Чу! - Впрямь два ангела порхают...

Ангелы



1.Зимняя сессия



Позёмкой, хлорофиллом хвои
рождественский наполнен мир.
Над каждой шапкой меховою
искрит гирлянды штрих-пунктир.
Не молкнет звон стаканов прочных,
гранённых в стиле "а ля рюс",
и жаркий пульс мембран височных
созвучен окликанью муз.

Волхвы по снегу, звездочёты
скользят, обряжены в парчу...
Аудитории, зачёты -
увы, сто первый круг почёта
от сотого не отличу.
Но чую, к бакалаврам в классе
добрее буду, чем вчера,
зане в толкучке на Благбазе
и мне сосну добыть пора!

Кода же лапчатую хвою
взвалю на плечи - как княжна,
она нежна. И надо мною
в ползвука музыка слышна:
Чу! - Впрямь два ангела порхают
над Пушкинской и над Сумской,
пейзажа скудного не хают,
лишь с розой пара выдыхают
нездешне-радужный покой...




2. Страж



Сумей и день пропащий пережить,
и крепкое зерно извлечь из сора,
из шума, из пустого разговора,
поскольку не устал ещё кружить

над головой твоей хранитель-ангел,
отважный ясноглазый бодигард,
поскольку первозданной страсти факел,
крылатого мальчишества азарт

не отдал ты годам и их рутине…
Храни в себе свой свет. – Ты не один,
пока белеет в августовской сини
в зените лет, в узлах несущих линий,
твой страж, твой  неподкупный паладин.


2016




3. Янгол огня


Слабый прячет от солнца глаза за стеклом кругло-черным.
Ну, а я заедаю свой день баклажаном перченым,
запиваю вином — то «Медвежьею кровью», то «Бычьей» —
и блюду солнцелюбье свое, словно мести обычай.

И неделю до Спаса смолюсь на ракушке каленой,
ибо моет подошвы мне Понт, мой креститель исконный,
ибо был я в зубах истукана, в присосках у гнома,
но не предал ни речи коханой, ни кода-генома.

Ты попробуй сожри меня, местное время, без соли
и попробуй поймай меня на нестихающей боли!
Я ведь солнцем омыл и сердечную мышцу и жабры
и поставил шалаш над расщелиной абракадабры.

Я — из прежних, из тех, что в степи этой варварской жили
и в жемчужницу речи кремень-наконечник вложили.
Дорожает, звеня, золотая мембрана зенита,
крепнет янгол огня: «Все, кто выжил, —
с убитыми квиты...»