Повесть Калейдоскоп истины

Свобода

Солнце стояло в зените и лучи его как бы ласкали, согревали своим теплом все на земле.

Где-то там высоко в небе пел жаворонок, а в траве трещали кузнечики. Запах полыни щекотал нос, а зеленый ковер травы так и притягивал к себе уставшего от ходьбы путни-ка.

Путник, а это был Ульян, очень торопился домой, но силы были на исходе. Тюрем-ное заключение, изнурительные допросы и избиения дали о себе знать.

Ульян медленно опустился на траву и, обнимая ее ладонями рук, почувствовал лас-ковое прикосновение и пьянящий запах. Глубоко вдохнув полной грудью, Ульян с насла-ждением вдыхал тот свежий воздух. Яркое солнышко согревало его своими лучами, травы выдавали такой блаженный запах, а легкое дуновение ветерка еще раз напоминало, что он не в душной камере. Свобода!!!

Повернувшись на спину, Ульян долго смотрел в бездонное, голубое небо и не заме-тил, как в его воображении возникла она. Катюшка, жизнерадостная, веселая с озорными глазами у которой не было отбоя от парней. Особенно ухлестывал за ней польский офи-цер, щеголь, красавец. Но, увы, сердце Кати выбрало его, Ульяна. Потом мысли Ульяна перенеслись в его детство. Из него запомнился тяжелый, недетский труд. Рано лишившись отца, он познал его в полной мере, так как был старший в семье.

В школе Ульян учился хорошо потому, что надеяться ему кроме как на себя, было не на кого.

Будучи старшим в семье, кроме матери, он выполнял всю мужскую работу. Трудо-любие его и старание в учебе не остались незамеченными. По окончании школы ему, как сыну офицера, была дана рекомендация, и он был направлен в военное училище.

Конечно, не сразу, но и в военном училище все складывалось неплохо. Учеба и здесь давалась хорошо, а трудностей Ульян не боялся, он к ним привык. Кто знает, может и стал бы он знаменитым генералом или полководцем. Но, увы, проучился он в училище только 1,5 года, далее учиться не пришлось. Приехала мать Ульяна и забрала сына домой. Не-смотря ни на какие уговоры, она была тверда в своих решениях. На этом военная карьера Ульяна закончилась.

С детства Ульян дружил с соседским мальчишкой Антоном, характером они были совершенно разные, но друзьями были неразлучными. Кто знает, что их так сдружило, может то, что оба росли без отцов.

Были у друзей сестры, и надо же было им обоим влюбиться в сестер. А когда пришло время, они сыграли свадьбу, одну на четверых.

Галя, заботливая и нежная стала неплохой женой, но не долго длилось счастье Улья-на, не прожив и года вместе, Галя заболела и вскоре умерла. Тяжело переживал утрату Ульян, целый год сидел затворником, постоянно что-то мастерив. Видя его затворниче-ство, обманом утянули его друзья на вечерку в соседнее село. Вот там он и увидел впер-вые ее, Катю, шалунью, что-то непрерывно нашептывавшую подругам, которые укатыва-лись со смеху, глядя в его сторону. Разве могла она знать, что смеется над своим суже-ным.

Позднее, когда стали дружить вместе, Катя призналась. Говорила она тогда подругам следующее, смотрите, а тому угрюмому не хватило белой рубахи, он пришел в желтой, и стоит, как замученный бычок, только головой машет, при этом наклоняла покачивая голо-ву, что не могло не рассмешить и без того веселых девчат. Смеялась, шутила и сама не заметила, как полюбила.

Родители у Кати считались справными хозяевами, по тому времени. Хотя она вырос-ла в большой семье, где их было 9 детей, но отец умело вел торговлю. Возил выращенное мясо в Краков, где у него забирали по хорошей цене. Они не держали работников, стар-шие братья и сестры управлялись сами с хозяйством.

В 1925 году все хозяйство конфисковали, а отца и двух братьев Кати арестовали как кулаков, и увезли. Родителей Кати расстреляли. Позже братья убежали из-под ареста в Польшу, лишь однажды передали через знакомых, что живы и, если получится, уедут в Америку. Больше о них так ничего и не было известно. Потеряв опору родителей и стар-ших братьев, Катя сникла и отвлекалась лишь работой.

Если у Кати жизнь складывалась сложнее и труднее, то Ульяна наоборот, назначили уполномоченным. Когда стали организовываться колхозы, то первым председателем кол-хоза избрали Ульяна. Колхоз назвали «Новая жизнь». К этому времени Ульян и Катя уже повенчались, и жили вместе, а вскоре у них родился сын.

Избушка, в которой жили Ульян с Катей, сыном, братом Цезарем и их матерью, об-ветшал. Ульян решил построить новый дом. Дом, конечно сильно сказано. Домик на две комнаты. Строили после работы по вечерам, но все-же построили. Правда, жить в нем пришлось недолго.

Пришел приказ о принудительном переселении в Казахстан. Ульян, конечно, мог бы как председатель колхоза, остаться, но Катя, кулацкая дочь, состояла в списке. Когда предстоял выбор, семья или колхоз, Ульян выбрал семью. И вот они уже едут в товарном вагоне с маленьким сыном Толиком, которому еще не было и года.

В вагонах было душно, ведь они были набиты людьми. Были здесь односельчане и семьи из других сел. Ехали, куда неизвестно, ехали долго, долго, казалось, это не кончится никогда. Но вот, наконец, эшелон остановился на маленькой станции, где ютилось 6-7 до-миков с непонятным названием Сухотино.

Поступила команда выгружаться и садиться на машины. Машина, в которой ехала семья Яблонских, долго петляла по степным просторам Казахстана. Проехав километров 40, остановилась. Из кабины вышел уполномоченный и забил колышек, на котором напи-сал цифру 7. «Ну, вот вы и приехали, здесь теперь и будете жить».

Когда выгрузились люди, машины уехали. Оставив посреди степи людей с детьми и одной единственной палаткой. Переселенцы оглядывали пустынную степь, где вокруг не видно было ни деревни, ни населенного пункта, только бескрайние степи на сотни кило-метров.

Высоко в небе летал орел, выискивая добычу, в траве попискивали мыши, ковыль, бурьян и полынь вокруг. Люди на время остолбенели от окружающей их картины, где им предстояло жить. Не успели осмотреться и установить палатку, как хлынул ливень. Так, не совсем приветливо, встретил их Казахстан, заплакали дети, запричитали женщины, за-гремел гром. Самое трудное было еще впереди.

Скоро наступит зима и сорокоградусные градусов морозы. Запасы питания были то-же скудные. Стали строить землянки из дерна и земли, работали от темна до темна. Засе-лялись в землянки по несколько семей. Теплили полынью и кизяком. Запасы топлива быстро заканчивались и его добывали из-под снега. Если запасы топлива можно было по-полнять, то еды, увы, не откуда. Посоветовавшись, собрав разные вещицы, и украшения пошли в аулы, километрах в 7-10 от их стойбища были 2 аула, Карагаш и Каргалы, в кото-рых жили местные казахи.

Встретили они переселенцев по-разному, кто с интересом, кто со злобой, были и доброжелательные. Так или иначе, все вернулись с едой. Но скоро и этот провиант закон-чился. Переселенцы не находили другого выхода, снова пошли в аулы, на этот раз их встретили менее дружелюбно, а один старый казах даже отстегал нагайкой. Уйдя почти с пустыми руками, они пошли в другой аул, в этом ауле люди были добрее и обменяли на еду разные красивые вещи. Золото, у некоторых были обручальные кольца.

Двоюродный брат Ульяна тоже пошел с этой группой переселенцев, но у него кроме кольца ничего не было, и он взял с собой кованый сундук и тащил за собой по снегу как санки. Кольцо он обменял, а сундук так никто и не взял. Устал он больше всех, но с ним не расставался. При выходе с аула началась пурга. Шли сначала все вместе, но потом не-которые начали отставать, отстал и Антон, брат Ульяна, со своим сундуком. Утром сле-

дующего дня хватились, что Антон пропал и пошли искать его. Нашли его в сундуке, в котором спрятался от ветра и волков.

Дома

С непривычки от быстрой ходьбы гудели ноги и ныло все тело. Но от предчувствия скорой встречи с родными Ульян, превозмогая усталость, поднялся. Широко, по-мужски ступая, шел он по дороге. В голове проносились разные мысли. Так он в мыслях и не за-метил, как появились сначала крыши и сам поселок. Два ряда мазанок, которые по мере приближения к ним, хоть очень медленно, но как бы вырастали из земли.

Ульян ускоряет шаг. Вот уже отчетливо видны дома. А вот и его третий с края. Там играют двое ребятишек, да, безусловно, это он, но как он вырос. Ульян подходит к нему протягивает руки со словами «сынок», больше он ничего не смог сказать, что-то застряло в горле. Ульян протянул руки к мальчику, но тот испуганно убежал. Яблонский слышит, как сын жалуется маме, что какой-то заросший дядька, называет его сыном. От этих слов у Ульяна сжалось сердце. Да если родной сын не признал, видно хорошо поработали го-лод, бессонные ночи, энкэведэшники, а затем лазарет. Если бы не лазарет, может, не было его уже вообще. Ульян как бы очнулся от этих мыслей, когда увидел ее, Катю, с упавшим на шею платком, с растрепанными волосами, с измазанными в тесте руками, но такую родную. Она, не замечая ничего, как и ведра, за которые, зацепившись, чуть не упала, бе-жит к нему. Потом, не веря своим глазам, еще раз сквозь слезы смотрит на него. Мокрые красивые глаза Ульяна смотрят на нее нежно и ласково, две слезинки медленно сбегают вниз по его щетине. Да, это он, ее Ульян.

Ульян нежно гладит ее волосы, так они и стоят, не замечая ничего вокруг. Потом, как бы очнувшись, оба оборачиваются в сторону сына, который настойчиво теребит юбку ма-тери и твердит только «мама, мамочка».

- Что сынок? - наклоняясь к нему, говорит Катя,

- Кто этот дядька?

- Это твой папа.

- Папа? А почему у него такая борода?

- Выросла, а брить было нечем, вот сейчас он сбреет свою бороду и будет таким как раньше.

- Иди ко мне сынок, - прерывает их переговоры Ульян, протягивая руки.

Толик сначала нерешительно, потом смелее, подошел к этому заросшему папке и ки-нувшись, обняв за шею, крепко прижался к нему, нашептывая на ухо «Папка, я знал, что ты приедешь, я долго молился, чтобы ты приехал и ты приехал».

Катя, улыбнувшись сквозь слезы, говорит: - Ну, пойдем, мужики, в дом.

И они радостные, улыбающиеся, со слезами на глазах, не веря своему счастью, идут в дом. В нос ударил запах чеснока и свежеиспеченного хлеба, это Катя напекла пампушек, приправив тертым чесноком.

Едва успев умыться и наскоро перекусить, Ульян лег на кровать и сразу же уснул. Уснул тем безмятежным спокойным сном, каким не спал уже почти год. Видно, что-то приятно снилось ему, так как он улыбался во сне.

Да, благодаря случайности, он остался жив и не был отправлен на Колыму, хотя дол-го еще отхаркивал кровь. А сколько семей не дождется своих кормильцев, безвинно бро-шенных в застенки НКВД и замученных, сломленных, а порой просто убитых. Замучен-ных не где-то, не в фашистских застенках, а у нас в советской стране.

Что это? Почему? Это происходило у нас в стране, до того, как фашизм еще только начал поглощать Европу.

Управившись с делами, Катя тихонько, чтобы не разбудить Ульяна, подходит к зер-калу, поправляя сбившуюся косынку, быстрым движением заправляет под нее мокрые от пота волосы. Кое-где она заметила седые волосики. Тяжело вздохнув, Катя уже хотела ид-

ти к выходу, но взгляд ее невольно задержался на фотографии, висевшей на стене. Сфото-графировались они в тот же год, что и поженились. Ульян, здоровый, широкоплечий, с продолговатым лицом, прямым носом и небольшими мягко очерченными губами, на пря-мой высокий лоб спадала прядь волос, слегка зачесанных на правую сторону, чистый прямой взгляд придавал лицу доброжелательный вид. Большой же крутой подбородок де-лал лицо его серьезным, как бы подчеркивая прямоту и до упрямства настойчивый харак-тер.

Рядом с ним она, краснощекая, круглолицая девушка, со слегка курносым носом, от нее так и пышет здоровьем. Подбородок полукруглый, маленький, подчеркивал мягкость характера, небольшие голубые глаза с озорными искорками в них, делали ее еще привле-кательнее. Большая длинная коса спадала с плеч. На шее красовались большие, тогда модные бусы. Катя как сегодня помнит тот летний вечер, когда он подарил их ей. Ульян пришел на свидание, чуть запоздав, и она, капризная, уже хотела было уйти.

Рассерженная за опоздание, она приготовилась выговорить ему длинную, заготов-ленную речь. Но Ульян опередил ее, сказав ей чтобы она срочно закрыла глаза, нехотя, еще капризничая, она все же закрыла их. Ощутив на плечах его руки, Катя дернулась впе-ред, и хотела было снова рассердиться, но увидев у себя на шее предмет своих мечтаний - бусы. Она просила как-то отца купить ей бусы, он пообещал, но так и не успел купить.

Ульян не был похож на других парней, которых она знала и которые набивались к ней в ухажеры. Он не хвастался, не болтал, как другие, языком, а говорил конкретно, был более серьезен, вообще, среди сверстников выглядел старше. Еще не зная, чем, но с каж-дой встречей, Ульян становился ей все ближе и дороже. Катя, не сказав даже спасибо, по-бежала к дому, лишь вбежав на крыльцо, она, как бы опомнившись, быстро вернулась к Ульяну и чмокнула его в застывшие губы, и снова убежала, так и не сказав ни слова. Од-нажды не успев предупредить Катю, Ульян уехал в командировку на 2 недели. Как раз в это время к Кате пришел свататься местный парень Заруцкий.

Катя, обидевшись на Ульяна (тот не появлялся 2 недели), неожиданно дала согласие. Стали готовиться к свадьбе. Дела задержали Ульяна еще на неделю, но по приезду домой, он в тот же вечер пришел к ней. Шел проливной дождь, Ульян стоял весь взмокший перед Катей, ничего не говорил, только глаза его смотрели с таким укором, что ей стало не по себе.

Только сейчас она поняла, что он для нее значит, и что она наделала, что-то больно кольнуло в груди. Кровь ударила ей в лицо, во рту пересохло и молча, дрожа всем телом, бросилась к нему, ее любимому Ульяну. Так она накануне свадьбы, в одном платье и ушла к нему, в эту грозовую ночь. Жалеет ли она об этом сегодня? Нет, конечно нет, она, Катя до сих пор любит того упрямого, но такого желанного Ульяна. И никто не был ей так бли-зок и дорог как он.

Еще только забрезжил рассвет, а Ульян был уже на ногах с утра, с удовольствием умылся холодной водичкой. Хорошее настроение не покидало его, хотя где-то в глубине души все же была тревога, как встретят его односельчане. Он хорошо помнит, как Запу-ниха, когда его увозили на черном вороне, сказала: «Туда зря не забирают». Неужели все так думают?

Так, в раздумье, он дошел до конторы правления. Было еще очень рано и никого там не было. Ульян сел на крыльцо, которое когда-то сам делал, да и только ли крыльцо? А школа, а дома? И у Ульяна все снова, словно проплывает перед глазами, та первая дожд-ливая ночь, после которой стало ясно, что надо строить дома, чтобы выжить и чем быст-рее, тем лучше.

Ульян возглавил строительную бригаду, это тогда было главным, Бригада работала от темна до темна, уговаривать было не нужно, ибо каждый понимал, чтобы выжить, надо строить быстро, ведь скоро зима. Строили из дерна, из земли, смешанной с травой, так называемые саманные дома. Наступили холода, дома же еще не были закончены, хотя все, или почти все, трудились, сколько было сил. Некоторые не выдерживали напряженного

труда и убегали в степь, где погибали от зубов рыскающей стаи волков. Были единичные экземпляры, которые только создавали видимость работы, сами же ничего не делали. Од-ним из таких был Завицкий. Ульян часто ругал и стыдил лодыря, но тот клялся, что только сел и трудился он не покладая рук.

Но женщины, работающие здесь же, наряду с мужчинами, пришли на помощь брига-диру. «Гони, гони его Ульян, он уже сидит битый час, а работает не не покладая рук, а не прикладая, и как только не стыдно». Видя, что деваться некуда, бросив ненавистный взгляд в сторону говоривших, Завицкий нехотя принимался за работу. Не знал тогда Уль-ян, что Завицкий не только окажется лодырем, но и подлецом.

Ульян слышал, что как-то как жена Завицкого жаловалась Кате, что тот проиграл но-чью свой костюм и поросенка, которого она привезла с собой и холила как ребенка, но то-гда не придал особого значения.

