Глава 1Переплетения

Он очнулся от яркого света, от теплого прикосновения солнечного луча. Как будто ладошка солнца нежно гладила по щеке. Слышал тихое дыхание лежащей рядом женщины. Приоткрыв глаза, увидел на подушке черные кудри. «Вот оно – мое кудрявое счастье»
Снова закрыв глаза, улыбнулся и медленно и осторожно притянул к себе маленькую женщину, которая сразу пристроилась удобно на его руке, улыбаясь ему во сне.
Он долго гладил медленными и едва касающимися движениями ее по спине, и, то ничего не думая, а, только ощущая тихое счастье, то вспоминая все, отрывками, как видеоролики, что связано было с ней. Дурные мысли хотелось отогнать, а думать только о теплом, как тело любимой, и светлом, как этот солнечный утренний луч.
Там за окном была реальность большого мира, как вся его жизнь, здесь – реальность его маленького мирка, как эта женщина.
Скоро она проснется, проводит его туда, где идет борьба, где надо постоянно чего-то опасаться, думать и придумывать, быть начеку, кого-то обманывать, хитрить, приспосабливаться, доказывать, разочаровываться, пытаться выжить и не сдаваться. И все это ради этих минут тихого счастья. Мир и покой нежно обволакивает его, и он умиротворенно уходит в дремоту.
***
В турке закипела вода. Привычными движениями она взяла красивую банку с полки, ложку, дабы все на полках стояло на своих местах. Насыпав в кипящую воду  две столовые ложки ароматной кофейной пыли, размешала содержимое, выключила газ  и долго смотрела на густую пену, которая рисовала с движениями воды узоры, округлые и завораживающие.
Оставив турку на плите, достала из шкафчика чашку из тонкого фарфора с красными вишнями и золотым ободком. Такое же блюдечко. Постелила на столе красную салфетку, разместила на ней фарфоровую пару. Улыбнувшись им и этому чудесному утру, налила тонкой струйкой ароматный кофе в чашку. Сливки слились с пеной, и цвет напитка изменился, стал еще мягче, манил скорей попробовать его.
Медленно, отпивая глоток за глотком, прикрыв глаза, возвращала образ человека, только что ушедшего из этой неги и тишины. Картинки быстро сменялись одна за другой, давая возможность ощутить еще витающие  прикосновения, звуки голоса и дыхания, то возбуждающе учащенного с хрипотцой, то тихого, чуть слышного.
Выпивая последние капли кофе, уже с интересом рассматривала рисунок, который оставляла на дне чашки мокрая стекающая темная гуща. Словно по волшебству возникают образы.  Слева внизу  женщина с распущенными волосами, сидит, сложив руки на коленях, длинное платье закрывает ноги и переходит в очертание чего-то другого – камень, берег, скамья, край чего-то? Вверху справа появилась маленькая окружность, как рамка портрета, а в ней мужской профиль, он смотрит в противоположную сторону. Туда, где появляются четко очерченные силуэты двух людей. Присмотревшись, она поняла, что это женщина и мужчина. Женщина в широкополой шляпе с пером и в дорогой шубе, мужчина в цилиндре и во фраке, оба уходят вправо. Их одежды могут означать принадлежность к высшему обществу. Между овальной рамкой и женщиной с длинными волосами поднимается ввысь вычурная узорчатая стена, скорей из пыли или водяных брызг. Она конусом устремляется вверх дна чашки и заканчивается очертанием луны, старой, убывающей, рогами своими обращенная к профилю мужчины.
Все сопоставив, она подумала : «Милый, настала пора выбирать, не скорбеть об исчезающем и уходящем. Будем ждать. Все складывается хорошо»
Закончив свою привычную утреннюю церемонию мытьем чашки и блюдца, расставив все по местам, она отправилась в ванную комнату. Приближаясь к ней, медленно снимала пеньюар. Шелк спадал с маленьких белых округлых плеч, притягивающий мужские взгляды обворожительностью, розово-сиреневой струей по спине. Подхваченный в падении, пеньюар занял место на крючке.
***
Скорость помогла ему выйти из состояния неги. Вновь ощутил он энергию города в его утренние часы. Автомобиль ровно мчался по еще более-менее свободному шоссе. Ощущал всем телом благодарность каждой детали своего любимца. Он погладил руль в кожаном оплетении, еще раз взглянул на панель, чистую, со всеми знакомыми значками, цифрами, сигнальчиками и кнопками. Внутренне погордился своей аккуратностью, включил музыку и предался думам о предстоящем дне.
