Когда дитё не принимают...

Аборт, детоубийство, страшный грех,
И тема словоблудия  для тех,
Кто перед страшным выбором уже не встанет,
Кого никто не бросит, не обманет…
Безнравственно судить о том, что не болело,
А кто «хлебнул», тот судит уж несмело…
А если, всё-таки,  пообсуждать не прочь
Припомни: чем, кому и в чём сумел или готов помочь…
 
Почитайте, это из жизни…

 Никто и не знал о её беременности: - полненькая, вёрткая, даже на физкультуре не отставала от своих сверстников. Родила в летние каникулы, кажется в июле.
   Моральный облик комсомолки – дело не шуточное. 1-го сентября её выпроводили из класса и велели прийти к директору с родителями. Она шла мимо моей парты и я … ВСЁ ПОНЯЛА…
   Я даже не забрала портфель. На оклик учительницы не среагировала. Шла за ней, как тень.
   Она подошла к дому, но прошла в сарай и забралась по лестнице на сеновал. Я за ней. В лохмотьях закутанное, розовенькое с вылупленными глазками там ожидало мамкину сиську не принятое роднёй, «нагулянное» дитё.  Она ткнула привычным движением сынёнку долгожданное лакомство и злым, глухим тоном объявила  мне: - «Ты уходи, Тань. Ты нам мешаешь».  Я ей: - «Чегой-то я тебе мешаю?». Зло, решительно и спокойно последовал  ответ: - «Нам надо УХОДИТЬ(!!!) Мы тут никому не нужны».
   Я сделала вид, что не поняла, с дурковато-наивной мордашей попросила её: - «Дай подержать». С предельным удовольствием приняла в свои руки тёплый, мирно дремлющий комочек. Не выдержала, расплакалась. И тут…  горючими слезами с рыданиями, каких я за свою жизнь не слышала ни до ни после, разревелась и моя одноклассница.  Процесс пошел.
   Успокоились,  смирился с нашими уговорами и разбуженный, перепуганный малыш. Я попросила отдать малыша мне. Она покрутила у виска и охарактеризовала моё предложение. На её тираду я с комической строгостью ответила, что сыночек запоминает мат и ей худо придётся на школьных родительских собраниях. С трудом сдерживая звук,  мы истерически хохотали. Долго.
   Дома я поговорила с родителями. Мать дала кое - что из белья и одежды для них, не помню, сколько-то денежек. Отец молча ушел. Выяснилось, что он поджидал на улице кого-либо из её родителей. (Напротив была пивнушка, он логично вписывался с кружкой пива в кругу «приятелей».)
  Вышла  с вёдрами за водой её мама. Мой отец завязал непринуждённый разговор: - «Ох и жалко мне тебя, Вер. Такая молодая и в тюрьму». После её оторопелого возражения он ей красноречиво разобъяснил, что доведение до самоубийства дочери с внуком – статья… «Лет 10 тебе корячится, Вер. И в ад дорога гарантирована. Можешь больше не молиться – пустое. Тебе теперь надо перед людьми изображать любящую мать и бабушку, чтобы, когда дочка твоя такое сотворит, на тебя не легло. И на парня за совращение в суд не подавай, пусть женятся, дитё растят. Побойся Бога, Вера».
  На следующий день она в школу пришла. К директору, оказывается,  тоже ходил мой отец. Поговорили крепко, громко. Тот – бывший фронтовик. Тему утрясли.
   В классе я её не навязчиво поддерживала. 8 классов она закончила. У них с мужем было 3-е детей. Потом я вообще как-то потеряла её из виду.
   Но суть-то в чем? В своих мнимых «добродетелях» мы, порой, ПЕРЕСТАЁМ БЫТЬ ЛЮДЬМИ.  Сражаясь за «чистый моральный облик» готовы УБИТЬ ДУШУ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ.  Подписав протест против абортов – ПОМОГИ ХОТЬ ОДНОЙ МАТЕРИ ОДИНОЧКЕ!!!!!!!!! Тогда это не будет лицемерием.