Подлую душонку Завицкого узнал позже, на очной ставке, когда его, Ульяна вызвали на допрос. Ульян вспоминает подробности того дня. Он видит ехидно улыбающегося сле-дователя и крысиную мордочку Завицкого. На вопрос, знает ли он Завицкого, Ульян отве-тил утвердительно. Тогда последовал следующий вопрос:

- Вы сознательно, будучи бригадиром, не накрыли хлеб?

- Нет.

Но тут вставляет слово Завицкий.

- Как же, а почему загорелась четвертая куча, я ведь говорил закрыть, а ты мне за-претил.

Ульян вспомнил, как, видя приближающиеся черные тучи, приказал сгребать зерно в кучи и накрывать, послав Завицкого к четвертой куче, но тот уснул на ней, пока его не разбудил дождь. И вот теперь он свою вину переложил на Ульяна. От такой наглости у Ульяна запершило в горле, но это было еще не все, и Завицкий еще вылил на него ушат грязи.

Содрогнувшись от этих слов, не помня себя, Ульян кричит, нет, но его уже не слу-шают. Следователя теперь интересует лишь подпись подследственного, дело фактически уже сфабриковано. Подпись же равносильна приговору. Тут и начинаются пытки.

Ульяну трое суток не дают спать, пить, кушать, все трое суток он сидит на треуголь-нике. Онемело тело, отекли ноги, пересохло от жажды во рту, но ни встать, ни пить нель-зя. От бессонных ночей кружится голова, на четвертые сутки его вновь ведут на допрос, и начинается все сначала, но теперь ни слова не говорит Ульян. Озверев, следователь бьет его рукояткой нагана и когда от второго удара Ульян падает, он бьет его носками хромо-вых сапог в живот, в спину, по голове, бьет с остервенением, пока Ульян не теряет созна-ние. Тогда его волокут в одиночку, обливают ледяной водой, и он, обессиленный, на це-ментном полу в луже воды и крови проводит ночь.

Утром снова на допрос. После допроса, так ничего и не добившись, его уводят в ту же камеру, где он находился до первого допроса. Тут его встретили друзья-сокамерники. Четверых Ульян знал, один из них голубоглазый Петров Иван Сергеевич с прииска, весе-лый, жизнерадостный человек. Даже тюрьма не сломила его, наряду с анекдотами, он рас-сказывал о технических новинках.

Второй – это завскладом Сизый Аркадий Петрович, в противоположность Петрову, молчаливый и очень мало говоривший о себе. Знали, что он из Кокчетава и сидит за то, что не принял на склад порченые продукты. Был здесь и земляк Ульяна, Ишков Захар Павлович, коммунист, председатель сельсовета, попавший по кляузе Зипунихи, за заси-женный мухами портрет Сталина, который он велел ей протереть.

Последний знакомый – это громадный детина Дмитрий Криволапов, простодушный, очень спокойный, длинные кривые ноги, как бы подтверждали происхождение его фами-лии. Обувь он носил самых больших размеров. Широкоплечий, руки с пудовыми кулачи-щами, он мало говорил, больше улыбался своей простецкой, располагающей к себе улыб-кой. Остальные новички, прибывшие с разных мест попавшие, как и другие в тюрьму без-

винно или по наговору. Все 9 человек политзаключенные и всем вменяют одну вину «враг народа». Но не только эти, а миллионы безвинных людей томились в тюрьмах с одним об-винением «враг народа». Ульян после прошедших допросов чувствовал себя плохо, това-рищи как могли, ухаживали за ним, но ему становилось все хуже. Внутри жгло, видно, что отбили, ослабевшее тело плохо слушалось, его знобило. Укрыли Ульяна, чем смогли. На второй день к обеду стало легче, и Ульян рассказал все, что с ним произошло. Все были возмущены, особенно возмущался Дмитрий. Все так увлеклись, что не заметили, как на пороге появился надзиратель и назвал фамилию Криволапова.

Никто не знал, что ждет его, не знал об этом и сам Дмитрий Криволапов. Не знал, что, выходя, твердой походкой из камеры, назад, он уже не сможет прийти. Дмитрия на допрос вызывал следователь, он побаивался этого здоровяка и допрос решил провести при усиленном конвое. Но, как и раньше, Дмитрий на все вопросы отвечал неизменное нет.

На этот раз следователя взбесило упрямство этого медведя. И он конвойным прика-зал сделать коромысло. Двое конвойных ухватили Дмитрия за ноги, двое других стали да-вить на голову и грудь, в то время как поясница находилась на табуретке. До сего времени подследственный не понимал, что они хотят сделать, наконец, понял, как ломают позво-ночники. Какая-то доселе дремавшая сила и злость на этих людишек, на насилие, которое они творят, взбунтовалась. Дмитрий одним движением сильных рук, сбросил мучителей. Схватив табуретку, он ударил ею конвойного, табуретка разлетелась, оставив в руке толь-ко ножку от нее. Он бросил ножку в рожу очкастого следователя, но тот увернулся, и ножка лишь вскользь прошла по лицу оставив небольшую царапину. Дмитрий бросился к столу, но тут его сзади ударили по голове, он хотел было повернуться, но его ударили еще и еще. Перед глазами пошли круги, уже падая, он ощутил еще удар, потом его пинали са-погами до тех пор, пока он не потерял сознание.

Его облили из ведра водой, но он долго не приходил в себя. Очнувшись, медленно открыл заплывшие глаза и произнес одно слово «звери» и снова потерял сознание. Второй раз он очнулся уже в камере. Дима ничего не говорил, глядя на его изуродованное лицо и состояние, все было и так понятно. Глаза его потускнели, в них не было того задора, что был присущ ему. Потом, он попросил пить. Товарищи сами поили его, ибо руки у него ви-сели как плети, видно были перебиты. Из нескольких сказанных фраз трудно было понять, что с ним произошло, но боясь, что ему станет хуже, запретили ему говорить.

К утру у Криволапова хлынула кровь изо рта, и он снова потерял сознание. Так и не придя в сознание, этот вчера еще здоровый, сильный человек, могущий принести не ма-лую пользу народу и стране, скончался как его враг. Товарищи очень переживали потерю друга, их возмущению не было предела, но что они могли сделать здесь, в камере. К вече-ру Ульяну стало хуже, поднялась температура, видно ночь, проведенная на мокром це-ментном полу и удары сапог, сделали свое. Видя состояние Ульяна и зная, чем это может закончиться, стали требовать врача. И все-таки они добились своего, врач пришел.

Он осмотрел больного и коротко сказал «в лазарет». Ульяна переложили на носилки, он последний раз взглянул на своих друзей, которых стало на одного меньше. Ребята с тревогой смотрели на него, как бы мысленно прощаясь с ним, увидят ли его еще живым, он не знал, будет ли жить и что станет с ними, ставшими ему дорогими друзьями. Лишь потом спустя много лет, мы узнаем.

Зря волновался и переживал Ульян, несмотря на все то, что с ним произошло, люди, знавшие его уже не один год, верили. Верили в его невиновность и были рады его возвра-щению. Радушно встретил его и председатель колхоза Рощин. Увидев Яблонского, поздо-ровался с ним за руку, спросил о самочувствии.

- Да, ничего, все нормально.

- Ну что, проходи, - открыв дверь, пропустив Ульяна.

Они поговорили о разных вещах. Потом Рощин спросил об Ишкове. Ульян ответил, виноватым его не считаю, пока не положили в лазарет, был с ним в одной камере. Где сейчас, он не знает. Не знал этого никто из односельчан, кроме Зипунихи, которая недавно

была у следователя Ситцева прозвищу «Ситцев нечисть». На вопрос об Ишкове тот ска-зал, что она может быть спокойна. Ишков подъезжает к Колыме, а оттуда возврата нет.

Лишь потом, спустя годы, Ульян узнает о судьбе Ишкова, Петрова и Сизого, из рас-сказа самого Сизого, которого встретит в комендатуре. «Нас мучили, пока мы не подписа-ли признание, затем этапом отправили на Колыму. Работа была адская, холод пробирал до костей, питались кое как, но крепились как могли, поддерживая друг друга. Спустя 5 лет каторжного труда заболел Ишков. Он умирал медленно у нас на глазах, но мы ничего не могли сделать. Похоронили его там, и до сих пор я помню его слова: «Я умираю, но люди должны знать правду о нас». Так умер Захар Павлович Ишков, и мы поклялись, что если останемся живы, то выполним его просьбу. Но не дожил до этого и Петров, на 10 году за-ключения, он заболел. Глядя на его худое с выпирающими скулами лицо, я понял, что от меня уходит последний близкий, ставший мне родным за эти годы, человек. На следую-щий день он умер».

После этих слов Сизый заплакал.

- Но вот и настал день, когда я наконец получил ее, ни за что отнятую, выстраданную свободу. Приехал домой, а тут другое горе, умерла жена, и я остался один, как бобыль, никому не нужный. Ну, а ты, как выжил? Честно говоря, мы думали, что ты последуешь за Криволаповым, сильно уж ты был плох. Да я и сам так думал, если бы не нашлась одна добрая душа.

Молоденькая девчушка Наташа, она выходила и в полном смысле выкормила меня. Питание, сам знаешь какое, Наташа из дому приносила сухари, размачивала и кормила Ульяна. Грызть то было нечем, зубы, сам знаешь, выплюнул у следователя. Так потихонь-ку и выходила меня. К этому времени пришел приказ о пересмотре дел, на этом якобы настояла Крупская, видно до нее дошла правда. И вот, после пересмотра, я на свободе. Да не только я, сотни людей, которых не успели осудить, были выпущены на свободу. Инте-ресно, выпустили Лидию Руслановну или нет. Помнишь, как она пела в Петропавловске. «Валенки, не подшиты, стареньки» - за эти слова, их посчитали дискредитацией советской власти. Так или иначе, но Лидия Руслановна знаменитая певица, ютилась в застенках Пет-ропавловской тюрьмы.

Война

Сталин с Гитлером подписали пакт о ненападении. Но два подлеца, обрекшие как свои, так и чужие народы на истребление, как бы соревновались в своих подлых деяниях. Захват Литвы, раздел Польши, расстрел 25 тысяч высших польских офицеров, цвет поль-ской интеллигенции, карлаги, Гулаги, Колыма, гестапо, застенки НКВД, Соловки, Хатынь и другое бессмысленное уничтожение миллионов людей, не остановило их. И вот новое вероломство. Война.

Война теперь уже на территории Советского Союза. Ульяна забрали в трудовую ар-мию. Они строили железную дорогу. Почта работала плохо, и письма приходили редко. Но из них Катя понимала, что Ульяну приходится нелегко, хотя он ни на что не жаловал-ся, наоборот, пытался приободрить ее.

Нелегко было и ей, заболел сын Иван, второй сын, родившийся уже здесь, в Казах-стане. Видно, сказалось на здоровье прошедшая холодная зима. Стараясь выполнить тру-донорму, Катя вынуждена оставлять детей одних, предоставленных самим себе. Есте-ственно дети болели и Иван, слабенький чаще других. Как ни старалась Катя, все же не могла выполнить трудонормы в полной мере. И ее с тремя малолетними детьми вызвали на суд в клуб. Односельчане выступили в поддержку Кати, но председатель райисполко-ма, тем не менее, дал указания выселить ее из дома, а единственную кормилицу корову увести на колхозную ферму.

Катя оказалась с тремя детьми на улице, дом забили досками, идти было некуда, и Катя поселилась теперь уже в пустом сарае. Иван температурил, но согреться было негде,

вода в сарае замерзла. Пришла двоюродная сестра Кати, Рузя. Видя, в каком состоянии находится ее сестра и дети, она ночью увела их к себе домой.

Иван продолжал температурить. Потом ему стало совсем плохо, но лечить было не-чем и некому. К утру он стал бредить, а еще через день умер. После похорон Вани, Катя сама заболела. Рузя, боялась остаться одной уже с 5 детьми, ведь кроме Катиных двоих у Рузи было еще трое своих. Муж у Рузи как, и Ульян, был в трудармии на строительстве шахт.

Видно, бог не дал умереть Кате. Спустя некоторое время она смогла подняться и по-немногу есть. Поднявшись, еще слабая, она стала помогать Рузе. Затем они пошли в поле принесли, полынь, траву и все что могло гореть, чем и топили печь. Так в трудах и заботах прожили зиму. Как только потеплело, Катя пошла в областной центр к депутату. Тот при-нял Катю, внимательно ее выслушал и обещал разобраться. Не успела Катя вернуться до-мой, как ее уже ждал представитель из района. Кате было разрешено вернуться в дом, и возвращена ее корова. Позже узнали, что председатель райисполкома был снят с работы.

Лето выдалось жаркое, но прошедшие на прошлой неделе дожди подняли траву, и сенокосные угодья были на славу. Сена накосили много, но вот случилось ЧП.

Сенокос вели сенокосилками, запряженными быками. Толик Яблонский управлял одной из них. Но вот Цыган, один из быков, взбесился из-за укуса овода, потом резко по-вернул вправо и полотно косилки резануло по ноге Цыгана. Произошло это так быстро, что не успели опомниться. Естественно Толик не смог бы ничего сделать с быком, но окружившие быка люди оцепенели. Они знали, что Толик несовершеннолетний пацан, ничего не смог бы сделать, чтобы предотвратить это, но они знали и другое: хотя и сено-кос подходил к концу, но еще не закончился и это просто так не пройдет. Но спасло всех другое, закончилась война и возвращались мужики, кто с армии, кто с трудармии, с их приходом чувствовалось какое-то смягчение в отношениях и злобных выпадах руковод-ства. Так или иначе, но на этот раз никого не посадили. Вернувшийся из трудармии Ульян трудился бригадиром, он весь отдался работе, виделись с Катей они лишь по ночам, но тем не менее в конце 1946 года у них родился еще один сын, Виталий. Родился он в суро-вую декабрьскую ночь, волосы были черненькие, и Ульян, увидев его, даже засомневался, его ли это сын?

Катя обиделась за это на Ульяна, но скандалить не стала. Шло время, мальчик рос и волосы его, как бы выгорали на солнце и стали совсем рыжие. Черты лица тоже переросли и стали более походить на Ульяна, нежели на Катю. Ульян все больше привязывался к сыну, но из-за работы по-прежнему редко бывал дома.

Однажды, придя домой поздно, Ульян увидел, что Катя не спит. Значит, что-то слу-чилось. Войдя в комнату и увидев плачущую Катю у постели Виталика, понял, что случи-лось именно с ним. Потрогав лоб ребенка, он ощутил жар, и понял, что у Виталика высо-кая температура. Так они просидели у него до полуночи, меняя тряпочки на лбу, пытались сбить жар, лишь к утру Ульян уснул, уснул и Виталик, видно легче ему стало только к утру. Но слегка спавший жар днем снова стал подниматься.

Пошли уже третьи сутки, а Виталику становилось все хуже. Он сильно ослабел и ле-жал слабенький, похудевший с потухшими глазенками. К Кате пришла соседка Евка, видя состояние Катиного сына, сказала: «Ваш совсем плох, моим уже лучше». Ее сын тоже бо-лел три дня. Пришла сестра Рузя, и видя, как плачет Катя, глядя на угасающего сына, ска-зала, чтобы она вышла на улицу и дала спокойно умереть сыну. Бледное личико Виталика покрылось синевой, носик заострился, щечки впали. Катю не пускали в дом, чтобы Вита-лик спокойно умирал. Двое суток он ничего не ел, не пил. Ему лишь только смачивали губки. И вот наступил момент, когда решили, что он умер. Но Виталик открыл глазенки и попросил пить. Так, после трех дней болезни, он поправился.

Виталик долго боролся со смертью, и молодой, хотя еще не окрепший организм, ее победил. Виталя к вечеру попросил есть, и вскоре на глазах стал поправляться. Он выжил,

назло всем болезням. А соседский мальчик, которому, казалось, стало лучше, внезапно умер.

Вскоре Виталику стало совсем хорошо, хотя он плохо еще ходил на ножках, больше сидел. Катя и Ульян были на работе, старший сын Толик учился в школе, а за Виталиком смотрел средний сын Федя. К Феде приходили дружки, и он с ними целыми днями играл в лапту, кемпы или карты. Виталик же был предоставлен самому себе.

Феде поручали разные работы родители, но он заставлял все делать Виталика, сам бессовестно присваивал себе все сделанное Виталиком. Видя исполнительность Феди, ро-дители купили ему гармонь. И когда они уходили, тот важно доставал гармонь и пиликал на ней, но вскоре она ему надоела, но он и здесь тоже нашел выгоду. Когда маленький Ви-талик, а он был на 5 лет моложе Феди, просил поиграть на гармошке, тот сначала давал ему задание, а уже потом как бы в награду, благосклонно давал поиграть на гармони. Как-то у соседей играли свадьбу, и играл на ней гармонист Бабенко, из другой деревни Кали-новки, знаменитый на всю округу. Виталя смотрел, как перебирал пальцами и играл мело-дии Бабенко. Особенно ему запомнилась мелодия вальса.

