Не умничай, немного помолчи - К000

(Наброски к поэме "Крыши" см. рубрику Крыши)

Не умничай, немного помолчи -
послушай старших,
мы же повидали
как разрывает стужа
кирпичи,
как непричастным
вешают медали.

Не верь пророчествам,
что на родной земле
мы чаще не живем, а доживаем…
Знобит, забот извечных по зиме
ничуть не меньше, чем в желанном мае.


***

Нет исключений - есть конец всему,
весною снег теплу подвластный сходит,
в отставке валенки,
теперь калоши жмут
ступни,
одновременно топчут грядки в огороде.

Пустая суета, и в центре -  цифра ноль,
она в застолье лишь не оптимальна,
здесь на поверхность
выступает соль
раздумий наших
индивидуальных.

Как элегантна, преданна она
предательствам стыдливо-изощренным,
чуть оступился -  в минус, и с ума
сума тебя сведет определенно.

Ноль в эпицентре, ноль – водораздел,
с нуля шагает  летоисчисленье,
и человек идет по борозде
с надеждой праведной
на всходы,
воскресенье.

Считаем вверх, там первенец в семье,
воспитывает бабушка счастливого  папашу,
ей изощренно вторит соловей,
мы отвлеклись,
куда пропали цифры наши?

Последовательность,  каждый элемент
единственный, как клюв у всякой птицы
“One”, “один”,
и под стеклом колье
клонирует нули и единицы…

Умерим пыл, расчет притормозим
(гурманы мы, а вовсе не с отчаянья)
из бит возможность есть изобразить
все краски мира,
в странных сочетаньях…

Как колесо вокруг своей оси,
вокруг деревни, леса, и земного шара
мы будем bitься, только не проси
у времени подачек,
и кошмары

нарочитого  аскетизма цифр
так и умрут в кроссвордовых чащобах,
и,
   как фату,
прозрения мундир
один примеряем,
по очереди,
оба.

***


Мы добрались с тобой до  рубежа,
нас двое у весны, под лунным светом:
здесь ветерок стыдливый, возмужав,
под платье снова лезет незаметно…

Мы добрались с тобой до рубежа,
не разлучат нас извержения вулканов,
и память наша – словно белый лист свежа
и нет в ней места ссорам и обману.

Попарный случай, две травинки на ветру,
как пальчики, сплетя свои коренья воедино,
склонились чуть,
и окаянный труд
мятежных бурь
лишь теребит тростинки-спины.

Взаправду, трудно в этом мире одному -
споткнется он, а рядом нету друга,
священник где-то, приоткрыв талмуд,
бубнит заупокойно,
будто с перепугу

Попарный случай, двое – не один,
в один роман уже сошлись две повести ,
и
все сомнения
круженье грязных льдин уносит вдаль
с животворящей бодростью.

****