни,
«Наверно, я с ума уже схожу»,
И вдруг услышал, как раскрылись ставни.

Открыл он дверь, увидел, что в окне,
Сидит один, как раньше, мальчик дивный,
И как тогда, смотрел он в тишине
На звездный мир, столь сказочный и мирный.

«Садись ко мне, я ждал тебя давно»,
«Куда ж тут сесть? Двоим не хватит места…»,
«Как жалко, что не выросло окно,
Оставшись тем же маленьким из детства.

Садись один, садись, давай, скорей!
К тебе я все же сяду на коленки,
Не бойся ты, нас выдержит, смелей,
Посмотрим на небесные фейерверки!»

Присел Иван, и мальчик следом сел,
И ласково Ивану улыбнулся,
Сказал ему: «Средь стольких разных дел,
Ты все-таки в сей дом, сюда, вернулся.

Я так скучал… Ночами тосковал…
Один смотрел на маленькие звезды…
И каждый гость, что с неба прилетал,
Казался, как космические слезы.

Я знаю, что в работе ты, в делах,
По жизни преуспел, но пропадаешь,
И чтобы не загнуться ты в мечтах
Меня порой, как в детстве, вспоминаешь.

И я с тобой, пусть сорок лет почти
Тебе исполнится совсем уж скоро,
И в этой летней ветреной ночи
Смотреть на звезды нам уже не ново.

И знаю я, что нужен я тебе,
Не стоит, правда, этого стыдиться,
Ведь каждый, даже взрослый на Земле,
Хотел бы детством снова насладиться.

Смотри скорей! На небо посмотри!
Как падают горячие слезинки…
Заканчивают долгие пути
И тут же превращаются в пылинки…»

Сидел Иван, как в детстве он смотрел,
И мальчик на коленках улыбался,
А ветер между делом все шумел,
И месяц между звездами скитался.

В груди Ивана пламенем зажгло,
От детских слез сдержаться он пытался,
И чувствовал родимое тепло,
Как мальчик все сильнее прижимался.