Какое было удивление отца, когда, заходя в дом, он услышал мелодию вальса в ис-полнении Витали. Ведь он сам запретил Витале трогать гармонь без спроса, а тут такое.

Увидев, что зашел отец, Виталя перестал играть, но отец сказал, чтобы он продол-жил. Затем он предложил Феде, чтобы сыграл, но Федя только пиликал без всякой мело-дии. И Ульян сказал, что отныне гармонь Виталика, и он может на ней играть, когда захо-чет. Федя посмотрел на Виталю с неодобрением, ведь теперь ему придется самому выпол-нять порученную родителями работу. Виталя же подбирал уже и другие мелодии. Так, он самоучкой и научился играть.

Казалось бы, все шло хорошо, но однажды произошел случай, который запомнился Витале на всю жизнь. Мама Витали посадила гусей высиживать яйца и некоторые яйца были проклюнуты и из них был слышен писк гусят. Желая помочь бедным гусятам, Вита-ля очищал скорлупу и помог гусятам появиться на свет раньше срока, сам того не зная с искренними побуждениями помочь, он практически погубил их, и когда он это понял, для него это было трагедией.

Школа, купание в проруби, моржи.

Наступило 1 сентября, все школьники шли в школу. Пошел в школу и Виталя. Шко-ла находилась на той же улице, где жил Виталя, только в конце ее. Преподавала в 1 классе жена директора школы, строгая, порой даже грубая женщина. Виталя учился без большо-го энтузиазма, так и закончил первый класс без особых успехов, на троечки.

Но на следующий год к ним приехала молодая, красивая учительница Анна Митро-диновна, которая сумела своими рассказами, добрым отношением и порой даже ласковы-ми словами не только увлечь, но и полюбить учебу, школу, себя и все, что с ней связано. Виталя буквально влюбился в учительницу. Он стал неузнаваем. Обычно шаловливый, он спокойно сидел на уроках и буквально слушал каждое слово, дома сам садился и делал уроки. Пока не сделав уроки, на улицу ни шагу. Соответственно успеваемость сразу под-прыгнула, он учился почти на одни пятерки, во втором, третьем и до половины четвертого класса.

Так продолжалось до тех пор, пока Анна Митродиновна не вышла замуж. Выйдя за-муж, она уже не с той энергией занималась, много времени отдавала мужу и, в свою оче-редь, Виталя так усердно занимавшийся ранее, сник и охладел к учебе, и к самой Анне Митродиновне. Любовь прошла, но и любовь к учебе тоже. Кое-как он закончил, уже ко-нечно не с отличием, четвертый класс. Много он отстал от школы из-за болезни.

Недалеко от дома за соседними огородами было озеро, не то чтобы озеро, так, боло-то, но на зиму оно замерзало и зимой прибережные дома пользовались водой для скота.

Они прорубали проруби и в них набирали воду ведрами. На озере в другой стороне катались на коньках и вот вечером после занятий Виталя на снегурках, привязанных к ва-ленкам, пошел кататься на каток. Но в этот день с другой стороны тоже прорубили про-рубь, о которой не знали ребята и Виталя угодил в нее. Он долго бултыхался в проруби, пока подоспевшая соседка не вытащила его.

Конечно, такое купание закончилось воспалением легких. Вот так Виталя впервые стал моржем, казалось бы, научился на примере, но, увы, спустя несколько лет он с дру-гом Антоном пойдут на дальние озера. Там, правда в солнечный, весенний день, вновь ис-купаются, желая стать моржами. Наслушавшись о моржах по радио, решили, что они тоже станут моржами и вот уже второй раз воспаление легких, которое, тем не менее, прошло гораздо тяжелее первого. Но так уж устроен человек.

Буквально через два дома к соседям Вручинским приехали родственница Нина, рас-крепощенная, веселая, озорная девчушка, нравилась она всем парням, но она почему-то больше всех доверяла Витале. Они ходили, играли, катались на велосипеде, и их дразнили «жених и невеста». Нельзя сказать, что она не нравилась Витале. Но с ней действительно было интересно, у нее на все были свои взгляды, она как мальчишка отстаивала их, порой кулаками. До нее Виталя пытался дружить с сестрой дружка Стасика, Владой, но она была полной противоположностью Нины, спокойная, молчаливая, тоже, правда, симпатичная.

Кроме Стасика были у Витали еще друзья: Казик, Толик, Роман, Федя и Антон. Ан-тон был на год старше и учился в старшем классе, у него был новый велосипед. Как-то он предложил Нине прокатиться, и Нина согласилась. О чем они говорили, неизвестно, но их долго не было. Потом Антон стал приходить каждый день, и они сначала втроем, а потом вдвоем долго сидели, разговаривали о разных вещах.

Виталя, видя, что им вместе хорошо, сам отошел от них. Сначала вроде бы ревнуя, а затем радуясь за них, ведь они были друзьями. К осени Нина уехала домой, в районный центр, откуда приехала. А ребята пошли в школу, но там их ждала неожиданность.

В деревню приехала девчонка к своей тете, родители у нее умерли, и она осталась сиротой. Надо сказать, что Станислава, а так ее звали, была, как и Нина, шустрой, боевой и главное, в классе училась вместе с Виталей. Что греха таить, была она к тому же симпа-тичной. На собрании класса ее единогласно избрали старостой, и все мальчишки увлек-лись ею. Но вот в классе произошел инцидент с учителем физкультуры, который обозвал дурой Станиславу и закричал на нее. В ответ, обычно дающая отпор, Станислава заплака-ла, слезы ее подействовали на ребят, как динамит, они тут же заявили протест, и никто не пошел на урок. Ни на этот, ни на следующий. Только к концу второго урока пришли ди-ректор с учителем физкультуры и классным руководителем. Приступили к занятиям толь-ко на следующий день, только после того как учитель извинился перед Станиславой. Вспоминая школу, вспомнил, как однажды не выучил задание на дом, по физике. Решили поднять руки и сказать, что не поняли задания, Виталя сидел на первой парте и сразу же поднял руку, как и договаривались. И преподаватель, зайдя в класс, а это был завуч шко-лы, мужчина пожилой, видя, что Виталя поднял руку один, вызвал его к доске.

Говорил завуч протяжно, не спеша, растягивая слова, и на этот раз, он сказал: «О, дорогой Яблонский, ты, я вижу, сегодня хорошо выучил урок, ну иди, отвечай».

Оглянувшись назад Виталя, увидел, что никто не поднял руки и значит его просто подставили, но делать нечего, надо было выкручиваться и отвечать урок. Выходя из-за парты, он успел прочитать из новой темы несколько строк. С них и начал свой рассказ, затем перешел к теме прошлого урока, который, кстати, он знал. Учитель уткнулся в журнал и что-то писал, не вникая особо в смысл ответов. И только к середине урока, когда Виталя заканчивал свой рассказ, он заметил, что ответ идет, по предыдущей теме и сказал об этом. Виталя начал опять с заученных строчек нового материала, и завуч опять углу-бился в свой журнал. Так Виталя дважды процитировал 4 строчки новой темы и дважды пересказав предыдущий материал, на все это ушло 45 минут, ибо, когда Виталя окончил свой рассказ, прозвенел звонок.
Учитель посетовал, что из-за неисчерпывающего ответа Яблонского он не успел объяснить тему нового урока, но за старание поставил Витале «четыре». Была у них пре-подаватель немецкого языка, она же и классный руководитель в Виталином классе. Она частенько ходила по домам и рассказывала о поведении или плохих оценках.

Вот и на этот раз, увидев учительницу, Виталя заскочил в сарай и спрятался в кор-мушке. Так как учительница долго не выходила, он лег и уснул в кормушке. Отец, поте-рявший его, только вечером обнаружил его. При этом отец не ругал его, оказывается, учи-тельница приходила рассказать, что он накануне получил сразу три пятерки, но привычка, увы, сильная вещь.

Так и шли школьные годы. Были, конечно, свои нюансы, два из которых запомни-лись ему, Витале, надолго. Один с гусями, которых он пас, летом. Увлекшись игрой с ре-бятами, увидел, что охранник посевов гонит его стадо домой. И другой, когда он пас те-ленка, но тот убежал, и чтобы поймать его, решил взять путы у лошади, которая паслась неподалеку. Распутав одну ногу, он подошел к другой, в это время лошадь лягнула задней ногой, да так сильно, что Виталя потерял сознание. Сколько, пролежал неизвестно, но, ко-гда пришел домой, бычок был уже дома. Окончив школу, Виталя с соседским Юркой ре-шили не идти учиться в район, а поступить в училище связи в городе Семипалатинске. И вот, не видя никогда еще поезда, они с Юркой и отцом Витали, сели в поезд и поехали до Новосибирска, где должна была быть пересадка, и где начались у ребят новые приключе-ния.

Учеба в училище и приключения

Приехав в Новосибирск, Ульян оставил ребятишек стеречь вещи, а сам пошел в кас-су компостировать билеты. Какое же было удивление, когда закомпостировав билеты, он нашел вещи, но не нашел ребят. Попросив женщину поглядеть за вещами, он стал искать ребят, но их нигде не было. Уже объявили о посадке на их поезд, а ребят все не было.

Ульян сильно расстроился и не знал, что делать, хотел идти в отделение милиции, но тут они сами прибежали. Бегом побежали к поезду и сели в него перед самым отходом. Рассерженный Ульян, еле сдерживаясь, спросил, где они были. А они, оказывается, ката-лись на трамваях, которые тоже видели впервые, впервые они видели многое, много ма-шин, много людей и большие здания, все это удивляло ребят, и им все было жутко инте-ресно.

По приезду в Семипалатинск, они сдали документы в училище и в свободное время пошли к Иртышу. По дороге продавали круглые пирожки с ливером по 4 копейки и пиво. Отец, зная любопытство Виталика, дал ребятам попробовать пиво, которое так же Виталя пробовал впервые. Пирожки были вкусные и ребята, частенько их брали.

Ребятам вскоре выдали форму и темно-синие шинели. Отец вскоре уехал домой, и у ребят началась новая, уже самостоятельная жизнь. На месяц их отправили на сенокос, в Аягуз, в бригаду. Бригада состояла из 2 юрт, домика и конюшни. Когда ребята приехали в бригаду, там уже была группа из геологоразведочного техникума, в которой были одни девчонки, у нас же было наоборот одни мальчишки, договорились жить в одном домике, но только в разных комнатах.

Виталю, как самого младшего по возрасту, оставили дежурить. В его обязанности входило помогать двум девчонкам готовить еду, носить воду. Воду нужно было носить из речки, которая протекала внизу от холма, где находилась бригада, метрах в трехстах. И вот, он, взяв ведра, пошел по воду. Зачерпывая воду Виталя, увидел большую щуку, кото-рая отплыв на метр, остановилась. Виталя решил поймать ее и зачерпнуть ведром, но щу-ка, отплыв на метр, снова остановилась. Так, увлеченный этой погоней, он и не заметил, как летит время. Очнулся, когда услышал песню, которую пели ребята, идущие на обед. Виталя побежал к месту начала рыбалки, а это было километра два. Второго ведра на ме-сте не было и, набрав воды в одно ведро, он, расстроенный, пошел в бригаду.

К его удивлению девчонки так обрадовались ему, что подбежали и стали обнимать его, довольные, что он вернулся и что живой. Они подумали, что он утонул. Сами натас-кали воды одним ведром и приготовили обед. Он рассказал им о своей неудачной рыбал-ке, и они не стали ругать его и обещали поговорить с ребятами, но уже вечером ребята шутили, называя его рыбаком.

Прошел в заботах месяц и вот они уже едут в училище, но на этом не заканчивалась их работа. Через 2 дня они уже ехали на поезде в Узбекистан, на уборку хлопка, на два месяца. Здесь особо запомнились два случая. Один, это когда утром он одел пальто, по утрам там было холодно, к обеду же становилось жарко и что бы не таскать пальто с со-бой, Виталя оставил его на краю рядка, который убирал от хлопка. Поля были длинными и к обеду уходили по рядку далеко. Виталя решил, что заберет пальто вечером, когда будет возвращаться обратно.

Он остался один в поле, бежать, кричать было бесполезно, ребята были уже кило-метрах в двух от него, и он пошел пешком. До бараков, где они жили, было километров вочсемь. Тут Виталя в арыке увидел двух ишаков, он обрадовался сел на одного, но тот стоял как вкопанный. Как ни бил, ни толкал его Виталя, ишак тупо стоял на месте.

Тогда Виталя пересел на другого, второй побежал сразу, но из арыка не выходил, а куда шел арык неизвестно. Уже начало темнеть, а ишак шел и шел по арыку. Какова же радость была, когда ишак вывез его не просто в правильном направлении, а прямо к строю ребят. Шла перекличка, но так как, фамилия по алфавиту Яблонский была в конце, Виталя успел на перекличку.

Второй случай произошел вечером, на летней открытой площадке, вот время про-смотра кинофильма. Виталя почувствовал что-то холодное, ползущее по ноге, он начал трясти ногой, но это что-то больно ужалило его. «Что-то» оказалось змеей. Витале стало нехорошо и он ушел в барак. Мастер принес градусник и Виталя сунул его подмышку. Посмотрев градусник, мастер побежал за директором. Директор тоже попросил поставить градусник и когда посмотрел, то засомневался, и спросил: «А как ты ставишь?». Виталя показал, оказывается, он ставил градусник не той стороной.

На ноге в месте укуса, было словно выжжено две дырки, зажили только спустя годы. Но самое страшное, что произошло за неделю до отъезда. Ребята, рядом с полем хлопка, по другую сторону арыка, обнаружили бахчу с арбузами. Быстро сбегали на нее и принес-ли мешок арбузов. Здесь же в арыке и ели. Наелись до отвала, но прошло много времени, а нужно было выполнять норму, а за невыполненное ругали.

И вот решили посадить самого маленького Юрку, земляка Витали, в канар, так назы-вался большой мешок. Обложили его хлопковой ватой и унесли на сдачу. Канар оказался тяжелым и недоверчивый немой приемщик, захотел вспороть канар кинжалом. Стоило немало трудов, чтобы успокоить немого, и отпустить Юрку из канара.

Спустя неделю все студенты училища прибыли к месту учебы и, наконец, с 1 ноября, приступили к учебе. Спустя год поехали на практику, в город Караганду, на строительство двух линий. Одна в селе Петровке, вторая в Кучеке.

Здесь, конечно же тоже не обошлось без приключений. А случилось следующее. По приезду в Петровку поселились в бараке. Деньги, полученные в училище, закончились, а заработанные не торопились выдавать. Работа же физически тяжелая, копать вручную ямы под столбы на 1,5 м глубиной, грунт сухой, порой приходилось долбить посменно. Правда, еда в столовой было бесплатной: три блюда, хлеб, соль, горчица.

Выручил случай, как-то после дождя, увидели, как мужик вез на велосипеде боль-шущую рыбу, это был налим. Когда спросили у мужика, где ловил, он показал на речку, под корягами их полно. Мы спустились к речке, один из ребят залез под корягу и стал го-нять палкой, оттуда выплыл налим. Налим плыл тихо, как бы нехотя, мастер руками слег-ка подталкивал снизу, к берегу и потом резко выкинул рыбину на берег. Так у нас появил-ся новый метод ловли рыбы. Двух налимов было достаточно на ведро ухи, ведь они были

крупные, жирные и сытные. В бараке на другой стороне поселились две девчонки, и ребя-та пошли гурьбой навещать их и знакомиться.

Виталя же пошел с 2 парнями в кино в местный клуб. Там познакомился с местной девчонкой Тамарой и проводил ее домой. Тамара предложила покрутить пластинки на ра-диоле, никого дома не было. Виталя поставил несколько пластинок и уже собирался идти домой, как услышал голос мастера, Степана Прокофьевича. Виталя сказал Тамаре, что это их мастер. Тамара сказала, что женщина, с которой он пришел, ее мама. Виталя хотел уй-ти незаметно, но мастер увидел его и сказал «А, зятек». Так и стал в шутку называть его зятьком.

Потом по приезду в Семипалатинск, мастер сам попался, когда в магазине, где рабо-тала его жена, назвал Виталю по привычке «зятек». А жена спросила, почему зять, ведь у них нет дочери, вот и пришлось мастеру выкручиваться.

Когда переехали в Ку-Учек, то иногда ездили охотиться на уток. Однажды ехали и увидели бегущего барсука и на машине помчались за ним, ехали прямо по степи, под све-том фар на предельной скорости. А потом барсук нырнул в нору, а машина на всей скоро-сти влетела в канаву. К счастью отделались небольшими ушибами и ссадинами, мастер об лобовое стекло разбил лоб, а у машины заклинило рулевое колесо. Ехать приходилось, как говорится два шага вперед, один назад. В Ку-Учек приехали только к утру.

