Подарок Антонеску

      
               
С весны 1943 года Ялту опять стали бомбить. Бомбили, разумеется, не только Ялту, бомбили Керчь, Феодосию, Севастополь и другие города и веси, где находились немецкие гарнизоны. Особенно часто и жёстко бомбили Севастополь.
А кто бомбил? Наши! Бомбили немцев, но мы-то были тут же – мирные жители, находившиеся  в оккупации у этих самых немцев.
В Ялте находились немецкие тыловые части и румыны, итальянцы и некоторые другие части союзников Германии. Хорошо помню итальянских катерников , их гауптвахта находилась рядом с нашим домом, напротив в подвальном помещении гостиницы «Мариино».
Так вот немцы находились в городе, а румыны в селе Аутка, на западной окраине Ялты, примыкавшей к лесным массивам. Была вырублена 200-метровая полоса леса для того, чтобы партизаны не могли тайно подходить к городу и сёлам,
Полоса охранялась и простреливалась румынами.
Румынский штаб располагался в бывшем санатории «Гастрия»
2-го июня румыны справляли день рождения Антонеску, своего вождя и главнокомандующего, ну и наши не преминули тоже его отметить.

Чуть выше дома моей бабки находилось греческое кладбище, где был похоронен  мой дед по маминой линии. Напротив кладбища с западной стороны стоял дом местного пастуха дядьки Макара. Утром все, кто имел живность (в основном, коз)
приводили её сюда со всей округи, а после 3-х часов дня забирали. Рядом с кладбищем проходила не столько дорога, сколько хорошо проторённая тропа, по ней даже ездили телеги и шла дальше в лес. У края этой дороги напротив кладбища
располагался отромный валун, основной своей массой находящийся в земле, и небольшим горбом снаружи. Я приходил встречать нашу козу Зойку и взбирался на его горб, тёплый от накопленного за день тепла, и ждал, когда дядька Макар пригонит стадо.
И вот наступила ночь 2-го июня. Румыны к «праднику» устроили иллюминацию,
Во дворе штаба расставили столы, пригласили высшее германское офицерство, находившееся к этому времени в Ялте и прочих гостей.
Местечко было освещено, оккупанты привыкли за полтора года оккупации к мирному небу и не особенно заботились о светомаскировке.
Но в феврале 1943 года наши освободили Ростов на Дону и сначала помаленьку, а с весны уже ощутимо стали «доставать» Крым
И вот к часу ночи, когда в «Гастрии» пир шёл горой, налетели наши «ИЛы» и поставленные по ленд-лизу американские Б-25.
Объект освещён, кругом фейерверки, салют за папу Антонеску, наши начали пикировать и сбрасывать «подарки».
От первого же взрыва мы (мама и бабушка, меня поднимали, сам я никогда не срывался с постели) проснулись. Вернее, первой проснулась мама – она сразу, уловив гул моторов, была уже на-чеку, тут же разбудила бабушку, а потом и меня.
У нас во дворе был выкопан (немцы заставили ) небольшой погреб, от прямого попадания он, разумеется,  не спасал, но от осколков и взрывной волны вполне.
Грохот взрывов нарастал, мы спустились в погреб и стали ждать конца налёта. К весне 43-го года мы уже привыкли к еженощным налётам и бомбёжкам.
И вдруг совершенно рядом (так нам показалось) раздался страшный взрыв и грохот, затряслась земля и посыпалась  с потолка погреба – нашего бомбоубежища. В резко наступившей после этого тишине раздался свист и что-то грохнуло по крыше сарая, в которм и был выкопан погреб.
Это был в ту ночь последний взрыв. Поняв, что налёт закончился, мы возвратились в дом, а вскоре засветлело и наступило утро. Выйдя на крыльцо бабушка увидела в крыше сарая дыру размером со сковородку и на земляной насыпи погреба булыжник такого же размера.
Как выяснилось днём, бомба попала в этот самый валун и расколола его на части, одна из которых и пробила нам крышу. Первый же дождь заставил бабушку смягчиться и разрешить мне слазить на крышу дома. Дом и все пристройки дед сделал  под одной  общей крышей и бабка не разрешала мне туда лазить, а в этот раз разрешила. Мне шёл  седьмой год и я был уже «мужчиной в доме. Был ещё мой дядька, бабушкин старший сын, но о нём я напишу отдельно. С ним произошла интересная, полутрагическая история  - это будет отдельная глава. Теперь я уверен, что она будет мною написана, раз я уже взялся за тему своих предков и родни.
Так вот: я вылез на крышу и «обследовал» дыру, которую мы прозвали «подарком Антонеску», у бабушки был в запасе древесный вар, кусок полотна и я заклеил эту дыру и положил сверху плоский камень. Надо сказать, что наш дом был покрыт железом, в отличие от множества домов под черепицей и камни лежали у многих на железных крышах для предотвращения сноса железа ураганами.
До конца войны и далеко после неё эта латка исправно служила  защитой от осадков. А бабушка хвасталась перед соседями и знакомыми, какой у неё мастеровой внук. Мне было приятно и я часто удостаивался угощения бабушкиными вареньями, а их было много.
Она варила варенье из инжира(чёрного и жёлтого), изюмэрика, из айвы, вишни У нас был сад и огород 11 соток – большой по тем временам в Аутке(после войны посёлок. им. Чехова. Ныне вошёл в административные границы города). Всю войну мы с мамой прожили в Аутке у бабушки, поскольку в центре Ялты, на улице Морской, где мы проживали, в дом напротив нашего дома упала бомба и у нас повылетали все стёкла, окна забили фанерой, жить стало невозможно и опасно - напротив порт - сначала бомбили немцы, а после, до конца 41-го наши, а после весны 43-го опять наши до освобождения в апреле 44-го. Вот так-то.