Менада. Из Сильвии Плат

«Менада» * - третье стихотворение из «Поэмы на День рождения».

Была я некогда обыкновенной:
Сидела под  бобовником** отцовским,
Премудрости покусывая пальцы.
Давали птицы молоко. 
Когда же грянул гром — я  пряталась под  плоский камень.

Мамаша многих ртов меня не возлюбила.
А мой старик  скукожился  до куклы.
О,  слишком стала я большой, чтобы  назад вернуться:
И птичье молоко  вдруг обратилось в перья,
Бобовые листы немотствуют как руки.

На многое не годен этот месяц.
Смерть зреет в виноградных листьях.
И красный свой язык показывает нам.
Держись подальше, мать, от моего гумна,
Я  становлюсь  иною.

Песиголовец,  пожиратель: ***
Дай мне отведать ягод темноты. 
Не смежить веки. Время 
Из непомерной пуповины солнца
Выматывает вечное  сиянье.

А мне приходится все это выносить.
Небесная Царица,  кто вон те, другие, в лунном чане -
Пьяны мертвецки,  их конечности друг с другом не в ладах?
Под этим светом кровь совсем черна.
Моё мне назовите имя.

4 ноября 1959


* Менады — греч. Mainades — «безумствующие». В греческой мифологии - спутницы Диониса. Следуя  за богом и в безумном восторге взывая к нему, менады,   полуобнажённые, в шкурах пятнистого оленя, со спутанными волосами, часто подпоясанные задушенными змеями,  украшенные виноградными листьями, плющом, сокрушают всё на своём пути, растерзывают в лесах и горах диких животных и пьют их кровь;  нередки и человеческие жертвы.

** Бобовник, или "золотой дождь" - цветущий древовидный кустарник или небольшое деревце (см. рисунок)

*** Возможно,  имеется в виду  Анубис -  древнеегипетский бог с телом человека и головой  собаки или шакала.  Считался  одним из судей в царстве мертвых. В ранний период становления  религии  Анубис воспринимался египтянами как  пожиратель умерших и проводник в царство мертвых, а также как хранитель ядов и лекарств.


* * * * * * * *

Poem for a Birthday
by Sylvia Plath

3. Maenad

Once I was ordinary:
Sat by my father's bean tree
Eating the fingers of wisdom.
The birds made milk.
When it thundered I hid under a flat stone.

The mother of mouths didn't love me.
The old man shrank to a doll.
O I am too big to go backward:
Birdmilk is feathers,
The bean leaves are dumb as hands.

This month is fit for little.
The dead ripen in the grapeleaves.
The red  tongue is among us.
Mother, keep out of my barnyard,
I am becoming another.

Dog-head, devourer:
Feed me the berries of dark.
The lids won't shut. Time
Unwinds from the great umbilicus of the sun
Its endless glitter.

I must swallow it all.

Lady, who are this others in the moon's vat-
Sleepdrunk, their limbs at odds?
In this light the blood is black.
Tell me my name.

4 November 1959