Год 32-й. Поэмы

    Поэм в том году написано  ТРИ. Все они сугубо романтические,  богатые  вседозволенностью и безграничным вымыслом. И над строками их витает дух Байрона, которого  Лерма желает превзойти и, конечно, уверен, что это ему удалось – за счет супер-мело-драматических  сцен и характеров. Словом, прогресса художественности мы и тут не дождемся.
         Первая поэма – «Моряк». Она дана как «Отрывок» (с.159 – 163). Перед ней – эпиграф по-английски, Байрон – «Корсар».
   Поцитирую начало:
   В семье безвестной я родился
Под небом северной страны,
И рано, рано приучился
Смирять усилия (!) волны!
       («Чистейшего романтизма чистейший образец! Волны мыслятся живыми!)
         
…
О детстве говорить не стану.
Я подарён был океану,
Как  лишний в мире, в те года
Беспечной смелости, когда
Нам всё равно, земля иль море,
Родимый или чуждый дом;
Когда без радости поём,
И, как раба, мы топчем горе,
Когда мы рады всё отдать,
Чтоб вольным воздухом дышать.
       (Узнали Онегинскую строфу? Так и остальное написано!)
… Найдите счастье мне другое!
Родными был оставлен(??) я;
       (что? почему?  - бог весть! Сказано – и нате вам!)
   Живет на корабле, друзей множество.
Новый-де мир открылся. ..

     Безумны были эти лета!
Но что ж? ужели был смешней
Я тех неопытных людей,
Которые в пустыне (!) света(!)
Блуждая, думают найти
Любовь и душу на пути?

    Далее идет гимн вольнолюбивым волнам…
  Как я люблю их дерзкий шёпот
Перед летучим кораблём;
Их дикий плеск, упрямый ропот,
Когда утёс,  склонясь челом (!),
Все их усилья презирает…
       (Окончание отрывка под стать: чистейший вымысел отшельника)

                Сколько раз
На корабле, в опасный час,
Когда летала смерть над нами,
Я в ужасе творца молил,
Чтоб океан мой победил!
      (Конец! А суть последней строки да будет понята понятливыми, я же думаю, что он молил  За волны, хотя это и нелепо, зато «поэтично»!  Еще не раз   Поэт будет «оживлять» то Волны, то Ветер, то еще что-нибудь).

      Поэмища «Измаил-бей» занимает с.164-242. Она была бы романом, будь автор пощедрей на число персонажей и на десяток-другой страниц… Поэма мне далась тяжко, она меня и сейчас угнетает: вижу множество нелепостей, «комнатных» выдумок, невиданных страстей. И при всем  при  том Автор слит с идеальным героем как его  альтер эго.   
     Да, скажут мне, чего вы хотите от юноши? Он уже гениален во всем, так что не придирайтесь! А не могу! Вот к Пушкину я не придираюсь  даже в «Руслане…», хотя это тоже «юношеское» произведение.
      Поэма названа «восточной повестью». В примечаниях сказано, что она написана по  рассказам и легендам, а потому-де не нам судить об ее качестве… Но несомненно, что «рассказ» тот был разукрашен и «развит» до беспредельного.
     Прошу простить меня, но юношеский романтизм здесь гипертрофирован, герои идеализированы, чеченцы поданы как гордые враги русских угнетателей своего народа и его соседей.
     Поэма разбита цифрами на  фрагменты и сверх того венчается еще и эпилогом .
         В первой «частке» вскоре заявлено:
   Прекрасен ты, суровый край свободы (!!)…
        И это будет лейтмотивом поэмы: противопоставлением  гордых свободных горцев несвободным русским. Потому-то Лерма позднее напишет:
    Прощай, немытая Россия,
Страна рабов(!), страна господ(!).
     А доброхоты будут уверять, что «великий национальный поэт такого поклепа на Россию написать не мог!».
      Вторая «частка»  открывается так:
       Как я любил, Кавказ мой величавый,
Твоих сынов воинственные нравы (!!)
     И затем идет описание за описанием: небеса, горы, облака и замки из них…
               3
… И дики тех ущелий племена,
Им бог – свобода, их закон – война,
Они растут среди разбоев тайных,
Жестоких дел и дел необычайных;
Там  в колыбели песни матерей
Пугают русским именем детей;
Там поразить врага – не преступленье;
Верна там дружба, но вернее мщенье;
Там за добро -  добро, и кровь – за кровь,
И ненависть безмерна, как любовь.