Ознаменовался еще и отъезд из Ку-Учека, когда местные парни напали на наших. Досталось, конечно, обоим сторонам, но ничего не поделаешь, каждый отстаивал свою честь. По приезду из Караганды, возобновились занятия и все пошло своим чередом. Утром до обеда училище, после обеда занятия дома, вечером к хозяйке приходили бабки и заядло резались картами в гарбу. Поначалу ребята присматривались, потом научились и стали обыгрывать бабок.

По крайней мере, хватало на пирожки и мороженое. Хозяин мастерил аэросани, а хо-зяйки торговали солеными арбузами, иногда играли на гитаре.

Полигон, кстати, слово это, оказалось пророческим. Недалеко от Семипалатинска действительно был построен испытательный полигон для испытания атомной бомбы. Ви-таля не раз видел, как в серванте подпрыгивали рюмки, но грешили на то, что в небе лета-ли реактивные самолеты. О полигоне знали только военные. Население же даже не дога-дывалось о таком соседстве.

Родители Виталия писали о том, что к ним в деревню приехали комсомольцы-добровольцы для поднятия целины. Приехали с тракторами. «Универсал» и машинами полуторками. Казахи их называли «шайтан-арба», что в переводе означало «чертова теле-га». Поднимать особо было нечего, так как переселенцы, высланные в 1936 году, уже рас-пахали все на быках, коровах и лошадях, остались лишь отдаленные участки, оставленные под сенокосные угодья. Но был брошен клич на поднятие целины, хлеб всему голова и т.д.

Помимо этих событий, произошло еще одно событие, которое, мне кажется, не оста-вило равнодушным ни одного человека. Это полет первого в мире человека в космос, Юрия Гагарина. Часто напевали песню, которая очень нравилась ему, «Я люблю тебя жизнь». Затем был полет Титова Г., позже был полет Быковского и Терешковой В. Но это уже будет позднее, а полет первого, это класс.

За поднятие целины целинники были награждены медалями. Медалью за поднятие целины был награжден и отец Виталия, Ульян Яблонский. К этому времени в Константи-новке и других ближайших селах провели электричество, установили дизельные подстан-ции и в домах стали гореть лампочки. Появились приемники, которые транслировали но-вости.

Наконец цивилизация пришла и в Казахстанские степи. Началось строительство. Строили из подручного материала. Делали его из глины и соломы, которую поливали во-дой и месили ногами, затем укладывали в деревянные формы и утаптывали, потом форму переставляли и снова заполняли. Так в степи вырастали деревни, которые позже станови-

лись колхозами и совхозами. Появлялась техника, которая облегчала труд сельчан. Хотя, если честно, у сельчан нет легкого труда.

Работа, авария, первое свидание

Прошло два года, и вот Виталя с Юрой, окончив училище, едут домой, уже специа-листами, как было записано в свидетельстве об окончании. Настройщик телефонно-телеграфных линий связи. Было у них и направление на работу в ЭТУС города Кокчетава. По приезду в Кокчетав, они отметились на работе, и пошли искать квартиру.

Договорились у деда с бабкой снимать комнату, правда, в их доме еще проживал сын со снохой и внуком, которому было три года, но они днем тоже оба работали на заводе, а дед был на даче. Встречались только вечерами на улице. Сноха частенько задевала ребят, подшучивая над ними.

Виталя по окончании училища привез родителям радиолу с проигрывателем, но пла-стинок было мало, и с получки он купил еще несколько пластинок. Решил проверить их, но радиола была у сына со снохой в комнате. Постучав, он попросил проверить пластин-ки. Поставив пластинку, стал играть с пацаном. Люба, так звали сноху, лепила пельмени.

Виталя предложил свои услуги по лепке пельменей, стоя рядом с ней. Ответа не по-следовало, а Люба резко повернулась к Виталию и крепко поцеловала его прямо в губы. Виталя стоял, как парализованный, не понимая, как реагировать и понимать все это, ведь его впервые поцеловала женщина. Наконец, он очнулся и убежал в свою комнату. Такое с ним происходило впервые. Он долго ворочался и уснул только под утро.

На следующий день, когда Люба была на работе, он зашел забрать пластинки. В комнате был муж Любы с другом, они пили вино. Друг предложил налить Витале, но сын хозяйки сказал, что Виталя малолетка. В другой раз может и не обратил бы внимания на эти слова, но после вчерашних поцелуев, он промолчал и взяв пластинки, вышел. На вы-ходные съездил к родителям, увез пластинки.

В понедельник приехал уже после обеда, в дверях торчала записка, баба с дедом и внуком уехали в Зеренду, а Люба на работе. Писал сын хозяйки и указывал, где ключ от дома. Значит, он ушел во вторую смену. Виталя открыл дом, зашел в свою комнату и лег на кровать, видимо, сразу же уснул.

Проснулся от прикосновения чьих-то губ и поцелуя, открыл глаза, целовала его Лю-ба. Он резко соскочил и сел на кровати. Люба улыбалась, не зная, что предпринять, он сам стал целовать ее. После этого Люба сказала: «Ох, и разбаловали тебя девчонки». Виталя хотел ответить, что это вообще произошло с ним впервые, и это было правдой, но про-молчал. Затем Люба встала и ушла. Теперь они встречались реже и при встрече Люба подшучивала над ним. Виталя не понимал ее шуток и колкостей, но молча сносил их. В это время их направили в командировку в Красноармейск, а позднее предложили работать на радиоузле центральной усадьбы.

Перед отъездом в Красноармейск Виталю отправили на посевную в Ленинградский район. В хозяйстве, куда приехал Виталя на посевную, директором была женщина по фа-милии Беднарская, а главным бухгалтером у нее работал Виталин брат Анатолий.

Виталя по приезду направился прямо к директору. Взяв направление, она спросила:

- Ты по профессии связист?

На что он ответил утвердительно.

- Так вот, у меня монтер запил, связи с районом нет, половина телефонов в совхозе вообще не работает, даже рация и та не работает, сводки возим в район на машине. Вот помоги пожалуйста, а на сеялку я любого мужика поставлю.

Так Виталя снова окунулся в работу по профессии. Работы хватало, две недели он трудился от темна до темна, но все наладил. И вот когда уже все было налажено, он в суб-боту пошел в клуб. Посмотрев кинофильм, остался на танцы.

Тут он познакомился с девчонкой, которую нельзя было не заметить, она улыбалась во весь рот и если смеялась, то громко, никого не стесняясь. Фигура в коротком платьиш-ке, как точеная, отличалась от других. На лицо она был скорее симпатична, нежели краси-ва. На танцах было много девчонок, но ему не хотелось ни с кем танцевать, кроме нее.

После танцев Виталя пошел ее провожать домой. Он видел ее как-то мельком, когда она проезжала на машине возле дома, и знал, где она живет. Правда, тогда, он увлеченный работой, особого внимания не обращал. Сейчас же его как будто приворожили. Они шли на улице и пропустили поворот, куда надо было сворачивать. Не заметили, как прошли два-три километра от села. Затем пошли по полю.

Сели на траву, Виталя постелил свой пиджак и она села на него. Потом он поцеловал ее. Надя, так звали его спутницу, ответила взаимностью. Ночь пролетела как мгновение в ласках, поцелуях и близости. Не той скоротечной, мимолетной, а той настоящей, длив-шейся всю ночь. Пришли в себя, когда стало рассветать и подуло прохладой. Обнявшись, они пошли к селу, а потом домой к Наде. Надя, по ее рассказам, жила раньше в Китае и только недавно переехала в Союз. Приехали втроем, она, мать и сестра.

Работала Надя почтальоном. Разнося почту, приходила к нему на радиостанцию. Хо-рошо, что до этого он сделал всю работу, и ему не стыдно было перед директрисой за то, что время он проводил с Надей, ведь все работало отлично.

И Надя и Виталя были счастливы. Помимо работы они занимались еще и художе-ственной самодеятельностью, и вечерами выступали по бригадам. Надюша плясала какой-то танец, а Виталя участвовал в юмористических сценках. Такой наполненной жизнью Виталя раньше не жил никогда. Все у него спорилось, все получалось, и они светились от счастья. Но так не бывает вечно, вот и у Витали закончился срок командировки и надо было ехать на место работы в Кокчетав, а затем в Красноармейск. Сейчас же он был са-мым счастливым человеком. Уехал он неожиданно, брат ехал в район и увез его, там он сел на автобус и уехал в Кокчетав.

По приезду в Кокчетав он отчитался за командировку и сразу же выехал в Красноар-мейск поездом. Приехав назад, он увидел бригаду, работающую на линии. Поезд шел медленно по путям, Виталя решил сократить свой путь и на ходу выпрыгнул с поезда. Прыгнул он впервые, но получилось удачно, правда, пришлось кувыркнуться два раза че-рез голову. Ребята удивились, увидев идущего к ним Виталю, ведь транспорт никакой не проезжал. Виталя сказал, что спрыгнул с поезда. Так вновь начались трудовые будни.

Виталя работал здесь, но мысли его были там, рядом с ней, Надюшей. Работы было много и ее надо завершить срочно, работали и в выходные дни. Виталя в какой-то мере был рад, что работали в выходные, потом ему дадут отгулы, и он съездит к ней. Приезжал начальник и привез почту, 3 письма, одно из них было Витале от нее, Нади. В письме она писала, что к ним на уборку приехала воинская часть. Все девки, даже ее сестра младшая дружит с солдатами, а она ни с кем, ждет его и только его, и что любит, и целует его мно-го раз. В свободные минуты Виталя перечитывал письмо и уже знал его наизусть. Но вот и закончили работу на этом участке. Виталя взял отгулы и поехал к родителям, переоделся и сказав, что едет к брату в гости, что было частичной правдой. В основном он стремился к ней. И вот уже в Дауте, в 12 км от совхоза. Дорога делала извилину и была километра на два длиннее.

Виталя пошел напрямую пешком, по степи. Он подошел к клубу, где заканчивался фильм. По окончании фильма начинались танцы. Виталя поискал Надю, но в клубе ее не было. В какой-то мере, он даже обрадовался, что она дома, а не на танцах. Значит, дей-ствительно любит и ждет. Подходя к дому, он не шел, а, казалось, летел к ней на крыльях. Возле дома, он услышал шепот в садике. В доме свет был потушен, и Витале ничего не оставалось, как пойти в садик, где, видимо, сестренка Нади дружила со своим солдатом на скамеечке.

Зайдя в садик, он увидел, что на скамейке никого нет, и уже хотел было уходить, но при свете луны увидел, как под яблоней лежали двое, он кашлянул, потом подошел к ним.

Какое же было его удивление, когда он увидел солдата, а рядом с ним Надя, его любимая Надя. Солдат соскочил и сказав, что ему надо идти, только нужен бушлат, на котором ле-жала Надежда. Виталя с силой дернул бушлат и бросил его солдату. Тут услышал слова Надежды.

- Не уходи, - обращалась она к солдату, но тот со словами «Разбирайтесь сами», ушел.

- С каких это пор ты ищешь от меня защиты?

Надежда заплакала, Виталя вспомнил слова письма, где она писала, что даже сест-ренка дружит с солдатом, а она ни с кем, ждет только его и любит.

В голове у него перепуталось все, любовь, предательство, нежность, подлость, прав-да и ложь. Ведь он ей хотел предложить выйти за него замуж, а сейчас что? Виталю слов-но чем-то оглушили. Надежда, зная его ранимый характер, хотела обнять его, но он молча убрал руку. Очнулся от путавших его мыслей, когда хлопнула дверь. Надежда ушла.

Он долго бродил по улицам, затем пошел по той, по которой они шли когда-то вме-сте. Тут проходящая машина остановилась и водитель, узнав Виталю, сказал, что едет в район и может подвезти. Виталя сел и они уехали. Не скоро он теперь вернется сюда и вернется ли вообще.

По приезду в Кокчетав ему выдали зарплату и премиальные, родители добавили, и он купил мотороллер, чтобы ездить на работу. Во дворе конторы было общежитие, в ко-тором жили четыре девчонки-связистки. Они наперебой просили покатать их, Виталя все отнекивался.

Однажды перед выходными к нему опять подошла одна из них. Виталя согласился и, выехав на трассу, которая была мокрой от прошедшего до этого дождя. Проехав километ-ров шесть от города, он хотел было развернуться, но самосвал идущий впереди рассыпал щебень и камни валялись прямо на дороге. На скорости он налетел на один из них. И вот он уже в воздухе и шлепнулся прямо в кювет, больно ударился коленкой об асфальт. При-подняв голову, увидел, что по дороге катится колесо. Потом оглянулся и увидел, как из кювета, заполненного водой, поднимается его попутчица, при этом ее белое платье стало серым и мокрым. Его одолел смех, девчонка ревела, но он успокаивал, сказав, что сейчас они уедут на попутной машине.

Тут как раз шел самосвал, может быть даже тот, что рассыпал щебень. Он остано-вился, водитель помог погрузить мотороллер. После этого случая девчонки больше не просили покататься.

Но произошло другое, за вождение без прав у Витали участковый забрал моторол-лер. Как-то зайдя во двор ГАИ, он увидел, что суточники толкают его мотороллер по дво-ру. Виталя сказал: «Давайте, я помогу», и стал рулить при этом, включив зажигание, мо-тороллер завелся, и Виталя уехал на нем.

На следующий день участковый с утра забрал мотороллер, прямо с квартиры у друга, где сейчас жил Виталя. Друг Витали Гриша пообещал забрать мотороллер, и они пошли в ГАИ. На этот раз мотороллер стоял на веранде, прямо напротив дежурного окошка. Гриша что-то спрашивал у дежурного, закрывал собой окошко, а Виталя стал выкатывать мото-роллер

В это время стал подниматься по ступенькам дежурный капитан. Он спросил: «Что, забираешь?». На что Виталя ответил утвердительно и попросил помочь спустить мото-роллер по ступенькам. Капитан помог спустить мотороллер и даже подтолкнул, чтобы он завелся. В это время вышел Гриша, и они уехали. В тот же день Виталя уехал к родителям, его перевели радистом в совхоз Абая, где они жили.

По приезду в Абай, Виталя принял радиостанцию и не только радиостанцию, но и радиоузел. На радиоузле отводилось время по два часа два раза в день, все остальное вре-мя занимался на радиоузле. Кроме ремонта и просто трансляции, два часа Виталя отводил время для трансляции местного радио. К этому времени у него скопилось много пласти-нок, и он транслировал концерты по заявкам, а если их не было, то просто концерты.

В местном клубе собиралась молодежь, пришел туда и Яблонский. Ему предложили участвовать в художественной самодеятельности, и он согласился. На практику из Ленин-града приехали студенты, и с группой занимался студент режиссерского факультета, бу-дущий режиссер Алик Смирнов.

Была юмористическая сценка, где секретарь райкома, через очки, видит все недо-статки совхоза, а голос из космоса задает вопросы. Роль секретаря предложили Витале, а голос из космоса произносила девчонка Ася, симпатичная девчонка, казашка, кроме этого, она танцевала казахский танец, а Виталя играл на гармошке. Как-то после танцев Виталя проводил Асю домой. У Витали были к ней чисто дружеские отношения, но брат ее пони-мал это по другому и запретил ей встречаться с ним. Но, как известно, запретный плод сладок. Ася под разными предлогами с помощью своей подруги встречалась с Виталей.

Чертова балка. Пурга.

В работе и заботах быстро шло время. Прошла зима. Но снег еще лежал кое-где на обочинах дорог. Тут вышла из строя радиостанция в Октябрьском, а это напрямую 20 км, но есть ли туда дорога, никто не знал. Все ездили через райцентр.

Витале выделили автомашину с водителем, и они поехали через райцентр, а это крюк 40-45 км, заехали в райцентр в управление, взяли кое-какие запчасти, пообедали и поехали в Октябрьское. Виталя отремонтировал радиостанцию, но надо было еще залить и заря-дить аккумуляторы, на которых она работала. Когда закончили всю работу, уже наступил вечер.

Выехав на перекресток, остановились, кто-то ехал напрямую, что было видно по следу, который оставил автомобиль, так как пошел недавно снег. Решили и они ехать напрямую, самое главное, конечно, было, проскочить Чертову балку. До нее было 10 км. Участок до балки проехали быстро, без приключений. Прошедшая ранее машина проско-чила через Чертову балку. Попытался проскочить ее и водитель, с которым ехал Яблон-ский, но машина, увы, застряла. Чем больше буксовала она, тем глубже садилась, пока не села на задний мост. Колеса беспомощно крутились, копать было бесполезно, болото все больше засасывало. Оставалось одно - идти за трактором. До центральной усадьбы было километров десять, подул ветерок. Идущий снег закрутило, и началась пурга. Дорога была полевая и вскоре ее занесло.

