1812 Вперёд ч 153

Ч153
Вперёд

В плену безмерной  ловкости политики ,погрязшей в  тайны,
Плетут интриги лучшие поклонники судьбы,
Используя большие тонкости «случайной»,
Игры ума рождённой вожделением в душе войны.

Считая смерть в бою единственным достоинством обета,
Прожить не зря , родившись в мире вечной суеты,
Наполнив именем и точностью завета,
Простор для счастья покорения судьбы.

Творить разгул души и вторить вдохновенью,
Сжигая родовые счастья семена,
Вести людей ,  познавших ада откровенья,
Дойти до глубины остатка в душах зла.

Внимающего духу рода и по крови,
Передавая пыл Отечества войны,
Рождая каждого во Франции героем,
Призвав к защите  революции великие умы.

Доселе прозябавшие в делах и откровеньях,
Испытывая за собой полиции надзор,
Власть принимая  ролью  для отмщенья,
Элиту рода опрокинув на истории позор.

Сломав общественную суть морали и законов,
Позвав с собой противников судьбы,
Нарушив все вселенские каноны,
Ввергая  род в сознание  величия войны.

Менявшей статус человека за мгновенья,
Призвав на подвиг предков  опираться по крови,
Позвав народ с огромной силой вдохновенья,
Вперёд ,к величию страны в веках придти!

Предначертав пророчества рукою Бога,
Творить  безумной вакханалии черты,
В огне увидев , где кончается дорога,
В мир скорби вечной тризны и мечты.

Потрясшей  тишиной ,устои содрогнувшегося мира,
Солдат направив ,превзойти себя  в кромешный ад,
Оставив тлен пороков и земного пира
И страшный суд призвав величием наград.

Наполеону снова приходилось решать трудную задачу. Каковы были итоги смоленской операции?
Отчаянная битва перед городом, бомбардировка Смоленска, пожары, взрыв пороховых складов, уход последних русских сил, оборонявших Смоленск, и присоединение их к армии Барклая, отступавшей по Московской дороге. И дальше — битва под Валутиной, где пал Гюдэн и где русские снялись с места и ушли только после того, как умолкла артиллерия Нея. И Ней, который всегда и всюду был очень смел, тут не осмелился их преследовать. Нужно было подвести итоги всем этим фактам. Что означает прежде всего планомерное сожжение Смоленска, бегство большинства жителей, превращение губернского города в дымящиеся, окровавленные развалины? Ответ мог быть только один: не может быть и речи о том, чтобы русские теперь просили мира. Люди, которые уничтожают уже не только свои деревни, но и свои большие города, совсем не похожи на тех, кто ищет скорейшего примирения. В Витебске еще была слабая надежда на приезд парламентера от Александра, но среди развалин догорающего Смоленска эта надежда улетучилась. Балашов вторично не приедет...
С 27-летнего возраста Наполеон всегда был на всех войнах главнокомандующим и от своего штаба и своих генералов не ждал и не получал никаких советов по вопросам, выходящим из рамок непосредственной тактики. Их дело было исполнять, а не высказывать свои мнения о целях войны. Но в этой войне все было по-другому. Неясная тревога овладевала свитой и штабом все сильней и сильней. Уже в Витебске был тяжелый и долгий разговор с графом Дарю. После нескольких часов почтительного спора Дарю умолк, но было ясно, что Наполеон нисколько его не переубедил и что замолчал главный комиссар продовольствия великой армии единственно потому, что этикет не позволял никому при беседе с его величеством иметь последнее слово.
Теперь, в Смоленске, симптомы стали многозначительнее и тревожнее. Был разговор с королем неаполитанским, зятем императора, начальником всей кавалерии, Мюратом. Мюрат, храбрец, лихой кавалерист, Мюрат вдруг стал просить императора остановиться в Смоленске, отказаться от похода на Москву.
Разговор начался при свидетелях, продолжался без свидетелей, но Мюрат потом не скрыл того, что произошло у них с императором с глазу на глаз. Мюрат долго умолял Наполеона остановиться. Император возражал, говорил, что «честь, слава, отдых» — все это будет найдено в Москве, и только в Москве. Мюрат бросился тогда на колени перед Наполеоном, говоря: «Москва нас погубит». Он сам был так потрясен этой сценой, что в тот же день в разгаре бомбардировки Смоленска, когда русские батареи, отвечая неприятелю, стали осыпать ядрами его стоянку, он подался вперед и слез с лошади. Генерал Бельяр стал настойчиво просить его уйти, но Мюрат, не скрывая, что он ищет смерти, резко отказался. Тогда Бельяр сказал ему, что из-за него вся свита тут же погибнет. «Ну, так уходите прочь вы все и оставьте меня тут одного!» — раздраженно закричал Мюрат. Свита единогласно отказалась уйти, и только тогда Мюрат с явной злобой покинул опасное место.
Повлияла ли все-таки эта сцена с Мюратом на императора или ужасающий вид горящего Смоленска с его уничтоженными складами и разрушенными бомбардировкой домами заставил его снова пересмотреть свое решение, неизвестно, но после объезда нескольких покрытых трупами и ранеными улиц города Наполеон произнес: «Первая русская кампания окончена» (в другой редакции: «Война 1812 года окончена»). Однако колебание это оказалось мимолетным.
Наполеон, конечно, знал, что Мюрат далеко не одинок в своем убеждении и что критика его предначертаний происходит втихомолку не только в главном штабе и в свите, но и среди рядового офицерства и даже среди солдат. Слишком велико было разочарование, когда, вместо спокойных квартир, обильной пищи после долгих голодных маршей, вместо основательного отдыха в большом русском городе, великая армия нашла дотла разоренное место, начисто выгоревшие значительные части города, неслыханный, неустранимый и непрекращающийся смрад от тысяч и тысяч всюду — в домах, на улицах, в садах — гниющих под жгучим солнцем трупов, непрерывные вопли бесчисленных раненых, валяющихся тут же, рядом с трупами. Фуражиры возвращались из окрестностей, не добыв ни хлеба, ни сена, падеж лошадей усиливался, а по ночам французские солдаты видели с окраин разрушенного города далекие зарева горевших деревень.

Е.В.Тарле Нашествие Наполеона на Россию.

Взойти в огонь ,бессмертию предавшись,
Спастись ,среди попавших добровольно в ад,
Величию судьбы и вечности отдавшись,
Смог каждый верный Франции солдат.

Его призвали нетерпимостью к врагам и волей,
В неволю вечных родовых оков,
Горнилу чести предаваться на военной доле,
Огнём меняя власть былых основ.

На революции построив черни вечное кипенье,
Душой униженной в творении земной любви,
Отдав легко приказ и ада сотворенье,
Вписав в историю Божественной Любви.

Всё принимавшей с века в век огнём печали,
Геенне огненной отдав свои права,
Направить человечество в великие скрижали,
Обьявленные Подвигом Души Христа.