     Вот вам  одни из истоков  лермонтовского  демонизма!
    Далее повествуется, что «старик-чеченец»… «про старину мне повесть рассказал».                5
    Его рассказ, то буйный, то печальный,
Я вздумал перенесть  на север дальный:
Пусть будет странен в нашем он краю,
Как слышал, так его передаю!
 Я не хочу, незнаемый (!) толпою,(!!)
Чтобы как тайна он погиб со мною;
Пускай ему не внемлют до конца
Я доскажу! Кто с гордою душою
Родился, тот не требует венца(!!)
Любовь и песни – вот вся жизнь  певца…
     (Певец, понятно, наш Поэт)
               6
      Когда-то черкесы жили свободно,
«Аулы мирные цвели ..
Черкес счастлИв  и волен был…
Они тогда еще не знали
Ни золота, ни русской стали!»
                7
     Бежали от русских подальше  в горы, и когда те пришли, то увидели
Пустой аул, пустое поле,
Едва  дымящийся костер
И свежий след колес – не боле.
                8
     Не покорились даже жены, у которых есть кинжалы, которыми они заколют себя, но не позволят их насиловать.
                9 -12.
     Готовят месть, жаждут крови джауров, т.е. русских.
          Явился некий воитель с «орлиным взором» -  из России, где провел некое время, но обычаев ее не принял.
                13- 17
     Он молод и прекрасен. Слышит выстрел и видит казака, которого и убивает:
   Глаза его – и в этот миг
Душа и ад – всё было в них.
Оборотясь с улыбкой злобной
Черкес на север кинул взгляд;
Ничто, ничто смертельный яд
Перед улыбкою подобной.
         (Демоническая и любимая автором фигура.)
       Мститель ищет дела:
«Я знаю вас,  - он  шепчет, - знаю,
И вы узнаете меня;
Давно уж вас я презираю;
Но вашу кровь пролить желаю
Я только с нынешнего дня!»
      (ибо он не ведал, что сделали они с его родиной)
                18 и сл.
     Добрался до родных мест, которые подробно и пространно описываются.  В  старой сакле дымной он заводит речь со старым горцем, который рассказывает ему «новости». И тут же появляется «дева гор», «пери молодая».
         (Герои, словом, на подбор, идеальны).
     Она ставит ужин, и он готов влюбиться, но у русских научился не верить женщине:
     Притворством вечным утомлен,
Уж и себе не верит он
       (после этих русских женщин!).
     Деву зовут Зара. И она предлагает ему остаться с нею в их сакле навсегда. Он отказывается (как Онегин), ссылаясь на его долг – мстить русским (с. 186).  И это лишь конец первой части, предельно и неоправданно растянутой. 
         Вторая часть полна описаний местности, реки Аргуны (с.192)
     На берегу ее кипучих вод
Недавно новый изгнанный народ
Аул построил свой,  - и ждал мгновенье,
Когда свершить придуманное  мщенье;
Черкес готовил дерзостный набег,
Союзники  сбирались  потаенно,
И умный князь, лукавый Росламбек,
Склонялся перед русскими смиренно,
А между тем с отважною толпой
Станицы разорял в тиши ночной;
И, возвратясь  в аул, на пир кровавый
Он пленников дрожащих приводил
И уверял их в дружбе, и шутил,
И головы рубил им для забавы (!!!).

Легко народом править, если он
Одною общей страстью увлечен;
Не должно только слишком завлекаться,
Пред ним гордиться или с ним равняться;
Не должно мыслей открывать своих,
Иль спрашивать у подданных совета,
И забывать, что лучше гор златых
Иному ласка и слова привета.
       (Прекрасно звучит, не так ли, живо напоминая наказы Полония Лаэрту)…
Народ – ребенок: он не хочет дать,
Не покушайся  вырвать, но украдь!

           (4 - в этой части)
У Росламбека брат когда-то был:
О нем жалеют  шайки удалые;
Отцом в Россию послан Измаил,
И их надежду отняла Россия.
Четырнадцати лет оставил он
Края, где был воспитан и рожден,
Чтоб  знать законы и права чужие!

                С. 197 – 198
    Князь приводит Измаила к воинам. И вскоре все внимание джигитов переключается с князя на его брата. Росламбек уже не рад. Князь готовит тайное нападение на русских: перережем в темноте.
                С. 201- 242.
Согласны все на подвиг(!!) ратный,
Но не согласен Измаил...
      Он от русских набрался «толерантности» и потому против тайного набега, но за честный славный бой. И ночью подает костром знак русским... Далее следуют бесконечные рассуждения автора о чувствах и чести. И  речь уже о новом герое, русском, который идет тоже мстить обидчикам .   Следуют пространные разговоры и монологи.  Пересказать их нет сил и места. В финале Князь убивает Измаила, но тайно от всех. А князь, как демон, рубит русских.
        Слава великому воину!

