Глава первая. Действие первое

*старик и его друг. Действие разворачивается на берегах реки Москвы*

Старик (сидя на берегу реки со своим старым другом):
Вот и закончилось наше время.
Слишком долго мы идём,
Но ничего так и не достигли:
Когда-то своего сына я лелеял,
Но съели мы его живьём!..

Друг:
Да. С тех пор печаль тебя настигла...

Старик:
Не могу сыскать себе покоя:
Как такого отца можно простить,
Когда совсем осточертел? Да и любить
За то, что тело спрятал в подсобке,
А не похоронил со всеми почестЯми?

Друг:
Тогда война была. И так едва ли
Выжить можно было. Стоило ступить
Босой ногой на когда-то белый снег,
На котором трупы окоченелые лежат…
Стоило лишь взор свой обратить
На людей, что желают совершить грех
Ради себя, дрожащих от голода щенят.

Старик: Мы были же не лучше!

Друг:
Знаю, мы тоже грешили…

Старик:
Ты хоть понимаешь, что мы сотворили?!
Животным инстинктам отдались.
Да что отдались... Даже хуже:
Сами за кусок клея даже бились,
Готовы были вырвать глотку,
Напиться кровью, льющейся из раны,
Потому что от урожая не было проку:
Всё забирали карательные отряды…
Мало того, что красные были и белые,
Так ещё и иностранцы ввязались.
У нас люди и так ходили презренные
Всеми, так ещё в такой момент повидали
Они нас: падших без надежды и свободы,
Отчаявшихся узников страны в оковах
Двух движений, к одному которому
Заставили меня вступить как бывшего воеводу!..
С тех пор либо красный герб, либо расстрел,
Что-то не так скажешь - уже беспредел.
Зачем мы говорим об ужасах войны?
Зачем мы говорим о смерти?
Зачем мы говорим об ужасах войны?
Зачем рассуждаем о потерянной чести?

Друг:
Потому что мая девятое.
Потому и по потерянным скорбим,
Потому и вспоминаем проклятый
Миг, который сделал весь мир единым.

Старик:
Да разница какая?!
Это не в радость мне. Траур это.
Это, разве что, праздник смерти.
Эта война мне жену напоминает,
Которую забила шайка немцев...
Для меня это повод ненависти
К ним.

Друг:
Тише, Арвиль, только не проливай
Горьких слёз...

Арвиль:
Не могу, Николай, не могу...

Николай:
Из-за страданий их души отправились в рай.

Арвиль:
А куда тогда запихнут мою?..

Николай(в тяжёлых раздумьях):
Знаешь... Я тоже людей убивал.

Арвиль(возмущённо):
Я кровь сына попивал
И плоть на пару с семьёй поедал!

Николай(не зная, что сказать):
Тише, друг мой.

Арвиль:
Произносить не смей
Эти бесполезные и пустые слова!..
И так уже сгнила моя жалкая душа.
Я видел множество смертей:
Как и близких, товарищей, врагов,
Так и беспомощных людей.
Я видел в Сталинграде не ночи,
А из дыма едкого тяжёлый покров.
Я тогда видел воочию,
Как солдат в танке сгорел:
Он пытался выбраться... Но не успел.
Я видел, что немцы оставляли
От наших, ныне несуществующих, деревень.
Я носил в могилы расстрелянных детей,
Потому что полгода в плену я был.
А знаешь, что ещё хуже?
Это война граждан одной державы,
В которой люд простой был обделён правами,
в которой хотели бедняки стать кулаками,
Но революция намного лучше...
Когда друг становится врагом народа,
То от защиты его тобой не будет прока.
Когда друг нож вонзить в спину готов
За старые порядки, за умершего царя,
Против красных с лозунгами:"Земля -
Крестьянам, фабрики - рабочим, белым - гроб".
Я первого имени своего не помню:
Заставили меня его сменить,
И теперь, Николай, как видишь,
Я с семнадцатого года Арвиль.
В этот год я был на ловле
Рыбы с сыном. Удочка свищет,
Поплавок летит к воде,
А сзади каратели с угрозой:"
Меняй имя или обоих на расстрел".
Сын мне дорог тогда был,
Пока от голода я не сглупил...
Принял тогда своё животное прошлое:
На уроках биологии же
Говорили, что мы - животные!
Самые опасные и безжалостные,
Готовые ради себя на ужасное:
Можем предать себе на радость,
Можем довести до отчаяния, усталости,
До сумасшествия! До безумия!
Прям как сам себя
Довел за полвека я.

Николай:
Мда, мой друг...

Арвиль(уходя в слезах):
Прощай,
Мой, непонимающий горя, Николай...

*Николай, пожимая плечами, смотрит
вслед. Небольшая пауза*
Николай:
Прощай, Арвиль... Прощай...