Ветер был встречный и Виталя шел, наклонившись вперед натянув фуражку на лоб и подняв воротник костюма. Утром было тепло, солнышко, и Виталя не подумал даже о пальто. Водитель остался ждать в машине. Так навстречу ветру и шел Виталий, метр за метром, на пути появился березовый колок, и чтобы не потерять направление, Виталя шел прямо через него.

Как только он зашел в лесок, ветер перестал дуть в лицо, но в колке было много сне-га, и Виталя шел, проваливаясь по пояс и еле вытаскивая ноги. Дойдя до середины колка, Виталя решил отдохнуть и присел на снег. Там в степи бушевала вьюга, а здесь тишина и покой, от ходьбы по глубокому снегу, он вспотел. Когда пришел, ему стало так хорошо. Клонило ко сну, и дремота клонила книзу. Витале вдруг стало так тепло и уютно. Захоте-лось сильно спать. Он задремал. Где то, там далеко в подсознании, он понимал, что спать нельзя, иначе замерзнешь. И отбросив усталость, Виталя заставил себя встать и, превозмо-гая себя, пошел дальше. Так он перешел колок и вышел снова в пучину вьюги.

К этому времени вокруг уже стемнело, только снег залетал везде и ветер пробирал до костей. Единственное, по чему решил ориентироваться Виталя, это идти, как и раньше, навстречу ветру. Конечно, ветер мог и сменить направление, но не намного. Так и шел навстречу ветру, больше не останавливаясь надолго. Лишь коротко передохнув, шел дальше, останавливаться надолго нельзя, можно уснуть и тогда все. Сколько времени он шел, и какое расстояние, неизвестно, но шел и шел, пока не увидел огни.

Увидев их, он обрадовался и непроизвольно ускорил шаги. Первое, что он увидел, это была база, или как правильно называли, коровник. Постучав в дверь, услышал шаги сторожа. Сторож видел, кого принесло в такую погоду. Увидев Яблонского, сказал «захо-ди». Виталя подошел к печке у которой сидел сторож и снял фуражку, которая казалась ему очень тяжелой. И действительно в передней части фуражки он увидел обледенелый ком. Виталя стряхнул его с фуражки, стряхнул и костюм, присев возле печки, только сей-час понял, как он замерз. Только спустя некоторое время, начал отходить.

Сторож накинул ему свой тулуп и вскоре Виталя почувствовал, как тепло разлилось по всему телу, он чуть было не уснул, но вспомнил о том, что водитель там один, и ему нужна помощь. Отдав тулуп, он снова вышел на улицу и пошел дому дружка, тракториста. Постучав к нему, зашел в открытую дверь. Василий, так звали тракториста, накинул шубу Витале и без лишних разговоров налил ему стакан водки. От тепла в доме, шубы и выпи-той водки, Виталя снова задремал. Сквозь дремоту, он рассказал Васе, откуда он пришел и куда надо ехать.

Вася ушел и подъехал уже на тракторе. Виталя сел в трактор, и они поехали, уже рассвело, и пурга слегка стихла. Проехав немного, Виталя уснул. Проснулся, когда прие-хали к машине. Водитель уже сидел неподвижно, зубы стучали от холода. Виталя накинул на него свою шубу, а сам зацепил трос. Так закончился этот короткий, оказавшийся длин-ным, путь.

Драка призыв в армию

Как-то встретил знакомого парня из Кокчетава, тот передал привет от друга. Виталя решил на выходные съездить к другу, заодно купить кое-что. Приехав в Кокчетав, про-шелся по магазинам и купил запчасти к мотороллеру. Пошел к другу, но тот был на рабо-те, вернее в командировке.

Виталя решил пойти на танцы в сад завода, в надежде там встретились знакомых ре-бят. Зайдя на танцплощадку, он действительно увидел знакомых связистов и поздоровался с ними. В это время на танцплощадку пришли две девчонки и чуть не столкнулись с Вита-лей. Виталя обратил внимание, что они как-то были одеты не так, как все, а чувствова-лось, что они не местные, но их настороженности.

Виталя подошел к ним и пригласил танцевать одну из них. Девушка назвалась Лю-бой. Так он весь вечер протанцевал с ней и решил проводить. Люба была, конечно, краси-вой и это она отлично знала. Поэтому вела себя слегка высокомерно, но, тем не менее, было что-то в ней притягивающее, не только красота.

Шли вчетвером. Виталину подругу пошел провожать какой-то парень, по дороге они познакомились. Звали его Валерой. Девчонки, как выяснилось, жили в Золотой Ниве и приехали поступать в техникум, а здесь остановились у знакомых. Жили втроем, одна из подружек была дома, так как болела. Район Кокчетава в котором они жили, был неблаго-получным и пользовался дурной славой.

В одной стороне Виталя с Любой, в другой, метрах в сорока, Валера со своей дев-чонкой. Они разговаривали, потом Люба собралась домой, послезавтра экзамен. В это время к Валериной девчонке подошли трое парней. Двое из них начали обнимать девчон-ку, а третий пошел домой. Валера стоял, не двигаясь, в то время как его девчонку обнима-ли, тянули за руку и выражались нецензурно, было видно по ним, что пьяны.

Виталя такое хамство терпеть не смог и сказал, чтобы Люба шла домой, сам подошел к ребятам. Он попросил отпустить девчонку, но один из парней замахнулся на Виталю. Виталя уклонился от удара, подставив подножку, и пьяный парень плюхнулся прямо пе-ред ним. Тут второй выхватил нож и подошел к нему. Виталя не знал приемов, но, тем не менее, решил не допускать сильно близко и когда тот стал подходить, ударил его ногой по руке, отчего нож взлетел вверх и потом упал рядом с Виталей. Виталя схватил его и те-перь перевес был на его стороне.

Но, не желая трагедии, так как девочки обе убежали, Виталя хотел было уйти, но в это время выбежавший из дома третий парень ударил его чем-то тяжелым. Удар пришелся по губе и рассек ее. В это время Валера, стоявший спокойно в стороне, решил убежать, и парни побежали за ним. Догнали и, сбив с ног, стали пинать.

Виталя же пошел к колонке, которая была недалеко, и умылся, так как был в крови. Затем прижал платочком губу, ушел домой к другу. За ним погони не было. Да он и не со-бирался убегать. На следующий вечер, он снова пришел на танцы, губа слегка распухла и он взял в рот листочек клена, тем самым закрыв губу.

Он подошел к связистам, которые стояли на площадке особняком и поздоровались, стал разговаривать с ними о работе. В это время к нему подошла Люба, сама подошла и пригласила его танцевать. Это конечно польстило ему, он видел удивительные взгляды ребят. Танцуя, они разговаривали о вчерашнем. Оказывается, Люба от ворот смотрела за всем происходящим, и все видела, и слышала.

Тут к ним подошел один из тех парней, что были вчера. Виталя узнал его, тот сказал ему: «Выйди, поговорить надо». Люба попросила, чтобы он не выходил, но мужская гор-дость взыграла и Виталя, несмотря на ее запрет, пошел.

За танцплощадкой стояли еще трое ребят. Один из них самый высокий спросил:

- Нож у тебя?

Виталя ответил утвердительно.

- Дай.

Виталя молча протянул нож. Длинный взяв его, сказав:

- А ты ничего мужик, с нами выпьешь?

Налил стакан вина. Виталя молча выпил. Длинный протянул руку.

- Я Серый, теперь ты можешь ходить в наш район свободно, тебя никто не тронет. Пойдем с нами в училище.

Виталя сказал, что не может, так как его здесь ждет девушка.

- Ну ладно, держи краба

Серый протянул руку, пожали руки и остальные парни, назвавшись по имени. Так Виталя познакомился с местными хулиганами. Больше его действительно не трогали, он считался своим. Виталя снова пошел провожать Любу, и она сама поцеловала его изра-ненные губы, отчего дрожь прошла по телу.

Она писала ему, и он ответил, потом писем не стало. Как узнал позже, Люба уехала в Белоруссию, в Минске вышла замуж. Виталя же поехал на прежнее место работы в Абай, но работать там оставалось недолго.

Пришла повестка, его забрали в армию. Та уж получилось, что по разным причинам два старших брата не служили в армии. Анатолий учился в техникуме, средний брат Федя по болезни, хотя его дважды призывали, но после Кокчетава он снова возвращался.

У Витали же был недостаток, плоскостопие и он знал о нем, но сам захотел в армию. На комиссии шел бочком, чтобы не отпечаталась ступня. Так или иначе, но ему предстоя-ла служба в армии. Инженер в управлении попросил Виталю срочно подготовить себе за-мену. Виталя решил подготовить девчонку с их поселка, Свету. Он стал давать ей уроки, настройки и выхода в эфир, позывные и прочие премудрости.

Так как у Витали не было других девчонок, а она была привлекательна, то они стали дружить. Осенью состоялись проводы в армию и Света его провожала. Довезли их до райцентра на машине. В районе же посадили в автобус и увезли в Кокчетав. В Кокчетаве он встретил брата Аси, его тоже призывали в Армию. Дальше их пути разошлись, его от-правляли другим эшелоном.

Армия

Виталя ехал с ребятами на берег Каспия. Впереди плескалось Каспийское море, а здесь была пустыня. Песок и верблюжьи колючки. Определили их в учебку. Виталю назначили командиром первого отделения.

Отделение, которым командовал Яблонский, обслуживало первую в мире опресни-тельную установку. На ней из морской воды Каспийского моря делали питьевую воду. Позже одну такую установку продали англичанам, а себе сделали новую, более совершен-ную с меньшим давлением хлора.

Прошло полгода. За это время произошли два знаменательных случая. Один - это солдаты из четвертой роты набрали чайник бакелитового пака и, прокипятив его на кост-ре, выпили. Четверо умерли сразу, двое в лазарете, и только двое остались живы, но были комиссованы, так как посадили желудки. Второй - это Виталя выпустил вместе с худож-ником в свет газету. Они рисовали юмористические мордочки и подписывали стихи, все это они демонстрировали перед просмотром кинофильма.

Однажды на просмотре присутствовал командир дивизии и на следующий день он лично вручил художнику и Витале похвальные грамоты. Несколько раз Виталя был в увольнении и ходил к морю, в городок Шевченко, который тогда был еще небольшой, и особенно ходить было некуда.

Потом пришла телеграмма из больницы. В телеграмме сообщалось, что отец Витали в тяжелом состоянии. Виталя в тот же день вылетел в Кокчетав самолетом. Из Кокечкета-ва домой он ночью поехал на такси. Приехав, узнал, что отец в больнице, в районе, где ему будут делать операцию. Приехав в больницу, он увидел отца похудевшего, с улыбкой на лице. Он знал, что отец любит его больше всех и сам в душе относился так же. В тот же день отцу сделали операцию, оказывается, он ждал, чтобы увидеть сына. Вот и дождался.

Два дня Виталя не отходил от отца, на третьи сутки отцу стало легче, и Виталя на четвертый день поехал домой к матери. Приехав домой, он вечером пошел к Свете, но там сидел Толик, соседский парень. Виталя понял, что они дружат, пока он в армии. Молча оделся и ушел. Света вышла за ним, чтобы оправдаться, но Виталя сказал, что не надо объяснений, все и так понятно. После этих слов, он ушел.

Спустя два года она выйдет замуж, правда не за Толика, а за его брата. Еще раз съез-див к отцу, он вылетел обратно на службу, срок отпуска заканчивался. По приезду в часть его ждала новость. Виталю направили в школу младших командиров. Она находилась в Узбекистане.

Однообразие надоедает и он был рад новому, хотя как потом выяснилось, нелегкому занятию. Если в части он мог позволить себе, как командир отделения слабину, то здесь все шло четко по пунктам, начиная с подъема и до отбоя. Да еще здесь стояла жара. Для того чтобы уснуть, мочили простыни в воде и укрывались, а к утру простыни были сухи-ми. А с утра подъем, зарядка после пробежки на три километра, марш-броски с полной амуницией, рытье окопов, ползание по-пластунски, по комочкам, было нелегко, но инте-ресно. Ободряла песня после учений. Единственным просветом были походы на стадион, когда играла местная команда. Курсанты дежурили на стадионе вокруг поля и вблизи ви-дели всю игру. Город Навои был молодым, новым городом, с новыми постройками, ко-нечно, был и старый, с виноградниками и одноэтажными домами. Иногда патрулировали и пробовали виноград, который рос прямо на улице. Как-то в шутку спросили местную красивую узбечку:

- Пойдешь за меня замуж?

- Пойду, только заплатите калым 25000 рублей.

По окончании школы было присвоено звание, и Виталя был направлен с другими курсантами в Ташкент. В Ташкенте недавно произошло землетрясение. Кое-где были вид-ны трещины и развалины домов. Набрав пополнение призывников, повзводно сели в по-езд и поехали снова на Мангышлак.
По прибытию взвод были переданы другим командирам, а получили ребята в свой взвод из других новобранцев. Витале достался взвод, в котором были грузины и армяне, прибывшие из Кавказа. Месяц Яблонский занимался с ними, он не злорадствовал, не вы-мещал свои эмоции на молодых, как это делали некоторые из его коллег. Как бы в отмест-ку за то, что их в школе гоняли. Тем не менее, требовал, что положено.

Ребята, в общем, попались неплохие, понятливые, правда был среди них хитрец, прикидывался что не понимает по-русски. К нему Яблонский нашел подход, он поручил земляку переводить его команды и для закрепления земляк занимался с ним, даже когда другие отдыхали. Понимая, что хитрость не прошла, он признался, что понимает сам ко-манды.

Прошел месяц, и ребята приняли присягу, тут их снова перераспределили в другие роты, и к другим командирам. Виталя принял новый взвод и его перевели в другую часть. Ребята из Кавказа пришли проводить своего бывшего командира, на прощание они пода-рили часы на память.

Взвод, который принял Яблонский теперь, состоял из таджиков и узбеков. Причем часть из них была ранее судима. Сложность была еще в том, что некоторые курили анашу. Был среди них один русский парень, хотя тоже родом из Душанбе. Парень был высокий и сильный. Земляки его слушали и даже побаивались. Виталя назначил его командиром от-деления. Если поначалу была еще какая-то напряженность, то теперь все пошло нормаль-но.

Мангышлак не курорт, сказывалась недостаточность кислорода, пески и море вокруг, однообразие. Был доведен приказ о том, что формируются две роты добровольцев для от-правки на границу с Китаем. В это время велась антисоветская пропаганда, и на границе было неспокойно. Виталя Яблонский тоже изъявил желание поехать, и вот, передав, свой взвод, он принял новый взвод добровольцев. И поездом рота, в которой был Виталий, вы-ехала в город Барнаул. Затем произвели пересадку и поехали дальше.

Высадка произошла на станции Защита-2. Встречали с оркестром. Дальше посели-лись в военном городке в казарме. В воинской части была вечерняя школа, где занимались только два класса, восьмой и одиннадцатый. Виталя пошел в 11 класс. По окончании шко-лы, он получил аттестат. Директор школы уходил на пенсию сказал: он всю жизнь прора-ботал в школе, аттестат вручает впервые ученику, который, не обучаясь в 9 и 10 классе, успешно проучился и сдал экзамены за 11 класс. Все было хорошо, но тут произошли со-бытия на Даманском, когда китайские хунвейбины вырезали заставу. Издеваясь над тела-ми пограничников, вырезали звезды, выкалывали глаза. Роту подняли по готовности №1.

Дембель

Пришел приказ о демобилизации и часть военнослужащих, прослужившая 2,5 года, была уволена в запас. Командиров и высококлассных специалистов оставили служить еще на полгода.

Связано это было с переходом срока службы, с трех лет на два года. Конечно, нико-му не хотелось служить три года, когда твои сверстники уже ушли в запас, но приказ есть приказ.

И Виталий нес исправно службу, пока не истекло трех лет, но и по истечении этого срока их не уволили в запас. Тогда Виталя, не имевший ранее замечаний по службе, ушел в самоволку и явился, только на третьи сутки. Отпраздновал День рождения у знакомой девчонки.

После этого пришлось сесть на гауптвахту, но и по истечении срока его не выпусти-ли с гауптвахты, объявив ему еще 5 суток. Такого Яблонский терпеть не стал. И объявил голодовку. Четверо суток он не ел, не пил. И только к концу четвертых суток его вызвал к себе замполит.

Как только Виталя зашел к нему, тот заорал на него, потом взял пресс-папье, замах-нулся, чтобы ударить Яблонского, на что Виталя отошел к столу и схватил графин, не же-лая больше терпеть беспредел. Видя такую ситуацию, замполит тут же захлебнулся от злости и, выскочив в коридор, пошел к командиру части. Дежурный по штабу позвал Ви-талю в кабинет к командиру части. Командир выслушал претензии Яблонского и замате-рился на замполита, тем самым признав доводы Витали убедительными и справедливыми. К тому же ребята с Виталиного взвода тоже взбунтовались, желая поддержать тем самым своего командира. Командир части дал приказ, завтра же уволить в запас Яблонского и еще пяторых парней из его взвода. И вот он уже побежал за билетами, позвонив девчонке Людмиле, чтобы она пришла проводить.

