Теория относительности

Слепые зрячему глаза открыть пытались:
Не так дела ведет и говорит не то!
Умрет, мол, с голода, неважно так питаясь,
Озябнет до смерти в задрипанном пальто.

А он ходил себе в поношенном и драном,
Своей привычки твердолобый ортодокс.
И знал он только то, что в мире этом странном
Все относительно, – и это парадокс.

Он был таким неисправимым интравертом,
Один булыжник свой стерег и кувыркал.
И пребывал себе отверженным Альбертом
Среди кривых и перевернутых зеркал.

Себя камнями обложил он и за кладкой
К чему-то противоестественному ник.
А миллионный чек использовал закладкой
В одной из множества ему служивших книг.

Не понимал он про заклады и трансферы,
Творя бесплотье из прогулочной ходьбы.
Ему шептали лишь возвышенные сферы,
Свои мелодии и формулы судьбы.

И был не стар еще, терпя нужду и голод,
И в преломлении неслышимых музык
Лукавым глазом наблюдал жующий город,
Как хулиган, дразнящий высунув язык.

Торчать столпом среди такого «нихьтферштейна»,
Трусить растрепой на общественном осле…
Но ведь на то она Теория Эйнштейна,
Чтоб быть в таком единокаменном числе.

2016