Мысли перескакивали с одной на другую. Внутренний диалог велся то с генеральным директором, то с подчиненными на производстве. То давалось распоряжение самому себе. А то вдруг мысли переключались на любимую женщину с зелеными глазами, озорными черными кудряшками, мягким голосом, вопросительно-лукавым взглядом, перекрывал на мгновения все будничное и выстроенное.
Среди графиков, планов, диаграмм, докладных, входящих и выходящих посетителей, цехов, рабочих и другого, мелькающего в мозге, милый образ то появлялся, то исчезал. То манил тихим смехом, то настороженным взглядом, то соблазнительной наготой, то страстным вздохом.
«Нет, так не пойдет». Он потянулся за трубкой телефона, набрал знакомый номер одним нажатием кнопки и услышал нежное : «Алё…».
- Привет, это я.
- Я знаю.
- Я уже соскучился.
- Я тоже.
- Чем ты занята?
- Только что из ванной, душ принимала.
- Ты в чем?
- В халатике.
- А под халатиком ничего?
- А под халатиком я.
- О! Как бы я тебя сейчас обнял, погладил. Нежно и ласково.
В ответ он услышал тихий завораживающий смех.
- Я тебя целую, милая, любимая, родная моя.
- Удачного дня, дорогой.
- Тебе тоже. Позвоню позже, пока, целую тебя.
- Пока, милый.
Положив телефон, улыбнулся и вздохнул. Как бы он хотел каждый день так просыпаться… Течение мысли нарушил резкий звонок телефона. Достав второй телефон из кармана куртки, нажал на кнопку ответа.
- Да. Привет, дорогая. Я только что выехал. Дома все хорошо. Скучал, конечно. Чай попил, постель убрал. Ты когда приезжаешь? Сегодня во сколько? Хорошо. Вечером увидимся. Пока. Целую, милая. 
Опять вздохнув, тряхнул головой, как будто выходя из оцепенения. Да, жизнь тяжела для того, кто не может жить так, как желал бы. Любить и жить одновременно с человеком, не прятаться и не обманывать,  прежде всего себя.
***
Положив телефонную трубку на туалетный столик, она продолжила утреннюю церемонию. Поставила в ряд баночки с кремами, открывая по очереди, вбила легкими движениями нужный крем в каждую морщиночку, разгладила пальчиками кожу лица и шеи, причесалась, нанесла макияж, посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась себе.
Впереди новый день, любимая работа, приятные встречи.
«Надо сходить в спортклуб, не забыть заглянуть к подруге на чашечку чая. Вечером ждет любимая книга, можно посмотреть фильм, который посоветовал сын»
Оглядев себя еще раз в зеркале, поправила бусы, складочки на платье, одобряюще кивнула себе и, прихватив сумочку, направилась в прихожую.
Звонко и весело стучали каблучки по асфальту. Её взгляд благодарственно оглядывал утреннюю картину с той тишиной, которая медленно утекала с исчезновением ночи, давая место шуму: пению птиц, шуршанию шин автомобилей, пиликанию домофонов при открывании подъездной двери, кашлянью немногочисленных прохожих. Тишина была и внутри ее  души, спокойствие для набирания сил перед неизвестным чудом наступающего дня.
Тишина сменилась размышлениями при входе в метро. Пластик, сталь, алюминий, скрежет, пиликанье, говор людей и голоса в микрофон настроили ее мысли на реальность. Вспомнились утренние слова любимого по телефону и предположения , что эти же слова после были сказаны им другой женщине.
Многие мужчины предназначают одни и те же  дорогие сердцу слова любви не одной. Но каждая женщина воспринимает эти слова относительно только себя. Это то же самое, что увидеть на улице сразу за час  десять женщин в платье, которое на тебе. Еще позавчера, вчера и сегодня утром ты думала, что ты единственная для этого платья, а оно только для тебя. А тут сразу разочарование, негодование, неудобство, желание снять его, отчаяние, что до вечера ты это сделать не сможешь, путаные  мысли. И четко одна -  страх в предчувствии, что еще встретишь   несколько женщин, осознание, что из десяти восемь точно сейчас думают также. И ты впитал эту энергетику, прилипшую к платью, она с тобой, пока не снимешь этот кусок ткани. А самое главное, ты его уже не оденешь, а оно так идет тебе и очень нравится. Но его удел – дальняя полка шкафа, даже не плечики, а полка, хуже коробка или помойка.
Платье можно положить и не вспоминать о нем. Вот слова и любимого человека трудно закрыть, задвинуть, выкинуть, заменить. Парадокс жизни.