Виталя ждал, но Люда не пришла к поезду. То ли упрямство (а характер у нее был, по бараньи упрямым), то ли действительно не смогла по каким-то причинам. Встречались они по-школьному, только с поцелуями, ничего такого между ними не было, но все же обидно. Но, так ли, иначе, наступил долгожданный дембель. Билеты взял Виталя до Ом-ска, желая дальше лететь самолетом.

При посадке он видел, как целует, прощаясь с солдатом девчонка, видно приезжала к нему и сейчас едет обратно. Девчонка была из Уфы, татарка, разговаривая, она сразу рас-положила к себе. Порой она была слишком откровенна, и Виталя задал вопрос о солдате. Она сказала, что это ее парень, и она соскучилась не по нему, а по мужчине, приезжала, чтобы удовлетворить естественную потребность.

При этом сказала, что не отказалась бы и от близости с ним, если он поедет к ней домой, но это не входило пока в планы Витали. Приехав в Омск, он вышел, а девушка из Уфы сунула ему в карман свой адрес, но Виталя им и так не воспользовался. По приезду в аэропорт, он узнал, что в связи с непогодой, самолеты в Кокчетав не летают, а это значит, что День рождения, которое наступит сегодня, уже не придется праздновать дома.

Тут же, в аэропорту, по роковой случайности, он встретил друга, с которым служили вместе еще на Мангышлаке и который также прибыл в Омск, только самолетом. Дальше им предстояло ехать вместе до Петропавловска. Взяв спиртного, они наняли такси и по-ехали в ресторан. Изрядно выпив, решили посмотреть Омск. Заранее заплатив, они, про-ехав немного, уснули. Возить их было бесполезно, и таксист привез их на вокзал, зная, что им нужно уезжать.

Домой

Когда солдаты сели в вагон, в купе оказались вместе с ними две девушки. Виталя за-говорил с одной из них, девушка подвинулась, уступая рядом с собой место. Они позна-комились, еще говорили, о чем, Виталя помнил смутно. Потом он лег на постель и уснул.

Проснулся уже в Петропавловске. Выходя из вагона, ребята увидели, что девчонки тоже выходят вместе с ними. Подошли к камере хранения. Виталя сдал багаж. Дружок Николай жил в деревне за Петропавловском и дальше нужно ехать на автобусе, одна из девчонок сказала, что едет с Николаем. А вторая подошла к Витале спросила, а дальше куда?

Виталя оторопел от вопроса и машинально сказал: «В кассу за билетами». Смутно вспоминая, о чем говорили вчера, но на память ничего не приходило. Голова раскалыва-лась после вчерашнего. Поняв, что он ничего не помнит, Нина, а девчонку звали так, ска-зала, ты ведь вчера звал с собой. После ее слов Виталя внимательно посмотрел на девуш-ку. На лицо она была симпатична, ростом чуть ниже него, фигура тоже ничего, явно не трусиха.

Ну что же, пошли, сказал Виталя после некоторого раздумья. А думать было о чем. Ехал он к родителям, которым ничего не писал, что приедет не один. А привезти девушку, не предупредив родителей, рассказать же правду, что встретил по дороге и предложил по пьянке, было еще хуже. Врать родителям он не мог. Оставить девушку, которую сам же

позвал, тоже. А, будь что будет. Нина рассказал о себе, что она ехала к тете, родом она из Читы, закончила педучилище. Дома у них отец, мать и сестра, одета она была скромно.

Взяв билеты, сели в поезд и доехали до Красноармейска. Дальше оставалось 40 км до дома. Деньги у Витали были. Автобус должен был идти, только завтра. Ждать еще ночь не хотелось, и Виталя взял такси. Проезжая мимо магазина остановились, попросили такси подождать. Виталя купил Нине перчатки, а то ее были рваные. В подарок ей купил часы, шапку и сапожки. Нина сияющая, счастливая вышла. В обновленном гардеробе села в машину. Рассчитавшись в магазине, Виталя тоже сел в машину, и они поехали домой.

Зайдя в дом, Виталя увидел сияющих радостью, со слезами на глазах, родителей, ко-торые кинулись к нему и стали обнимать его, вытирая украдкой слезы. Спустя некоторое время, Виталя представил им свою попутчицу, как свою девушку и будущую жену. Лица родителей сменились удивлением, но счастье возвращения сына, которого они не видели два года, взяло вверх. Отец сказал: «Ну что ж, проходи, дочка», Витале же бросили упрек, мог бы и написать. Виталя сделал вид, что не услышал, и молча стал раздеваться, помог раздеться Нине. Мать захлопотала у стола, собирая покушать. Виталя начал рассказывать причину задержки, конечно, о гауптвахте и голодовке он промолчал. Так, в разговорах и застолье, день подошел к концу. Нужно было ложиться спать, мать не знала, как им сте-лить, потом все же спросила шепотом у Витали.

Вскоре по всем традициям сыграли свадьбу, и жизнь у молодой пары пошла своим чередом. Днем Нина помогала маме, а Виталя отцу, по хозяйству. Вечером ходили в кино, на танцы, а иногда в гости к друзьям. Часто вечером просто сидели в теплой избе. Играли в карты, шашки, или просто рассказывали различные истории.

Со слов Нины отец был у нее не родной и мать не особо ее любила, а теплота и дру-желюбие, с которым отнеслись к ней родители Витали, да и сам Виталя, подкупило. Но надо было устраиваться куда-то на работу. Сейчас зимой все было занято, и Виталя решил поехать к брату Анатолию, там же жил и второй брат Федя.

И вот они уже едут в автобусе в Кзылтусский совхоз. Остановились у Феди, он жил попроще, работал водителем, жена у него была дома с двумя детьми. Оставив вещи и че-моданы, пошли к Анатолию, он работал с женой в бухгалтерии в качестве главного бух-галтера. Дома были только дети, Галя, Виталя и Леня, родители были на работе, дети за-нимались уборкой, и Нина стала им помогать, а Виталя пошел в контору. Он переговорил с братом о работе, ему предложили поработать в качестве учетчика полеводческой брига-ды, на что он согласился. Нина пошла в школу, через неделю уходила в декрет учитель-ница начальных классов, и Нину брали учительницей на ее место. Все складывалось вроде как удачно. Но, увы, жизнь преподносит такие сюрпризы.

Спустя несколько дней после их приезда, Виталя вышел на работу. Как-то придя с работы, увидел у них жену старшего брата, Валентину. Нина в это время унесла заявление в школу, о приеме ее на работу. Нужно было еще свидетельство о рождении, которое осталось дома, и Нина написала домой, чтобы его выслали. Адрес указала родителей, так как в следующий выходной они собирались в гости к ним.

Валентина была возмущена, у нее пропали документы и дорогие вещи, не видя во-шедшего Виталю, она говорила, что подозревает в этом Нину. Виталя заступился за Нину, сказав, чтобы она не обвиняла ее голословно. После ухода Валентины Виталя зашел в свою комнату и лег, расстроенный. Хотел уснуть, но сон не шел. Тогда он начал зани-маться документами по работе, закончилась паста. Он знал, что в чемодане есть еще одна ручка, открыл чемодан, каково же было его удивление, когда он увидел диплом Валенти-ны и несколько дорогих вещей. В это время позвонил отец и сказал, что приехала мать Нины и привезла ее свидетельство о рождении. Тут пришла Нина со школы.

Виталя впервые сталкивался с такой ситуацией и не знал, как поступить, но молчать нельзя, это он знал точно. Закрыв комнату, Виталя, хотя его и возмущал поступок Нины, сдержанно спросил:

- Зачем это тебе нужно?

- Сама не знаю. Когда убиралась у них, увидела такое изобилие вещей, думала не за-метят.

- Ну, а диплом, он ведь чужой?

- Так, взяла на всякий случай.

- Прежде всего, собери все вещи и документы, что ты взяла, и отнеси домой к брату, положишь на место. А потом решим, что делать.

Нина молча собрала вещи и пошла к выходу. Спустя полтора часа она вернулась уже без пакета. Сказала, что унесла, но они все дома, и пакет она занесла в веранду.

Спустя некоторое время опять прибежала жена брата и начала скандалить. Виталя попросил ее выйти и не скандалить, он сам разберется. Но она не успокаивалась, сказав, что сейчас же пойдет в сельсовет, напишет заявление и ее арестуют. Допустить такое Ви-таля не мог и сказал, чтобы Нина собиралась и ехала к родителям, что туда приехала мать Нины.

Виталя дал ей денег на дорогу и проводил к автобусу. Нина поцеловала Виталю на прощание и сказала лишь одно слово «прости». Автобус сразу же тронулся с места и, набирая скорость, уехал. Еще недавно они строили планы на будущее, а сейчас все кануло в прошлое. Так быстро закончилось то, что так же быстро началось.

Спустя полгода от Нины пришло письмо, в котором она писала всю правду о себе и которую скрывала раньше. Она, оказывается, утащила у своей сестры диплом об оконча-нии техникума и паспорт, где они на фотографиях похожи и представлялась ею. Все у нее было сестры, свое лишь имя, Нина, она оставила. А в документах была Инна, сказав, что ей когда-то спутали имена. Приехав домой, она связалась в Чите с девчонками. И они вместе залезли в магазин, потом их вычислили и посадили. Нине дали 3 года. В техникуме она не училась, ибо ей всего исполнилось 17 лет. Нина еще раз просила простить ее и про-сила прощения у родителей Витали. Виталя ответил ей, что получил письмо, а на будущее сказал, не знаю, поживем, увидим. Больше писем от Нины не было. Так закончилась 1 страница жизни двух так неожиданно встретивших друг друга людей.

Виталя работал учетчиком, и часто сдавая отчеты, встречался по работе с учетчиком другой бригады Валентиной. Валя носила черный костюм с бабочкой и чем-то напомина-ла стюардессу. Как-то раз он проводил ее домой, потом еще раз, а потом они стали вместе ходить заниматься самодеятельностью. Валя танцевала танец с лентой, Виталя вместо старшего брата, который сломал ногу, играл секретаря обкома.

Как-то после очередной репетиции они с Валентиной пошли домой. Дома никого не оказалось. Нельзя сказать, что не хотела Валя этого, скорее наоборот, но у них произошло то, что происходит среди молодых людей по обоюдному согласию.

Братья решили сделать вечер. И вот они сидят на вечере, все было хорошо. Правда, произошло одно «но». К ним неожиданно пришла женщина и вызвала Виталю. И вот, что он услышал. Оказывается женщина, которая пришла к ним, мать дочери, которая влюби-лась в Виталю и сказала, что если Виталя женится, то покончит с собой.

Виталя вспомнил девчонку лет пятнадцати, подружку племянницы, она приходила к ней несколько раз. Поводов ей он никаких не давал и тем более обещаний, иногда подшу-чивал над подружками. И вот такие заявления. Он сказал женщине, чтобы она по-матерински успокоила ее и объяснила, что он завтра уезжает, и они все равно не будут вместе, так как для этого нужно обоюдно любить.

Действительно, сразу после вечера, правда, не на следующий день, а через день Ви-таля с Валей уехали к родителям. Виталя пошел к директору, но так, как место радиста было занято, ему предложили место инструктора по спорту. Новая работа пришлась Вита-ле по душе.

Так как в совхозе не было стадиона, Виталя вместе с местными ребятами сами стали строить его. Дирекция пошла навстречу и выделила им материалы. Виталя сформировал команды по волейболу, футболу и легкой атлетике. Приехал стройотряд студентов из Се-веродвинска строить новые дома и у них, конечно, были свои команды. Виталя вызвал их

на соревнование к концу строительства стадиона. Наряду со стройкой, он занимался тре-нировкой команд. Особенно много времени пришлось уделять женской сборной по волей-болу. И вот конец стройки. В один из выходных были назначены соревнования. Виталя знал, что студенческие команды занимались на настоящих больших институтских стадио-нах. Но какова радость была, когда они обыграли студентов по всем дисциплинам, кроме легкой атлетике.

Виталя с Валей решили самостоятельно начать жить, пока они жили у родителей. Да и учиться нужно было. Так они оказались в городе Щучинске, устроились на квартиру, а затем и на работу. Валю взяли секретарем в райком комсомоле, а Виталя в РОВД. Спустя несколько месяцев к ним приехал отец и купил им дом. Все, казалось, складывалось хо-рошо, но тут в адрес родителей пришло письмо от Людмилы, с которой, он встречался в армии. В нем она писала, что безумно любит его. Родители не хотели показывать письмо, но Виталя сам случайно нашел его. Не ответить он не мог и написал ей. Недождавшись, она сама приехала.

Служба в органах

Однажды после работы, уже собравшись ехать на своем мотороллере домой, Виталя увидел Люду, ту самую Люду, с которой продружил почти год, во время службы в армии и которая не пришла проводить его на дембель. Люда подбежала к нему и стала целовать его. Валерка, друг Витали, с которым вместе служили в РОВД, осторожно смотрел, как какая-то незнакомая девица целует Виталю.

Ничего не объясняя, Яблонский завел мотороллер, указав на сиденье девушке, и уехал, оставив Валеру с открытым ртом. Виталя не стал никого обманывать, ни жену, ни подругу. Привез Людмилу домой и представил их друг другу. Несмотря на то, что они с Людмилой встречались около года, близких, интимных отношений у них не было. Может, это и было чувство, но, увы, запоздалое.

Представив их друг другу, Виталя вышел на улицу. Когда он зашел обратно, девчон-ки сидели на кровати и обе плакали. Смешно было смотреть, как упрямая, гордая Людми-ла и капризная, ревнивая Валентина плачут, обнявшись. Ну, ладно, хватит слезы лить, да-вайте что-нибудь поедим. Обе, как по военному приказу, пошли на кухню. На следующий день Людмила уехала. Виталя с Валерой проводили ее на поезд.

Видел Людмилу Виталя позже еще один раз, когда был в командировке в Усть-Каменогорске. Людмила была замужем, у нее был сын. Сына она лелеяла, мужа, по ее словам, не любила и готова была сегодня же уйти от него. Муж был огромным детиной, был сильно ревнив и она не стала с ним знакомить.

Она была готова по первому зову уйти к Витале. Виталя же не имел права разрушать две семьи и делать их несчастными, он сказал, что ответ даст письменно, и он написал специально такое письмо, на которое гордая Людмила даже не ответила. Так и закончился их роман, не имея продолжения.

По возвращении из командировки домой Яблонский вышел на дежурство. Никаких особых происшествий не было, но вот к отделу подъехал автобус с артистами. К Витале в окошко обратился старший труппы. Он рассказал следующее: что они являются артиста-ми ансамбль «Калинка», приехали в санаторий «Светлый» с концертом, но после концерта их автобус обокрали. Унесли всю аппаратуру и дорогие костюмы. Единственное, что они знают, это то, что воров было не менеетрех человек, у одного была кличка «Кот», а друго-го «Студент», вот и все. Так как дежурная автомашина была в отъезде с опергруппой, Ви-таля выехал с артистами на их автобусе.

Рассуждая логически, Яблонский подумал, если одного из воров звали «Студент», а в километре от санатория находился техникум и рядом студенческое общежитие, то воз-можно, «Студент» проживает в нем. И он поехал прямо к общежитию.

Со слов артистов воры были под градусом и следуя логике, Виталя направился к дежурной. Спросил, кто из ребят пришел последним и в нетрезвом состоянии. Дежурная указала номер комнаты. Яблонский вошел в комнату. В комнате находилось три человека, двое из них спали. Виталя спросил, кто из них пришел последним. Не спавший студент указав на соседнюю кровать. Подойдя к кровати, было ясно, что о спиртном можно было и не спрашивать, от спящего так и несло алкоголем.

Яблонский растолкал спящего и, не давая ему опомниться, спросил:

- Ты с Котом пил? - на что спящий ответил утвердительно.

- Где, в Светлом?

- Да!

Тогда Яблонский сказал:

- Быстро одевайся, поедем к Коту.

Когда студент оделся, сели в автобус и поехали в «Светлый». Обращаясь к «студен-ту», Виталя сказал, что водитель не знает дорогу.

- Объясни, как лучше приехать к Коту.

Еще плохо соображающий «студент» исправно показал дорогу, когда подъехал к до-му. Виталя не сказал водителю и еще одному артисту охранять студента. Сам с другим артистом пошел к дому. Постучал в дверь, через дверь бабушка спросила:

- Кто?

- Открывай, бабушка, замерзли, свои.

Бабушка открыла дверь, хотела еще что-то спросить, но Виталя быстро проскользнул в открытую дверь. В комнате спали двое, видно тоже изрядно выпившие. Яблонский ска-зал:

- Ну что, Кот, вставай.

