***

Конец ноября, идет снег, на дорогах скользко, мы ползем по Новорязанскому шоссе, опять пробки. Впереди намечается островок, который предстоит объехать. Подъезжаем ближе-на дороге лежит девушка с неестественно закинутой за спину рукой, лицом вниз, одна нога вывернута в бедре, куртка задралась, на обнаженную спину падают снежинки и остаются лежать. К джинсам прикреплена серо-желтая бумажка. Немного в стороне раскрытая порванная сумка с такой же бумажкой. Еще дальше стоит синяя Тойота Королла, машина скорой помощи и ГИБДД. Проезжаем, но мой внутренний экран впечатал изображение в мозг. Буду думать об этом еще долго. После столкновения со смертью тело сразу становится ненужным предметом. Но пока ты живой, невозможно понять, что когда-нибудь ты больше не сможешь двигаться, дышать, говорить, смеяться. Тебя положат в тесный ящик и закопают в землю или сожгут, а то, что останется, соберут в урну и замуруют в стену. И ты не сможешь попросить прощения, признаться в любви, посмотреть в глаза другого человека. И ты не сможешь еще много-много-много всего, чего ты даже не замечаешь и не ценишь. Я поворачиваюсь к своему спутнику, сидящему за рулем, и без предупреждения с чувством целую. Его внутреннее равновесие поколеблено, и нас относит на обочину, благо, у него хорошая реакция, он резко тормозит. Он еще потом долго будет вспоминать тот ноябрьский вечер и говорить о том, что женщина плохо совместима с ПДД, даже если она не за рулем. А я еще долго буду помнить иней на синей спине и серо-желтый намокший клочок, бьющийся на ветру.