Рисунок из детства

Я собираю кубики. Все разбросанное
должно быть уложено в ряд.
На листе А4, в фигурах и линиях,
весь будущий мир. Все вокруг
обязано мной быть уложенным в связи:
хорошие люди к хорошим,
а плохие и злые к плохим.

Есть, конечно, в мире всего
важного мне и не отрытого.
Хитрые девочки,
плюющие косточки вишен в окно,
мне не нужны, они не дороже

шкуры от мыши в коробке от спичек,
(три недели возился с выделкой меха)
и пера от большего от гуся,
всегда любопытного к моим занятиям
и путешествиям.
Даже с гусем
можно
честную дружбу водить    
на зависть другим гусям. 

Нож перочинный — главное счастье
тупой, но складной,
и другое …
Все разложено по разным углам,
что бы дед мой ничего не увидел,
и не было мне разговоров и горя
от вмешательства деда в мой мир,
на его строгий взгляд,
мусор, гидоту и хлам. 

Все, от чего
я отказался в том детстве,
все,
что спрятал в укромное место
и не нашел, 
все тайники оставлены и заброшены
(без внимания к памяти, все забывается)
но ни главное —   
из чего состоит жизнь и любовь? 

Каждое утро, все тоже солнце,
с прежнего места начинает свой ход.
Те же звезды в полуночном небе,
в том же рисунке, что и в прошлую ночь.

Сердце на месте, в левом устройстве, 
голова всегда в голове —
ничего не меняется в этом мире,
кроме жизни, текущей ручьями,
в ту речку за домом, 
у которой,
есть, тоже, родители и свой дом —   
Океан.

И так бесконечно, все куда-то впадает, 
все уходит  в то место, откуда пришло,
все старики, перед смертью,
возвращаются в детство 
и могут играть
разлитым
на столе молоком,
рисуя в нем свои корабли и планеты.

Как и я, когда-то давно, 
играл со своими мечтами,
зарисовывая самое важное 
в лист бумаги,
слюнявым химическим карандашом, 
план мира.

Мир, я верил тогда, 
должен быть зарисован
и приведен 
в понятный,
удобный для жизни план,
и в закон.