Астроном

Астроном на железных листах, шелестящих от ветра.
Крыша дома. Он смотрит наверх, забыв о кварталах.
Между ним и толпою внизу - четыреста метров:
Не видать ни сугробов внизу, ни чёрных проталин.

Стёкла труб не искрят. Всё видно, что движется сверху,
Только в телеантеннах гудит, надрывается ветер,
Это антициклон. Облака, убегая от центра,
Сбились в кучи к краям и молчат, ожидая рассвета.

Остывает во мгле горизонт. Только теплится следом
Светлый серпик Луны: он его на ладони качает
- апельсиновой долькою, люлькою, полною снега,
Белокрылым корабликом. Странно, и как он не тает?

Облака разбегаются. Воздух прозрачен и жидок,
Словно линза  дрожащего студня -
Сомкнулась - и медлит,
Не пускает наверх. А внизу... Но отсюда не видно
Ничего из того, что - не чёрное звёздное небо.

А внизу - только тьма. Голос города. Скорость падения
Такова, что смерзаются веки. Какие уж слёзы,
Если только поток темноты! Надрывается воздух,
Замедляя на "k" это самое "g" ускорения...

Эти девять и восемь, когда уже знаешь иное -
Может, это не вечность, а снег ослепительно-белый?
Или скорость падения делает газовым тело,
Наполняя его навсегда голубой глубиною?

Только всё это выдумки. Это всего только ужас
Высоты. Горизонт ли диктует его на коротких
Или средних волнах? Или попросту - метеосводка -
Сколько метров в секунду и ниже нуля - там, снаружи,

За промёрзшим стеклом? Горизонт, говорю - он же просто
Запевает ветрами, зовёт: покидайте квартиры!
Только он же и льнёт к небосводу, и просится в гости
К голубым небесам, если ночь разливается  жиром

Безнадёжных созвездий, безбрежных костров за кордоном,
За границею свода - уже не законов и правил,
Не русалок и эльфов, не снов наяву, не драконов,
И не тех, кто волшебные трубы на крышах поставил...

Так кого же? чего же? Молчит безнадёжная полночь.
Не "созвездий жиры", не гвоздями истыкана сажа
Планетария, храма, музея... Но если ты даже
И не "первый, с кем это случилось" -
Ты слышишь? - "На помощь".

Одиноко, спокойно, неведомо кто, бесконечно -
Всё зовёт и зовёт. Неизвестно, как им помогают!
Неизвестно - на чьём языке изъясняется вечность.
Или это не вечность, а снег? И наутро - растает?

Он глядит в окуляр - и не верит тому, что он видит.
Там далёкая кровь  - застывает на треснувшем льду.
И звенят на пределе сплетенья натянутых нитей,
Он их держит в руке. И готово сорваться: "Иду!"

"Подожди! Разве можно? Ведь ты - астроном; осторожней;
Горизонт - он же - лезвие. Если пути не найдёшь, то...
Ну кому ты поможешь там? Чувствуешь? Холод по коже?!
Это Господа Бога пылают рассветные вожжи!"

...Да, я понял.
               Я вижу.
                Я знаю.
                Иду к тебе, Боже.

92 _ 2000_2002 .гг.