1917

Угрюмость серых стен мне навевает грусть,
Ведь в комнате моей совсем застыло время:
Здесь в воздухе парит ход мысли бессистемный -
Идейный кавардак, он дней минувших груз.
Но плена моего мне надоело бремя:
Я удаляюсь прочь - и больше не вернусь.
 
Я вышел за порог: снаружи вновь метель;
Мне кажется, она здесь властвует лет десять...
И ветер тут выводит всё из равновесья:
Морозен и силён, проходит сквозь шинель.
Едва-едва слышны куски солдатских песен,
И кровью отдаёт грядущий серый день.
 
Глаза накрыл туман вуалью пустоты,
Я так уже замёрз, что сердцу трудно биться...
Лишь смотрят на меня расстроенные лица
Усталых монументов. В голове звучит
Мелодия шкатулки - боль волшебной спицы,
И девушка, как птица, так легко кружит.
 
Висит на волоске, как прежде, шаткий мир:
Вдруг музыку любви заменит шум орудий,
И станут убивать опять друг друга люди -
Отправятся на смерть все жители квартир,
А город опустеет, изойдёт простудой,
И землю расчертит кровавых струй пунктир...
 
На серый тротуар ложится грязный снег,
От всех скрывают мир каскады хлопьев липких,
И плачет вдалеке отчаянная скрипка.
Но чуть прикрою взор - я слышу нежный смех
И вижу тонкий штрих такой родной улыбки,
Но где же ты теперь, любимый человек?
 
Снаружи всё мороз, снаружи всё метель,
Но кончились удары острых лап мороза,
А на полу лежат осколки алой розы -
Я всё ещё внутри. Грядущий серый день
Несёт одну лишь смерть. Я в приступе невроза
Ушёл искать тебя... И я найду, поверь.