О мой господь. Не назову по имени...

Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр.
(Б. П.)

О мой господь. Не назову по имени,
но эти мне твои переплетения,
касания, пунктиры, совпадения,
очерченные контурами инея
космического, звездною окалиной,
калиновою кровью равноночия,
многозначительностью многоточия.
Звенеть монетой, на ребро поставленной,
чай, не мешки ворочать да на мельнице -
пустозвени себе, монетка-денежка,
куда ты нынче с этим курсом денешься
(куда он, неразменный рубль, денется).
О мой господь, языколомный синтаксис,
тебя не избежать, хоть как ты вывернись,
склоняясь под твоей жестокой ласкою,
петь аллилуйю у престола царского.
Держи меня, мой бог, храни до ярмарки,
сожми меня в своей ладошке маленькой -
и ночь настанет, будто белый день, бела,
и неподвижный мир придет в движение,
как будто тоже на ребро поставили,
и там, где ярмарка забьет в колокола,
я стану я - всего лишь отражение
в иссиня-бледном выпуклом хрусталике
от табуна отбившегося ангела.