Алеш

Алеш, а ты не думал, что я однажды могу перестать любить тебя? Просто после щербатого вечера однажды проснуться в колкое утро января  и не вспомнить, как тело моё пробирает дрожь, когда ты рядом с постели встаешь.
Алеш, вдруг так будет, что я стану абсолютно пустая, гляну в зеркало и больше себя не узнаю; не разберу твоих черт в моих уст морщинках, и неожиданно тканью завешу зеркало, как на поминках.
Алеш, вдруг мой тело устанет эндорфинами насыщать кислород, забудется всё, что печалит, смущает, тебя отпустить не даёт? Вдруг станет чужим твоё логово тело, и ямкам, и трещинкам найдется замена?
Алеш, а вдруг моё прирученное эго взбунтует однажды, и с поводка сорвусь я собакой, что дома не помнит, и к двери не брошусь при звуке звонка? И голос твой больше пароля не подберёт к моим нервным клеткам, заставив их съёживаться, как сирот?
Пока я всё чувствую, пока помню имя, что я, как молитву, в бреду повторяю без толку. Пока я приручена хохотом звёзд, что покорили из сказки лисёнка, и детской надеждой, и страхами детства; теплом. Ищу твои руки, твой запах, твой голос, в них - дом.
Я всё еще здесь, под подушкой, у края постели, где мы, как Атланты, последние искорки греем. - Уставшие души, точки без запятой, потухшие лица, пугающие худобой.
Я всё еще рядом, я всё еще здесь, я с тобой. Алеш, я люблю тебя! Хочешь, пойдем домой? Налью тебя чая, согрею ладони, свернусь клубком у ног твоих пленных, что начертали мне дом.
Рожу тебе дочку, Касей ее назови. Смогу стать я верной не столько тебе, сколько самой любви. Сумею прожить сама эти двадцать лет. Прощу этим людям, что могут быть счастливы, когда тебя нет.

Я буду ждать тебя до самого 31 февраля,
А после с тобою уйдёт и лучшая часть меня