Один из спавших дернулся, рука его скользнула под подушку. Виталя резко ударил рукояткой пистолета по ней. Под подушкой лежал тесак. Виталя предупредил: «Без глу-постей, стреляю без предупреждения». Кот посмотрел на Яблонского, но ничего не сказал и молча пошел в указанном направлении к выходу. Дружок его был пьян в стельку и кое-как встал. Виталя, задержав Кота, сказал: «пропусти». Пропустив того вперед, Кот пытал-ся бежать, но Виталя быстро догнал его и сбил с ног. Больше Кот не сопротивлялся. Так Виталя по горячим следам доставил троих воров. Студент сразу же начал давать показа-ния. Вся аппаратура и костюмы были найдены на квартире Кота. Так по свежим следам было раскрыто преступление. Но, как оказалось не одно.

Идя по проулку, Яблонский услышал сдавленный крик. Переулок был темный, но при свете луны возле забора видно было что-то белое. Виталя подошел, оказалось, что в белом была молодая женщина, которая была прижата к забору здоровым детиной, рукой он пытался закрыть ей рот. Виталя, обращаясь к детине сказал, чтобы он отпустил девуш-ку, на что детина резко повернулся и схватил Виталю за волосы. Яблонский, схватив руку, вывернул, но у детины осталась часть волос Яблонского. Боль была резкой, но Виталя не выпустил руки, а наоборот прижал ее сильнее кверху. Детина замычал и больше не сопро-тивлялся…

Второй раз встретились с Ниной, когда патрулировали по городу в один из праздни-ков. Нина пригласила их с напарником на чай, благо, что дом ее находился рядом. Напар-ник не отказался, и они оказались в ее доме. В доме было уютно и тепло. Играла музыка, тихая, спокойная, умиротворенная, попив чаю, начали собираться.

Нина попросила Виталю остаться. На улице погода была ветреная, и моросил дож-дик, а тут тепло, хорошо. Но было нужно на работу и Виталя, простившись, ушел, побла-годарив за чай. Придя после работы домой, Виталя никого не застал дома. Валентина с сестрой ушли на танцы. Виталя вечерами, почти постоянно находился на работе, Вале бы-ло скучно сидеть дома и она с сестрой, которая жила с ними, ходила то в кино, то на тан-цы. Вначале Виталя запрещал ей, но со временем согласился с ее доводами и не стал воз-ражать. До этого ревнивая, Валентина тоже стала относиться с пониманием к его работе.

Были у них с сестрой и поклонники, которым они представили Виталю как брата. Виталя включил телевизор и хотел поужинать, но тут потух свет. Спичек нигде не было, и он стал ощупью искать их в карманах. В одном из карманов, он нащупал конверт. Тут снова включили свет, и Виталя посмотрел на письмо. Оно было в распечатанном виде и адресо-вано Вале. Это было письмо от какого-то давнего друга Валентины с объяснениями в любви. К этому времени Валентина была уже беременна, и Виталя не стал устраивать рас-спросов, а положил письмо на место, надеясь, что Валентина сама расскажет о нем!!!

И вот у Валентины рождается в день рождения Ленина сын, называть его по-другому Виталя не стал. Назвал его, естественно, Володей.

Все шло нормально, но вот родители Валентины задумали очередное путешествие - переехать в Азовский район Ростовской области. Валя решила поехать с ними. Уговоры были бесполезны. Она уехала.

Виталя остался один. Проработав еще год, Виталя уволился из органов и поехал в город Азов. По приезду в Азов он нашел родителей Валентины и сына, но самой Валенти-ны и ее сестры там не было. Родители сообщили, что сестры уехали на рыбзавод в город Сухуми, но последняя открытка от них была из Тбилиси. Виталя посмотрел открытку, она была без обратного адреса, на ней стоял штамп Тбилиси и на нем номер почтового отде-ления. Виталя выехал в Сухуми, но там, конечно, девчат не оказалось, они из Сухуми уехали еще два месяца назад. Обратившись в адресное бюро, Виталя узнал, что ни Вален-тина, ни ее сестра в городе не появились.

Искать девушек без адреса в маленьком городе, не имеющих прописки, согласитесь проблематично, но только не Витале. Запомнив номер почтового отделения, Виталя напи-сал письмо до востребования Валентине и ежедневно приходил на почту. Только на тре-тий день, придя на почту, он увидел Галю, сестру Валентины.

Та стояла возле окошка на почте. Можете представить ее удивление, когда к ней по-дошел Виталя. Из рассказа Гали он понял, что им обещали работу и забрали паспорт. Яко-бы на прописку, но ни работы, ни прописки, ни документов им не дали. Денег у них тоже нет, а они должны за квартиру. Виталя взял такси, купил всем троим билеты на вечерний поезд. Предупредив, что приедет за ними на машине за 1 час до поезда, чтобы они были готовы. Все прошло удачно и вот они уже в поезде. Заехали домой к родителям в Азов, забрали сына и поехали домой. Галина осталась у своих родителей. Все, казалось бы, складывалось нормально, но увы, это только казалось. Валентина была беременна, когда она сдала анализы, то оказалось еще хуже. Она была больна болезнью Боткина. Взяли анализы и у Витали, к счастью он оказался чистым.

Валентина сделал аборт, месяц лечилась от болезни Боткина, затем снова уехала к родителям. Виталя не стал ее удерживать. Он окончил обучение в техникуме, и нужно было делать дипломную работу. У друга Витали замдиректора санатория «Светлый» ра-ботал дядька и он выделил им одну комнату, где они жили и писали диплом. Они усилен-но поработали и написали его. Но до защиты оставалось еще две недели.

Вот тут в санатории Виталя и познакомился с Любой. Они стали встречаться, от нее он узнал, что она никогда не была замужем, но у нее есть сын и живет она с родителями в райцентре. Виталя съездил к родителям вместе с Любой. Рассказал все о своей поездке в Азов и о том, что уедет вместе с Любой, где ему предлагают работу главного механика. Защитив дипломную работу, Виталя с Любой уехали в Ленинский район Северо-Казахстанской области. Виталя устроился главным механиком промкомбината и ему дали комнату в общежитие, где они и поселились с Любой. Виталя целиком ушел в работу, нужно было пустить кирпичный завод, и он внедрил около 16 разных предложений. Мно-го ручного труда было автоматизировано. Завод был пущен. Зампредисполкома Гололо-бов видя, сколько произошло перемен и как преобразился завод. К тому же директор не мог нарадоваться такому специалисту.

Начальник комбината, депутат.

Когда стал вопрос о начальнике комбината, лучшей кандидатуры было не найти. Молодой, энергичный, образованный Яблонский, как и его отец, был увлечен работой и не считался со временем, он весь выкладывался в работе. И вот спустя всего год после окончания техникума Яблонскому было предложено возглавить комбинат. Виталя согла-сился попробовать. Опыта руководства у него не было, но было желание работать. Придя на комбинат, он свежим взглядом видел его недостатки. Прежний начальник ушел на пен-сию и работал не шатко, не валко.

В первую очередь надо было готовить к зиме котельную и технику. Параллельно с реконструкцией котельных, начали строительство гаражей и здания новой конторы. То, что нужно было в первую очередь, это создать условия людям для работы. На следующий год Яблонский запланировал очень большой объем работы, были скептики, которые отго-варивали, но Виталя знал, что эти объемы выполнимы, в финансировании вопрос не стоял, только осваивай. Было запланировано асфальтирование и озеленение дорог. Битум у него шел только на плановые работы…

Он выехал в Омск, там договорился по битуму. Плитку он нашел в поселке Сергеев-ка, она там лежала уже два года неиспользованная. О насаждении он договорился в лесхо-зах. Посадку вели сразу с больших деревьев вместе с землей. Щебень взяли через ДЭУ. Грузов было много, а техники мало. Вся основная техника на период уборки зерновых была расписана. Уборке придавалось главное направление. Тогда Яблонский договорился с военными, которые прибыли на уборку, но могли сами принимать решения. Вот они то и полегли вывезти битум из Омска и плитку из Сергеевки. Все остальное выполнялось сво-ими силами, работали в две смены. Яблонского избрали депутатом в поселковый совет, но и без наказов избирателей Виталя делал все от него зависящее.

На новое строительство нужен был лес. Виталя выехал в Щучинск и договорился о заготовке в Боровском лесхозе. Лес был заготовлен и оперативно вывезен в Ленинский комбинат. Все материалы, необходимые для строительства были завезены. Теперь нужно было форсировать строительство. И вот все шесть плановых здания были перевыполне-ны. По результатам работы министр коммунального хозяйства вручил знак «Победителю соревнования за 1977 год».

Челябинский институт

Виталий решил поступить в институт. Собрал все необходимые документы и сдал их в Целиноградский сельскохозяйственный институт. Вступительные экзамены он сдал и стал ждать вызова. Вызов пришел, но из Челябинска. Иституты были идентичны, но как было написано в вызове, Петропавловск относился к зоне, которую якобы курировал Че-лябинский институт. Так Виталя стал студентом Челябинского института.

Все, казалось бы, складывалось хорошо, но, увы, есть люди которым плохо, когда другим хорошо. Жизнь столкнула и Яблонского с такими людьми. Бывшему начальнику комбината Бектурганову не понравилось, что его преемник оказался таким прытким и за три года сделал больше, чем он за двенадцать лет. Он направил кляузу в прокуратуру и тут началось. Пока Виталя был на сессии в институте, вызывали всех рабочих в прокура-туру, брали объяснения. Провели ревизию. По фактам ревизии была недостача двух ваго-нов леса. Лес, заготовленный при Яблонском, был налицо и сходился с отчетом. Откуда недостача, Виталя не знал, но думал, что разберутся и найдут …

Вел себя независимо, зная, что за ним никакой вины нет. Единственно, что он сде-лал, это при вывозе леса попутно машиной, которая шла за лесом пустой, увез брату сили-катного кирпича. За кирпич брат заплатил. Брат много помогал бескорыстно при отгрузке леса и то, что сделал Яблонский и привез кирпич, он считал правильным. Но в прокурату-ре считали по-другому. Так было состряпано, хотя гражданское, но дело на Яблонского.

Состоялся суд, по решению которого предписывалось выплатить стоимость недоста-чи двух вагона леса. Яблонскому самое обидное, что на суд не пришла Люба. «Сам зара-

ботал, сам пусть рассчитывается» - эти слова больно хлестнули его, как нагонкой. Прие-хала в гости мать Витали. Люба успела и с ней поругаться. Виталя снова выехал на оче-редную сессию, он понял, что Люба его не понимает или не хочет понимать. Так или ина-че между Любой и Виталей стоял холодок напряжения и отчуждения. Виталя понял, что он остался один на один со своими, если можно так сказать, неприятностями.

По приезду в Челябинск он усиленно занимался, ибо работа и неприятности отняли все время. Постепенно в учебе он забылся, и все, казалось, осталось позади.

По окончанию сессии, Яблонский сел в вагон своего поезда до Петровловска. В этот же вагон зашли две девушки, молодые, симпатичные. Виталя элегантно пригласил их в свое купе, уступив им нижнюю полку. Одна из девушек была разговорчивой, охотно отве-чала на вопросы и поддерживала разговор. Вторая была более молчаливая и сдержанная, белое платье на ней выглядело, как на выпускнице и вообще она выглядела, как школь-ница после выпускного.

Виталя поднялся на верхнюю полку, давая подругам поговорить. Сделал вид, что спит, сам же слышал весь их разговор. Из разговора он узнал, что школьница далеко не школьница, а работает на заводе, причем на тяжелой работе во вредном цехе. Виталя ни-как не мог представить эту молоденькую, хрупкую девушку в белом платье, выполняю-щей тяжелую работу на заводе, но, как оказалось, это было так. К тому же у нее был друг, который грубил и даже бил ее. Витале стало жаль эту девчонку, и он решил во чтобы то не стало помочь ей.

В Кургане одна девчонка вышла, и Виталя остался один со «школьницей». Он сам решил поговорить с ней. И она сначала неохотно, потом разговорившись, рассказала о се-бе. Жила и училась она в школе, в поселке недалеко от станции Макушино. По окончании школы спросила разрешения у родителей учиться дальше, мечтала быть врачом. Но отец сказал, что денег нет, тогда она попросила у матери денег на билет до Челябинска, где жила ее сестра и поехала к ней. Потом устроилась, где жила, на завод, и чтобы больше за-рабатывать, устроилась во вредный цех.

Встретила друга, который только первое время был хорошим, затем показал истин-ное лицо. Потом Галя заплакала, видно было, что ей действительно досталось в жизни. Виталя успокаивал ее. Так в разговорах они и не заметили, как проехали Макушино, где Гале нужно было выходить. Решили, что она поедет в Петропавлоск, а уж оттуда вернется электричкой. В Петропавлоске зашли в ресторан позавтракать, но, увы, там, кроме глазу-ньи больше ничего не оказалось. До электрички еще было время, и они решили сходить на озеро искупаться. На улице было жарко. Они сели на автобус доехали до конечной оста-новки. Витале было хорошо с Галей, веселили и ее слова. Так она говорила: «Куда пой-дем, потуда але посюда?». «Потуда, потуда», весело говорил Виталий и взяв ее за руку шел с Галиной к озеру.

Начало новой жизни

Искупавшись, Галя собралась выходить, но Виталя, стоявший рядом, взял ее береж-но за руку и на руках понес на берег. Она была легкой, и без особого труда Виталя вынес ее и бережно положил на травку. Потом они впервые поцеловались. Позже Галя уехала на электричке, оставив Витале в Челябинске адрес сестры. Виталя сказал: «Я обязательно приеду, только рассчитаюсь с работой».

Он сдержал свое слово – приехал. В этот день как раз был День рождения зятя, от-неслись в Витале очень хорошо и одобрили Галин выбор. Виталя пошел в Челябинское областное управление коммунального хозяйства и предложил свои услуги. Ему предло-жили в свою очередь работу в городе Кусе Челябинской области в качестве главного ин-женера. Виталя попросил Галю уехать с ним. На что она согласилась. В то время пришел ее друг Юра. Галя сказала, что она сама с ним разберется. О чем они говорили, не знаю,

но Юра ушел. По словам Гали, она объявила, что между ними все кончено, и она выходит замуж и уезжает.

На следующий день они с чемоданом и саквояжами уехали в Кусу. Начальником в Кусе была женщина-агроном, боевая, но технически неграмотная, и Виталя с нуля взялся за работу, которой хватало, чтобы первое время жить. Дом нужно было топить, но Галю это не смущало, ибо это было ей привычно, ведь она выросла в деревне. Работала она в комбинате вместе с Виталей в качестве секретаря и в отделе кадров одновременно.

Вскоре Галя забеременела. Казалось, все шло хорошо, но, увы, у Гали случился при-ступ аппендицита и ее беременную увезли на операцию в больницу. Виталя до отбоя находился возле окон ее палаты, потом ушел, и какое было лицо у него, когда ему сказали, что операцию все-таки пришлось делать, и ее делали в два часа ночи. Врач подшутил над Галей, сказав, что видел ее ребенка, когда резал живот и что у нее будет мальчик, но, увы, он оказался не прав. Родилась девочка – Леночка. Доставила Леночка немало хлопот, еще находясь в животе.

Так, у Гали были странные желания, то ей хотелось колбасы, то селедки, то виногра-ду, а то и просто водки. Все это в основном было дефицитом и выдавалось в то время по талонам и в основном ветеранам войны. Но как откажешь беременной, вот Виталя и кру-тился. Так или иначе, девочка родилась шустрой, здоровой и подвижной. Произошел с Га-лей и ещёе один случай, который чуть окончился трагически. Галя, натопив печь, закрыла на ночь вьюшку (трубу), чтобы сохранить тепло, но в печи остались остатки дров, кото-рые еще тлели и в комнате скопился угарный газ. Где-то в пять утра Галя проснулась и поняла, что потеряла сознание. Только по счастливой случайности зашла соседка, она увидела Галю и привела в чувство. Виталя в это время был в Челябинске на сессии и узнал о случившимся, только когда Галя написала ему. Он, конечно, расстроился, но, Слава Бо-гу, все обошлось.

Виталя с Галей еще до рождения Леночки решили съездить к родителям, познако-миться с Галиными родственниками, а Гале с Виталиными мамой и братьями. Отец Гали был по-мужски дружелюбен, взял с собой на рыбалку. Мать хоть и тоже казалась друже-любной, но отговаривала Галю тем, что Виталя старше. Сестрам и братьям, кажется, было все равно, радовало то, что Виталя играл на гармошке. Отец Витали умер раньше и Галя видела его только по фотографии дома и на памятнике. Мать Витали отнеслась к Гали не-плохо, но с недоверием, ведь Галя была совсем молодой, тем не менее они не ругались. Галя уважала ее возраст, хотя иногда можно было и выпалить. Жила мать со средним сы-ном в Щучинске. Гали понравилась природа Щучинска и Борового. Это действительно было похож на Швейцарию, правда в небольшом объеме, но, тем не менее, ее так и назы-вали «Маленькой Швейцарией». Сосновые леса вперемешку с березовыми рощами, горы, озера их насчитывалось по району 33, ручьи, водопады, причуды природы. Очертания гор были очень похожи, то на слона, то на верблюда, то на спящего рыцаря, то на ежика, то на девушку в заливе. Березы то с ровными стволами, то с извилинами, чистая, прозрачная вода, все это указывало на то очарование, красоту и разнообразие Боровской курортной зоны.

