Про Веру, Надежду и божие царство

Приготовилась в смертный путь,
приготовила узелок,
как в больницу или в тюрьму.
Там – больница или тюрьма?
Там свобода иль вечный срок,
не решила ещё сама…
Приходила соседка к ней,
говорила:
                - Покайся, Надь!
Чтоб не мучиться, чтоб во сне…
Страшно грешницей помирать.
- А за что же меня прощать?
Круглый год соблюдаю пост.
В царство божие не пущать –
надоумил же поп-прохвост!
Я ведь, Вера, жила как все.
И грехи мои – без затей.
Раз картошки стащила в сев,
так ведь это ж не у людей,
у колхоза. Давай, суди!
Голод. Братья просили жрать…
Это просто – не укради! –
если целый амбар добра.
И ещё есть за мною грех:
навещал меня Любкин муж,
он один был мужик на всех.
Волком взвоешь в пустом дому…
Залетела, попутал чёрт.
Как там дальше-то? Не убей?
В город съездила на аборт.
Не случилось потом детей…
Ты мне, Верка, про это зря... 
В чем мне каяться? Не проси…
Про покойников говорят:
«Всё, отмучился» - на Руси.
Царство божие – есть ли нет?
Царство божие не про нас…
Там не надо платить за свет,
там не надо платить за газ.
Помнишь, Верочка, те года –
молодую былую жизнь?
Помнишь, строили города,
царство божие – коммунизм?
Всё меня ты стыдила, мол,
«беспартейная», куришь, пьёшь!
Всё звала меня в комсомол.
Нынче в церкву меня зовёшь…
До чего же нутро болит!
Поскорей бы уж, поскорей!..
Отмоли меня, отмоли,
дуру грешную, безпартей…