Капризная любовь по-провансальски

   (начальные строки романа "Миледи и все,все,все")

– Я точно нынче за'пил бы, да Пьер
     припрятал всё вино. Следит он в оба! –
красавчик, по манерам кондотьер,
бубнил себе под нос. – Меч мне под рёбра
    и то не так бы больно, как теперь…
    Моя Мони'к не то чтоб из мегер,
    но даже б шут её слов не одобрил.
    Есть где-то на востоке зме'и кобры –
     злым девушкам приводят их в пример, –

мечтательностью взгляда кавалер
ничуть не    уступал    той, с кем    знаком    был,
но чьи желанья – тьма и катакомбы! –
    Набрался я дурных слегка манер,
    покуда воевал, ища в ад дверь.
    Моник со мной проехать там     верхом     бы,
    где каждый – поневоле изувер!
    Но чёрт с ней, с той войной! Чуть не прохлопал
    я с ней свою любовь! Любовь до гроба!

    Мечтами о любимой выстлан путь
    до ярких звёзд, быть может, даже Млечный...
    По щедрости любовной быстрым будь
    и сладостно приснятся о    Земле    сны,
    о девушке земной, чьи ласки лестны,
    чей тёплый взор – бесценный атрибут...
    ...Моник, мои страданья бесполезны...

    ...Черты земные. И на глаз телесны.
    Но глазом не объять твоих приблуд,
    твоих соблазнов – вечно интересны
    они мне будут, но… Сизифов труд –
    искать твоей взаимности и пресной,
    хотя бы пресной, участи безгрешной:
    собою нарушать мне твой уют!

    Она сказала: у меня глаз вепря,
    что я рождён брать женщин на убой...
     Хочу принять на время образ ветра
     и с ней соприкасаться в миг любой, –
уйдя в любовно-чувственный запой
и близок к состоянию аффекта,
герой разговорился сам с собой. –
    Мои мечты спешат наперебой
    со лба слизнуть пылинки, а уж с век-то!..
    Ведь ею всяк любуется с рассвета,
    такою не прыщавой, не рябой!
    Но ей отрады, что с меня, что с ветра...
    А ты в дому ли, на войне ли, пой,
    стони о     том     негласно, беззаветно,
    что к ней нутром стремишься, как слепой!
    Клубочек путевой её жди тщетно.
    Но у тебя не на руках ли твой?! 

    Окрашиваю речи к ней на редкость
    в прозрачные, как чистый лёд, тона.
    Безжалостны отточенность и едкость
    насмешек, что в мой адрес шлёт она!
    Ужели страсть придёт однажды в ветхость,
     а мне взаимность даст лишь сатана?! –

влюблённый вкупе с мысленным задором
решил отпор дать собственной тоске. –
    В бою прослыл я древним богом Тором.
    Неотвратимей молнии в броске
    теперь свою любовь пошлю я взором!
    Любви я не постиг бы в доле с кем?

    С моей Мон'ик не стану крохобором!
    С Мони'к бы, проскакав на пару полем,
    уединиться где-нибудь в леске!
    Иль просто пообщаться налегке
    за ужином, а ужин я    любой    ем...

     Глядишь, не миновать моих ласк ей!..
Поход остался в прошлом. Им не болен,
дух воина к любовным шёл опорам.
Взаимности висеть на волоске
как долго, если храм любви топорен?!

Сраженья за плечами, дух – с напором...
...Гость, молод, но и мужеством наполнен,
ещё недавно бился кое-с-кем...
Кинжальный шрам у парня на виске
был свеж, но шкура в  целом – без пробоин.
Мони'к коварна,  гость едва ли слеп.
Обоим в паре ясно: дом не склеп,
путь в логово насмешек доброволен…

– …Мне ясно, кто товар, а кто купец.
    Но ты, Мони'к, увёртлива, как сплетня! –
ища для сердца  будущий рубец,
идти к Моник с любовью – козырь, стресс? –
    Мегера! Ты во всём великолепна!
    Так не сочти пик страсти за сырец! –
вступительная речь... зла, но хвалебна. –
    Моник, ты не судья тем, кто сердец
    в любви своей не прячет многолетно.
– Ты тоже в лиге дерзких? Лига вредно
    влияет на тебя, иль ты – хитрец.
– Трясёшь меня, как будто я истец,
    с повадками осла-олигофрена!

    В нос тыча мне: «Зачем, Жан, вновь ты здесь»? –
    меня же и пеняешь за рефрены.
    Опять же повторю: в любви я – ферзь,
    хоть с виду – слон. Мне тесен круг арены!
    Слоны с рожденья таковы, я весь –
    мишень для стрел Амура! В оперении!..
– Да ты во     всём     имеешь перевес
над прочими сердечниками! Кремни –
сердца у вас! Но твой с войны приезд –
хоть обрыдайся – мне не в радость! Скверный
твой путь искать любви – шаг из таверны!

– Рыдать мне над собою?! Нет. Поржу!
   О, где ж ты, океан любви?! Есть омут!..
   Я о тебе рассказывал пажу.
   Сочувствуя     мне, Пьер едва ль не стонет!
   Тебя о снисхождении прошу,
   но это всё занятие пустое.
   Скорее уж турецкого пашу
   смогу разговорить я о постое
   в его гареме! Чувство мне шестое
   подсказывает быть с тобой в раздоре.
– Но прежде и тебя я вопрошу:
   не правда ли, что в чувственном просторе
   похожа злая ревность на паршу?

– Я близок, не к     тебе,     увы! К упрёку!
   Поэтому, Моник, тебя напряг.
   Я до поры до времени добряк,
    но стану зол, как чёрт! В добре нет проку! –
поклонник, метя в юную плутовку,
прибегнул к шутке. – Всех лишённый благ,
   я – путник в диких каменных горах,
   брожу с мешком надежд на изготовку –
   с твоей душой скрестить их наскоряк
   мечтаю, составляю разблюдовку
   для блюд пикантных, а без них – голяк
   в душе моей и в жизни. А без     дров     как?!
   Мечта не греет – жалкая ветровка!

   Моя мечта – мне враг? Взгляни-ка, враг,
   как в петлю превращается верёвка!
    Кошмарно превращать надежды в прах!
– Да самое и место им в горах!
    Моей душе не стать для них кладовкой.
– Амурного для нас досуга крах
    ужасней дружбы жажды с голодовкой.
– Ты станешь как провидец скоро докой, –
улыбкой затаенной в уголках
девичий рот не выглядел издёвкой. –
   Зажми, Жан, по надежде в кулаках
   и горы озадачь посильной днёвкой.

– На едкие напутствия щедра.
   Тебе милей разлука? В вот накось!..
   На совести твоей и проседь дня
   и немощь ночи. Вне тебя мир – в тягость!
   Избавиться, как прежде, как всегда,
   впрямь хочешь, или в речи есть двоякость?!
   Ужели на соперника тайком
   способна променять меня в угодьях,
    в которых мне с тобой запретен отдых?!
– Каким ты озабочен пустяком!
    Тебе бы, Жан, подумать о походах,
    а не о серенадах или одах!

– Заведомо грусти и тихо плачь.
    Низложен будет мною подлый шельма,
    соперник, выставь мне он счёт для мщенья! –
мужчина, очень молод и горяч,
за это не просил ещё прощенья
у дамы, что  избрал для укрощенья:
    Я в мире тонких чувств немного зряч
    и верю, что добьюсь расположенья
    к себе во всём для нашего сближенья.
    Но ты хотя б отчасти обозначь
    условие игры, где я незряч.

       (продолжение в http://www.stihi.ru/2016/12/12/7955)