2016-1

Ballade contre l’orthodoxie russe

Так
нависает над человеком
его страна:
прибывающие птицы
вытесняют небо
и кружат, свиваясь
в гомонящий птицеворот,

и воронка утягивает
в весну. Этот город погибнет,
и купола его распустятся бутонами,
а пока шелестит
книга с отпечатком копыта
и раскачиваются в колоколах
била кистеней.




Зима медлит уйти,
и в ее оловянном храме
звонят в оловянные колокольцы,

и нечестивец бежит из-под сводов
в отреченные места, где его разорвут тенгу ~

            в безбожных лесах,
            заходящим мартовским солнцем омытых,
            так страшно кричат первые птицы.




Vodka et le diable

В одной из дореволюционных книг о холодном оружии описан
как теоретическое допущение поединок межу конным жандармом Карла VII
и истуканом с острова Пасхи.  Можно предположить, на столь неожиданную мысль
автора скучных пассажей о кузнечном деле и каталогизатора оружейных клейм
вдохновила форма сосудов, что так похожи на бурханы степняков, –

сосудов, из которых, сплющив лицо стеклом,
глядит дьявол и к которым, смеясь, прикладываются секунданты,
когда шпага одного из дуэлянтов уже уснула в ножнах,
а в сугробе еще гранатово бьется сердце другого и черная речка
рассекает пепельные гризайли зимы.   




Старик тянет невод из-за края мира,
а в его дому никто не слышит,
как смерть кричит со стропил странным голосом;

все чудесное и все, что дОлжно помнить,
вечно ускользает из рук, как синий клубок,

а вокруг холодящие звезды,
август раздувает на яблонях угли божеств.