Кто. Из Сильвии Плат
22 октября 1959 года, за пять дней до своего дня рождения, приходящегося на 27 октября, Сильвия Плат записала в дневнике: «Амбициозные заделы длинной поэмы из самостоятельных стихотворений. Поэма «на ее день рождения». Будет пребывание в сумасшедшем доме, природа: значимость инструментов, теплиц, цветочных лавок, проходы яркие и несвязные. Авантюра. Никогда не закончить. Разработка. Второе рождение. Безысходность. Старухи. Прекратить это». А позже, 4 ноября: «Чудесным образом написала подряд семь стихотворений для моей «Поэмы на День рождения»...
Цветенья месяц завершён. Плоды иль собраны,
Иль съедены, иль сгнили. А я лишь балабоню.
Октябрь — заготовок месяц.
Как в брюхе мумии, в сарае воздух затхлый:
Садовый старый инвентарь, к нему отдельно ручки и ржавые клинки.
Я здесь своя средь этих мёртвых душ.
Присяду-ка я в гавани цветочной,
Не обратят вниманья пауки.
Мое сердечко — недвижимая герань.
Вот только б ветерок оставил лёгкие мои в покое.
Какой-то пёсик лепестки унюхал. Они здесь всё устлали.
Трещат, как заросли гортензий.
Истлевшие головки утешают,
Вчера их пригвоздили к балкам:
Те из насельников, кто не впадает в спячку.
Капустные вилки - червивый пурпур, серебристый глянец,
Убранство их — изъеденные молью уши мула, внутри они свежи,
Их белизна - под цвет свиного сала.
О, прелесть повседневной жизни!
Оранжевые тыковки без глаз.
Палаты эти тётками полны, уверенными, что они - пичужки.
Такая вот унылая тусовка.
Я корнеплод, я камень, я комок совы,
И никаких-то нет во мне мечтаний.
Ты, мама, именно тот рот,
В котором я была бы языком. Мать инобытия,
Глотай меня. Зев мусорной корзины, дверь во тьму.
Малышкой будучи, я говорила, что должна запомнить:
Настолько это были грандиозные цветы,
Багровый и кровавый рот, до умопомрачения красивый.
Обвязки из смородиновых стеблей заставили меня заплакать.
Теперь меня как лампочку включают.
И кряду несколько недель я ничего припомнить не смогу.
4 ноября 1959
* * * * * * * * *
Poem for a Birthday by Sylvia Plath
1. Who
The month of flowering's finished. The fruit's in,
Eaten or rotten. I am all mouth.
October's the month for storage.
This shed's fusty as a mummy's stomach:
Old tools, handles and rusty tucks.
I am at home here among the dead heads.
Let me sit in a flowerport,
The spiders won't notice.
My heart is a stopped geranium.
If only the wind would leave my lungs alone.
Dogbody noses the petals. They bloom upside down.
They rattle like hydrangea bushes.
Moldering heads console me,
Nailed to the rafters yesterday:
Inmates who don't hibernate.
Cabbageheads: wormy purple, silver-glaze,
A dressing of mule ears, mothy pelts, but green-hearted,
Their viens white as porkfat.
O the beauty of usage!
The orange pumpkins have no eyes.
These halls are full of women who think they are birds.
This is a dull school.
I am a root, a stone, an owl pellet,
Without dreams of any sort.
Mother, you are the one mouth
I would be a tongue to. Mother of otherness
Eat me. Wastebasket gaper, shadow of doorway.
I said: I must remember this, being small.
There were such enormous flowers,
Purple and red mouth, utterly lovely.
The hoops of blackberry stems made me cry.
Now they light me up like an electric bulb.
For weeks I can remember nothing at all.
1959
* * * * * * * * * * *
On 22 October 1959 SP wrote: 'Ambitious seeds of along poem made up of separate sections. Poem on her Birthday. [Her own birthday fellon 27 October.] To be a dwelling on madhouse, nature: meanings of tools,greenhouses, florists' shops, tunnels vivid and disjointed. An adventure. Never over.Developing. Rebirth. Despair. Old women. Block it out.' And then on 4 November: 'Miraculously I wrote seven poems in my "Poem for a Birthday" sequence. . .
Свидетельство о публикации №116122109123