В селенье малом, где небо голубое

В селенье малом, где небо голубое,
Подрастал парнишка у сенного снопа.
Село звалось народом просто – Лозовое,
Но не проста была мальчишкина судьба.

Его отец, затейливый кутила и пройдоха,
Пирушки не одной еще не пропустил.
И потому Толян тот выпивохой
Среди сельчан насмешливых прослыл.

Лишь солнце встанет над избой
Толян спешит, задорно маршируя,
К бабке Клаве со слезною мольбой:
«Продай, родимая, а то сгорю я»

Ну, а жена в отчаянье белугою кричит.
И молится, и падает, и плачет.
На исповеди всё честно говорит:
Позор уж свой от батюшки не прячет.

А батюшка, задумавшись, совет дает:
«Молись, сестра, молись смиренно,
И вразумление к супружнику придет.
Поймет он – все мирское тленно».

Наконец прозрение Господние сошло:
Толян забыл дорогу к бабке Клаве.
А душу пьяницы так верой разожгло,
Что рассуждал теперь он лишь о нраве.

Стал алтарником, и певчим, и чтецом.
При Причастии он плат уж подавал.
Называл он батюшку родным отцом:
Божью благодать он в нем признал.

А год спустя в том храме окрестили
Сынишку бывшего повесы и пьянчуги.
И все бабульки малого любили.
А пуще всех – счастливые супруги.

Мальчишка рос в молитве и смиренье -
                - пустом благоговенье.
Литургию по утрам малец не пропускал.
И родительское святое наставленье
Он слушал жадно. Слушал и внимал.

И молвил некогда ретивый сластолюбец:
«Убойся, Костя-сын, мирских утех!
Ведь женщина - что сатаны трезубец -
Пронзит и всё! Свершился блудный грех!

Иди за Богородицей по праведным следам,
Стремись к молитве, к вере и к семье.
Господь ведь молвил – по грехам воздам!
А потому не ройся в дьявольском гнилье!

Женщина у праведного мужа лишь одна.
Господом выбрана жена для каждого.
Тебя, сынок, тоже ждет голубушка, она,
Ко дню свершения венчанья важного».

Мальчишка жадно слушал и внимал,
Не смея перебить отцовской речи.
Лишь единожды малец вопрос задал:
«А как узнаю я ее при встрече?»

«Она овца! Скромна, умна, благочестива.
Она - что твоя мама - на клиросе поет.
Не в пример другим она трудолюбива.
И лукавого соблазна дева не поймет».

Так молвил некогда убогий сластолюбец -
- Как будто наставления святые он давал.
Не сознавал отец, что сатаны трезубец
Так сыну в плоть своей рукой вонзал.

Живыми оставались лишь карие глаза.
А лик парнишки - маска давней смерти.
Но пробежит по лику сего малого слеза
У алтаря в большой злаченой церкви.

декабрь, 2016 год