В остальном же с тобой я...

Харьковский хорват



Владимиру Мотричу


1.

Замком амбарным, правдою ментовской –
облёванный, бухой, но да! – поэт –
на землю сбит... И церковью Покровской
на суржике, по-быстрому отпет.
Поэзия – притвор иль паперть храма?
Изгнанница, за властолюбье псов
ни рюмки не глотнувшая, ни грамма,
она – не пустошь, Пустынь средь лесов!

Когда железом – по зубам, с размаха,
по сердцу, переносью, по глазам, –
кромешен срам в душе. И гуще страха
в ней – грех невозвращенья к образам...
Какою мовой Мотрич ни заплачет, –
черёмухой, иной ли веткой вскачь, –
он для кривой часовни больше значит,
чем трезво разлинеенный рифмач.

Замызган, пьян, он мне – роднее брата,
поскольку в нашем общем гиблом сне
навскидку петь – в десятку сердца! – надо
и день считать за три, как на войне.
Понеже каторжанская держава,
на откупе у распальцовки дня,
наследница коротконогой славы,
бьёт небо в очи – железякой ржавой...
Тебя, Христе, кончает! И меня...




2.

Вот бассейн у Зеркальной струи, где плескался хорват,
обнажённо-коричневый непросыхающий Мотрич,
априори безбашенный незабываемый брат,
навсегда одинокий горлан – cредь молчания полчищ.
Ой вы, немость и немощь, две криво крещённых сестры!
Как щепотью ни бей себя в лоб, а не выстучишь проку.
Мироносицкий храм семикратно вздымает шатры –
золотистую плавность струит несмиренному оку.

Что-то рано нахлынуло солнце в военном году -
на плюс десять расщедрился полдень десятого марта.
Я к альтанке Зеркальной струи ненароком приду,
на скамейке раскрою тетрадь - путеводную карту.
Помяну тебя рифмой, хорват, песнопевчий алкан -
мы, акыны, да не пожалееем алтына для друга!
Я бы имя твоё на другое сменил – Иоанн,
не по-твоему пьян, от иных бы скопытился ран...
В остальном же с тобой я – и звучно, и зло, и упруго!


2015