77. Круглый Зодиак... На грани света и... ТЬМЫ...

77. Круглый Зодиак... На грани света и...ТЬМЫ...



Сколько... сколько еще моментов... кусочков собрать
следует, чтобы сложилась некая... стройная картина...
Картина, отражающая нечто в прошлом и...
высвечивающая настоящее...
Так много написано... сказано...
Так много... но...
Чем более написано и сказано... тем острее мысль о...
ненаписанном... утаенном...
Будет ли конец "Хроникам Кити"... саге московской, в
которой одна строка цепляется за другую... а
воспоминание, возникшее вдруг, рождает сонм новых...
Хроники... хроники...
Москва театральная... довоенная...
Жизнь... на грани... света и... ТЬМЫ...
Воспоминания милой Кити и... мое видение...

Хроники Кити... (Московская сага...)

"В зеленом небе спит луна.
Дрожат цветы в пузатой вазе.
Невыразимо безобразен,
Идет осел.
На нем - грустна,
Обнявшись,
восседает пара.
И музыки далекой старой
Едва мелодия слышна.
Как безнадежен горький плач
Еврейских беззащитных скрипок!
Летит по воздуху скрипач
В кругу удач и неудач
На вечном празднике ошибок."



Он прилетел неожиданно...
Растревожил... закрутил... завертел, как мог, как умел
лишь он один...
Привез подарок...
Уж и не думала... не гадала, что хоть что-то сможет
меня удивить, или порадовать... так порадовать...
С некоторых пор всё окрасилось в серые тона...
Не те изящные, перламутровые, как шелк... на полотнах Рейхеля...
В минуты грустные я люблю смотреть на это изящество, на
исполненные достоинства царственные
изображения... в жемчужных шелках этих...
Думала, останется это моим утешением...
И снова... мы лишь предполагаем...
Он привез подарок... подарок...
Афишу бродвейского мюзикла...
"Скрипач на крыше"...
И я... влюбилась...
И это... думала это уже не случится со мной... потерявшей
так много...
Но... вот... опять и снова...
Естественно, я начинаю рыться в рукописях, книгах,
старых журналах - восстановить в памяти нити, которые
свяжут меня настоящую с тем, давно ушедшим
временем...
От той шумной и неоднозначной бродвейской премьеры
отделяет нас почти сорок лет...
Срок немалый...
Дивный скрипач Штерн... и лондонец Тополь-Тевье...
А Голда?
Я с изумлением взираю на афишу...
Это Голда...
Это Голда?
Я никогда не видела ничего подобного...
Мне уже не хочется любоваться "перламутром" Карла
Рейхеля... я заворожена дивной молодой зеленью с
какой-то невероятной подсветкой, делающей женщину
на афише похожей на драгоценный камень... изумруд
чистой воды...
Я не задумываюсь - что... кто... актриса, или образ...
собирательный...
Я не могу отвести глаз... не могу... не хочу...
Свет места скорбного... не удивляет... не расходится с
восприятием...
Нет... гармонирует... тревожит и... успокаивает...
внушает некую надежду...
Вечную надежду на то, что лишь земля и зелень на ней
произрастающая не предадут... успокоят... укроют
теплом своим и нежной тяжестью...
Я не могу понять... откуда эта притягательность... что
так завораживает...
То, о чём я написала чуть выше, или что-то еще... более
глубинное... сродни законам... крови...
Глядя на афишу, я испытываю некое чувство... желание
оказаться внутри сюжета... заглянуть за раму... ступить
на землю... по ту сторону...
Встать рядом с прекрасной женщиной, поддержать в
скорби, утешить... если это возможно...
Утешить...
И снова калейдоскоп лиц и событий...
ГОСЕТ...
Соломон... бедный... бедный Соломон...
Марк... мой художник... мой поэт...
Его фрески, плафон, картины в простенках между
окнами... и всё это в Москве... на улице Чернышевского,
12... а не в Гранд Опера...
В далекие времена...
Первые спектакли...
Мазлтов...
Переезд на малую Бронную...
Странный язык, к которому привыкает публика...
Разногласия с опекаемой Станиславским ГАБИМОЙ...
с ее "высокой топикой и низовой традицией ГОСЕТа"...
Гастроли в Европе...
Так странно... выездной театр... еврейский... тогда...
Шумный успех в Париже...
В числе зрителей - Б.Брехт, Т. Манн, Л.Фейхтвангер...
А дома... отношение уже меняется...
В прессе звучат страшные слова - "безыдейность"
репертуара, "бессмысленное левачество" и
"формализм"...
Нелепые административные обвинения в адрес
режиссера, заставившие его остаться в Европе...
Грановского... создавшего "Ночь на старом рынке", где
из трехсот строк текста сотворил "реквием
умирающему еврейскому местечку".
И... бедный... бедный Соломон, мечтающий "вернуть
понятиям честности, справедливости изначальную,
библейскую чистоту и красоту"...
Над чьей могилой тоскует ЖЕНЩИНА?
Жена Тевье-молочника...
Бедные дети... бедные люди...
Бедный-бедный... СОЛОМОН...
"Посмотрел я на свою жену, стоит бледная как смерть
и слова вымолвить не может.
Бог с тобой, Голда-сердце..."
Этими словами Тевье я и закончу свой маленький
печальный рассказ...
Ты всё выдержишь... всё сможешь... и забыть и
помнить вечно, потому что - "Бог с тобой, Голда-
сердце..."


РИНА ФЕЛИКС

(Стихи Марка Шагала)