В лесу можно было встретить стадо ланей или мелких кабанов, белки прыгали по веткам, а ласковое солнце согревало своим теплом. Вся эта красота не могла не понра-виться людям. Понравилась она и Гале. Так они решили переехать в Щучинск. Посели-лись на первое время во времянке у брата. Виталя пошел работать на завод, который был в двух шагах дома. Галя как-то захотела грибов, и Федя увез их лес. Нарвали грибов, потом пожарили, сели кушать, тут-то и началось. Казалось, что Гале только и нужно было поесть грибов, чтобы начались схватки. Галю увезли в больницу. Родила она не сразу, только на следующий день. По окончанию института Витали предложили работу в Зеленоборском совхозе, к этому времени их семья пополнилась сыном Виталиком.

Предоставили им квартиру, сначала в бараке, потом в новом двухквартирном доме. Затем у них родилась еще дочь Светланка.

Перестройка, затем развал Союза.

Развал проходил  ни где-то там, а здесь на глазах у всех началось с денег, когда сбережения людей, которые откладывали, в одночасье превращались в копейки. … сертификаты, чеки, все это становилось кучей бумажек. Люди, чтобы как-то выжить стали уез-жать за границу.

Завезенная из Белоруссии молочная порода коров, пускалась под нож. Да что порода, весь скот совхозов и колхозов уничтожался, базы ломались и растаскивались. За несколь-ко лет не стало совхозов, колхозов, которые работали на полную мощь и давали продук-цию, заводы, на которых работали тысячи человек, закрывались.

Хозяевами становились люди, приближенные к власти или рэкетиры, которые граби-ли и продавали все, что могли, за бесценок. Тепличное хозяйство с 9 гектарами теплиц с капельным орошением и дающее продукцию, было разграблено рэкетирами, а трубы, обо-рудование и стекло было вырезано и вывезено. Прокурор района, дающий ордер на арест, через час давал разрешение. Все растаскивалось и поощрялось властями.

Многие люди уезжали, дома пустели, затем они растаскивались и разбирались. Так на местах некогда успешно работающих совхозов и колхозов, предприятий и заводов, остались развалины. По телевизору велась пропаганда, как это хорошо. В начале пере-стройки ей даже радовались. Наконец что-то новое должно наступить, но не такой же це-ной. Оказывается, надо все развалить, чтобы построить что-то новое.

Ломать - не строить, это мы умеем. И вот стали тащить все нужное, ненужное, авось пригодится. Исчезли целые деревни. Вместо них стояли развалины, как после войны или землетрясения. В самом городе были развалины, пятиэтажное общежитие, городская поликлиника, пятиэтажное здание со столовой на улице К. Маркса, несколько домов в районе института и почти все котельные, в том числе и две заводские котельные, сельхозники, сельхоз химия. А автоколонны 2585 и 17 АТПИ «Казсельхозтехника», все это когда-то работало и давало прибыль, но, увы, перестало существовать. Подобная ситуация была и в других городах, Степняке, Макинске, Степногорске, Селите.

И вот люди, доведенные до отчаяния, уезжали кто куда, некоторые просто не нахо-дили выхода, уходили из жизни. Не находя никакой работы, все взялись торговать. Все должности госпредприятий стали покупаться и раздаваться родственникам тех, кто был у власти, власть же вся в Казахстане была сосредоточена в одних руках. Дума, впервые из-бранная народом, была распущена. Потому что приняла неугодные законы. Второй думой были отменены все льготы.

Неугодные отстранялись, их отстреливали как куропаток. Все пришло в упадок. По-ля, дававшие урожай, зарастали полынью, заводы закрывались. Строилась только столица Астана, остальные города практически не существовали. Дороги строились только между Астаной и Алма-Атой и в направлении курортной зоны Боровое.

Многие люди оставались без работы, все богатства оставались у кучки олигархов. Так началось расслоение общества на нищих, богатых и так называемый средний класс. Чтобы на государственную службу и руководство не попали чужие, был русский язык лишен статуса государственного. Всю отчетность производили только на казахском. Так все русскоязычные население, которого было более 50%, несмотря на завезенных с Ира-на, Пакистана, Афганистана и других государств, оралманов, оказалось в чужом государстве.

 Строительство Астаны производилось под руководством иностранных компаний, хотя рабочая сила была из местных людей. Было понятно, что так отмывались деньги. Вот такие велись дела.

В 2016 году в Казахстане президентом была распущена уже пятая народом избранная дума. Президентом же был один и тот же человек. Конечно, это было ненормально с

начала перестройки, должно что-то меняться, но не так часто. Однако, радовало то, что Казахстан шел единым курсом с Россией. В России же был дальновидный, умный, болеющий за народ и свою страну президент, делающий ее сильной державой - В.В. Путин. А как говорится в пословице, «С кем поведешься – от того и наберешься», ведь только в единстве сила. Национализм же - это зло, которое разрушает единство.

В каждом человеке есть чувство достоинства и справедливости, если это человек, а не животное. У Витали родились две внучки у которых один отец ингуш, а второй кореец. Вот и получается, что в них собралось три религии: католическая, православная и мусульманская. Виталя – поляк по национальности, женат на Гале, по национальности русской. Ну, а мужья дочерей других национальностей, вот и получилось такая помесь кровей. Обе умные, стройные, красивые девочки. Поэтому разделять людей по религии было бы глупо. Все люди должны обладать одинаковыми правами и иметь право на существование, какой бы они не были национальности, и жить в дружбе и согласие с обществом. Кроме внучек, у Витали родились последними и продолжателями фамильного рода внуки, Данила и Вячеслав – шустрые, симпатичные мальчики.

В связи с тем, что строительство велось в основном новой столицы - Астаны, а остальные предприятия Казахстана (кроме угольных, нефтегазовых, золотодобывающих, сталеплавильных) работали на стадии выживания, надо было что-то делать. Находясь в контакте с россиянами, Виталий открывает совместное снабженческое предприятие. Для чего арендует помещение в речном порту Омска. Заключает договора по поставки бензина с предприятиями Чимкента, Алматы и нефтеперерабатывающими заводами Омска и Павлодара. Также заключали договора с Экибастузом о поставки угля, с Омскими предприятиями и с Омским портом о поставках кирпича, с железной дорогой о поставках вагонов и т.д.

Вообще, началась серьезная, большая работа, требующая немало сил и ума. Ведь раскрутить и связать всю эту машину поставок, нагрузок, оплат и взаиморасчетов вчетвером было нелегко. Суммы были миллионные. Пошли первые оплаты и взаиморасчеты. Казалось, все хорошо, но это только было начало. Как-то пришли ребята, предложили свои услуги, от которых фирма отказалась, сказав, что у нас есть «крыша».

Но рэкетиры тогда пошли другим путем. Как-то Виталя улетел в Астану для заклю-чения договоров, а затем в Алматы и отсутствовал около недели. А вот что произошло за это время. Был декабрь месяц, конец года, 25 декабря. Владимир, омский представитель фирмы, заключил с одной организацией договор о перечисление денег до 1 января следующего года. В это время, с 25 декабря закрываются банки на обмен денег и никаких операций больше не производят. Рэкетиры, видно, заранее знали и подготовили договор так, что в случае несвоевременного его исполнения выставляется неустойка, которая составляла сумму в 41 миллион рублей.

Фирме предъявлен счет на 41 миллион рублей. Виталю с Володей пригласили на стрелку, которая проходила на территории бассейна, в центре Омска. Так как казахстанские предприятия оплатили вовремя, но оплата не прошла в связи с форс-мажором, к Ви-тале как к представителю казахстанской стороны, претензий не было. Вся вина ложилась на Володю, которому обещали решить вопрос с его семьей. Срок был неделя, для оплаты первого взноса в 26 миллионов рублей, посовещавшись с Володей, Виталя вылетел в Алматы, чтобы взять на себя выплату Володиной долю. Три дня прошло …

Второй взнос решили делать уже вдвоем с Володей, в Павлодаре. Там решили еще с 15 миллионами. Так смогли решить вопрос с рэкетами, хотя сами за две крупнейшие сделки не получили ни рубля, но совесть Витали была чиста. Володя и его семья находились в полном здравии. В России в 1990 годы рэкет был очень распространен.

Витале было предложено перегнать 10 автомашин с Горьковского автозавода. В слу-чае доставки, десятая, машина отдавалась бесплатно, в качестве оплаты за перегон. Виталя решил попробовать. Вместе с 7 водителями, прибыл в Нижний Новгород. Переговорив с главным инженером, на следующий день получил 8 автомашин, которые за определен-

ную плату были сопровождены за пределы города, так как ребята с намеками подходили уже на заводе.

Далее ехали без эксцессов. На одной из заправок встретили колонну автомашин «Жигули», которые ехали до Челябинска. Переговорив со старшим, он сказал, что за определенную плату, он покажет дорогу в объезд рэкета. Попетляв по степным дорогам, снова выехали на трассу. Когда рассчитавшись перед Челябинском со старшим, он сопроводил машины, минуя Челябинский рэкет.

Больше их до самого Омска никто, кроме таможни, не останавливал. Так была вы-полнена основная часть работы. Оставалось пригнать еще два автомобиля. Казалось бы, два не восемь, легче, но это только казалось.

Приехав на выходной в Боровое, где жила семья Витали, от соседей услышал новость о том, что племянник, приехавший в гости сиротой, так как его родители были уби-ты где-то в районе Темзы, при возвращении в Германию. Омск тоже был разделен на свои группировки. В эти группы входили спортивные ребята, Витале по крайней мере приходилось сталкиваться с четырьмя из них. Была даже одна милицейская, которой командовал Руслан, к ней пришлось обратиться, чтобы избавили от грабительской группы, которая запросила половину стоимости продукции. Она решила этот вопрос, но тоже не безвозмездно, потребовав за это энную сумму, правда она была наполовину меньше. Особенно жестокой была Солнцевская группировка. После стрелки с ней в поле, милиция находила четыре человеческих головы.

За двумя оставшимися машинами Виталий вылетел с одним водителем. Все, как и предполагалось, шло по накатанному маршруту. Подъехали к перевалу, движение было замедлено, ибо был гололед. Двое парней тормозили нас, предложив купить у них ведро. На что Виталя ответил, что за ними едут еще две машины и в них старший с деньгами. Пока мы поднимемся на перевал, они подъедут. Подождете нас наверху, сказал длинный рэкетир. Медленно поднимаясь к вершине перевала, ребята увидели несколько машин. Одна из машин поехала к другому. Виталя не останавливаясь, последовал за ней. Нигде не останавливаясь, быстро двигался по трассе, повернув на Троицк. Лишь на таможне в Троицке к нам снова подошел один и без обиняков потребовал оплату за проезд. Виталя по-дойдя к таможне, спросил, почему у них требуют оплату, на что, тот ответил, что у них нет рэкета, это кто-то пошутил. В это время подъехала машина с ребятами, знакомыми из России. Они предложили Витале охотничью ракетницу. Виталя взял ее. К ней было 5 за-рядных патронников.

Приведя необходимые оформления на таможне Виталя с водителем, которого звали Борисом, выехали в сторону Кокчетава. Казалось, все было нормально, но доехав до пово-рота, они увидели две машины. Виталя поравнялись с машиной Бориса, сказал ему, чтобы тот ехал, не останавливаясь, а он попытается их задержать. Двое, выйдя из машины, останавливали взмахами руки. Виталя снизил скорость, подъезжая к рэкетирам. Подъехав вплотную, он посигналил им, но не остановился, а прибавил скорость вслед за проскочившим Борисом. Рэкетиры, не сразу сообразив, вскочили в свои автомобили и поехали вдогонку, где-то на расстоянии полукилометра. Неизвестно, сколько эти гонки могли продолжаться. Виталя увидел впереди на поле копну соломы, и проезжая мимо выстрелил в нее, копна сразу загорелась, но рэкетиры не остановились. Тогда Виталя выстрелил еще раз рядом с машиной догонявших. Пролетевшая рядом с машиной ракета, видимо, отрез-вила их, и они остановились.

Домой приехали на рассвете. Въезжая во двор уставшие, измученные, не выходя из машин, тут же уснули. Так их и увидела Галина, вышедшая доить коров утром. Она не стала будить их, а управлялась по хозяйству, приготовила завтрак, а потом только позвала к столу. Но эпопея автомашинами на этом не закончилась. Земляк Хайрула попросил Виталю на тех же условиях, пригнать шесть «жигулей». Четыре ему, одну ГАИ, одну Витале. Поскольку одна машина для ГАИ, Виталя обратился в ГАИ, чтобы они впятером поехали с ним, что и было сделано. Но то, что легко достается, легко уходит. Деньги, оплаченные

за машину, были чужими и предназначены на оплату бензина. Хайрула же решил прокрутить их. Короче все машины были изъяты. На этом все и закончилось, а Хайрулу посадили, пришлось отдать машину и Витале, так как договор с Хайрулой был признан недействительным. Виталя понес на этом перегоне затраты за ГСМ, гостиницу на 7 человек и питание, но это, конечно, мелочи. Рэкетиры только за счет наглости и хамства, ничего не делая, собирали грабительскую мзду. Как позже скажут, шли лихие 90-е годы

Не лихость была, а беспредел. В семье же Витали преобладали другие нравы. Воспи-тание на доброте, справедливости, достоинства и благородстве. Может и потому или по другой причине, но старшая дочь Лена, а затем и сын Витали пошли учиться в юридический институт. Институт Лена окончила с золотой медалью. При вручении диплома ей до-верили поднятие флага института.

Этот летний солнечный день особенно запомнился Витале. Гордость за дочь, счастье в ее глазах, улыбка жены, веселье царило на лицах окружающих, и душевная радость со-ответствовали той окружающей обстановке. Как бы то ни было, но Виталя чувствовал себя счастливым именно в этот день. Довольна была и дочь. Конечно, впереди у нее будут приключения. Задержание убийцы, а позже задержание маньяка и наркомана. Предательство сотрудников и близкого человека, большую любовь, которую она как декабристка с собой пронесет, несмотря на трудности, затем увольнение из органов, рождение дочери. Все это будет, а пока все были счастливы.

В Казахстане позже с Байконура на Марс запущен спутник. Кто знает, может и там будет жизнь, пока мы живы и счастливы чего и вам всем желаем.

Еще только забрезжил рассвет, Виталя был на ногах, предстояла очередная команди-ровка в Экибастуз. Нужно было срочно отгрузить партию угля Омскому порту. Дальше на север, уголь отправлялся биржами. Как только Виталя на Волге выехал за пост ГАИ, хлынул дождь.

Виталя, как бы предчувствуя беду, убавил и до этого небольшую скорость. Впереди ехала машина с прицепом. Прицеп кидал из стороны в сторону, что было неизбежно. Виталя хотел было обогнать грузовик, и в этот момент произошло следующее. По обочине пастух гнал стадо коров, одна из них резко выскочила на трассу. Едущий впереди грузовик резко затормозил. При этом его развернуло и корову ударило прицепом. Чтобы не попасть в общую кучу Виталя съехал в кювет, что и спасло его от столкновения с грузовиком. Подъехавшие водители погрузили корову на грузовик и повезли в поселок. Виталя без посторонней помощи выбрался снова на трассу. Произошедший эпизод напрочь про-гнал сон. Дальнейшие 500 км проехал без ЧП. Заключив договор и заполнив необходимые документы, Виталя выехал из Экибастуза домой в Боровое.

Это была его последняя командировка. Вчера по договоренности с Виталей, был написан акт, по которому Виталя оставил свой процент  в фирме. Володя в течении года выплатит  процент.

Но, увы, как оказалось это не так. Володя не только не выплатил проценты, а возьмет еще деньги из института в объеме 300 миллионов рублей, якобы для приобретения оборудования и сбежит в Германию.

Да, тот Володя Вольф,  семью которого, в свое время спас Виталя от рэкета, но большие деньги видно для некоторых важнее всего.

Позже Виталя убедится в этом неоднократно. Пока же он ехал домой к своей семье и ничего не знал, о том, что ждет его впереди. А дома его ждали жена и дети, которым он вез разные подарки и книги. В последнее время у Витали появилось хобби, это книги. В детстве он любил читать, а книги были дефицитным. Перед поездкой домой в Омске всегда заходил в магазин рядом с типографией и покупал все новинки. Так набралась целая библиотека. Вот и вчера он купил очередную партию книг.