     Композиция поэмы крайне рыхлая, логики художественной  кот наплакал, ибо юноша автор все выдумывал без оглядки на эту «художественность»… Читать поэму – тяжкий труд, дорогие мои! Но если кто-то захочет  свершить сей подвиг, кто ж его остановит?  Возможно, он откроет множество красот там, где я видел лишь нелепости.  С Богом!

      Однако у нас осталась еще поэма – «Литвинка»! Тут уже пенять автору устанет любой литературовед  или требовательный читатель. Здесь романтизм  бьет прибоем и произвол Автора становится  беспределом.
      Для начала не грех молвить, что литвинка – это столько же «литовка», сколько  и «полька» - словом, нечто европовидное, но в то время большим почтением пользовался  у нас Адам Мицкевич, сосланный в Россию после известных бунтов. Это был большой поэт, который очаровал русских поэтов – и Пушкина, и Лермонтова, и многих иных. Так что в поэме виден и польский след.
         Поэма названа  повестью – считай, с претензией на документальность. Поэма, на радость  нам, невелика: с. 243- 260 и разбита цифрами на 24 фрагмента. Начинается она с привычного романтического описания «обстановки» (у раннего Бальзака такое описание было обязательным и объемным, а позднее у Гюго (великого романтика!) вступления доходили до 60 и более страниц (вспомните его «Собор…»)
           1
Чей старый терем на горе крутой
Рисуется (?) с зубчатою стеной?
Бессменный царь синеющих полей,
Кого хранит он твердостью своей.
Кто темным сводам поверять привык
Молитвы шепот и веселья клик?
Его владельца назову я вам:
Под именем Арсения друзьям
И недругам он был знаком
И не мечтал об имени другом.
Его права оспаривать не смел
Еще никто; - он больше не хотел!

      (Изысканное имя Арсений явно взято из «Бала»  Боратынского, где он супермен и красавец)
Не ведал он  владыки и суда,
Не посещал соседей никогда:
      (Да это же Онегин, который «не посещал» никого!)
Богатый в мире, славный на войне,
Когда к нему являлися  оне, -
Он убегал доверчивых бесед,
Презрением дышал его привет;
       («всё это к Лерме очень близко»)
Он даже лаской гостя унижал,
Хотя, быть  может, сам того не знал;
Не потому ль, что слишком рано он
Повелевать толпе был приучён?

             2
На ложе наслажденья и в бою
Провел Арсений молодость свою.
Когда звучал удар его меча
И красная являлась епанча,
Бежал татарин и бежал литвин;
И часто стоил войска он один!
        («Богат и славен» этот супермен!!)
               3
Пришел с войны, жену не целовал, подарков ей не привез, не  спросил о сыне:  «Он изменил ей!»
               4
   Два дня прошло,  - и юная жена
Исчезла…
     Арсений полюбил, как это и положено , - неистово:
 … Арсений был готов
На жертву принести жену, детей,
Отчизну, душу, всё, - в угодность  ей.
     (Вот как надо любить-то, «римлянки и римлянцы»!!)
                5
И тут появляется  ОНА – Клара (по имени так немка).
Она томится в  неволе и даже лютня ее не утешает, ибо она добыча Арсения.
                6
Она должна с покорностью немой
Любить  того, кто грозною войной
Опустошил поля ее отцов…
Младую грудь к волненью принуждать…
Она должна ... но мщенью будет час!

                7,8
 Арсений пирует, потом идет к ней. Она же холодна. Он рассыпается в романтических словесах любви. Она отвечает, что не любовь это, ибо она в плену, военная добыча.
                9, 10.11
В  ворота стучат, просят приюта. Арсений привечает. Клара взволнована, узнала в одном кого-то. Бледнеет и прикрывает лицо руками . - Что с  тобой? -  Я больна.
                12,13, 14
Ночью она слышит пение, - понятно, что так поют лишь в Литве. И Клару – увели, она бежала.
                15 и сл.
Едва-едва Арсений не умер от тоски, а потом пошел войной на Литву. И в бою его тяжко ранит некий юный воин. И он узнает в нем Клару. (Привет В. Скотту!)
      Да здравствует Певец Свободы и Любви!

 Прошу прощения, но не мог долго цитировать, оставляя удовольствие прочтения тем, кто не верит разным критикам. А мне заметно  полегчало, ибо я давний поклонник  не-романтической семейной долгой любви.
        К сему ваш не-романтик Карин.
    Прошу простить возможные повторы и опечатки:глаз замылен и проч.