Майор Том Умгадве

Юрию Алексеевичу Гагарину


Том Спиридоныч Умгадве отстегнул ремни кресла и усталыми, натруженными руками стянул с себя шлем. Выход на межгалактическую скорость прошёл плохо: космонавта болтало, лихорадило, вытряхивало из кресла... И всё это, разумеется, в границах привычных, надёжных ремней прима-пилота.

- Москва-один, Москва-один, - устало произнёс Том. - Майор Умгадве на связи. Полёт нормальный. Как слышите? Шестьдесят секунд на межгалагтической, корабль прошёл тряску. Полёт идёт нормально!

Динамики прошуршали невнятный ответ. В какой-то момент Том подумал, что что-то стало со слухом. Или с кораблём. Он торопливо, насколько позволяли после перегрузок слегка дрожащие пальцы, отстучал команду проверки входящих сообщений.

"Заря! Заря-шесть! Слышим Вас отлично! Приготовьтесь к работе!" - Земля радировала текст, но не могла ничего сказать вслух.

- Слышу Вас, Москва-один, - майор Том смахнул грустную слезу. - Передатчик не выдержал, ладно. Люди выдерживают, ага?

Серебристый, кажущийся волшебным зерном корабль рвался к давно изученым границам космоса. Маленький человек, впитавший десятки тысяч лет знаний, опыта, эмоций, маленький Том Спиридоныч Умгадве (а в нём-то, к слову, и роста - один метр и ещё шестьдесят четыре сантиметра) - он нёсся к неизведанному. К тому, что не видел никто ранее. К тому, что никогда, ни за какой войной, холодной или горячей, ни за какой олимпиадой, даже не могли вообразить.

- Москва-один! Начинаю работу. Вижу их... Вижу!

...На бесконечном, единственно-настоящем марафонце, корабле "Заря-2106" алыми горели четыре буквы: "СССР".