О поэзии

               
                "... поэзия выше нравственности - или по крайней мере совсем иное дело"
                Александр Сергеевич Пушкин

Это изречение – лозунг чистой поэзии. Я бы удивился, если бы нечто подобное сказал Державин или Тютчев. Для Пушкина это не просто нормально, это отражает его сущность.

Пушкин – чистый поэт, также, как, например, Моцарт – чистый композитор. Иоганн Себастьян Бах – вот это композитор с религиозно-философским уклоном. Я уверен, что у Баха были свои, если не философские, то уж точно религиозные концепции – просто писать теологические трактаты у него не было времени: многочисленная семья, работа и, главное, музыка. Его теологические трактаты – музыкальные произведения. Более тысячи – цифра внушительная.

А Моцарт – чистый композитор без всяких иных концепций, кроме музыкальных. Также и Пушкин – чистый поэт, без всяких дополнительных наслоений. Конечно, он касался и философии. и религии, и истории... Но именно что касался. Как пчела перелетает с цветка на цветок, так и Пушкин легко приобщался к тому или иному виду человеческого знания просто в силу своей бесконечной любознательности, просто в силу того, что он гений.

Иное дело Лермонтов. Он тоже гений, но другого порядка. Для Лермонтова поэзия на втором месте. Лермонтов прежде всего мистик. Василий Розанов назвал Лермонтова немного ни мало как хлыстом. Не в плане того, что он принадлежал к секте хлыстов, а в плане религиозного мистицизма. И был абсолютно прав. Лермонтов мистик в основе своей и мистик до мозга костей. Также как и Лев Толстой, который сказал, что он и Лермонтов – не литераторы. О Пушкине Толстой так не мог сказать. И вообще создатель «Войны и мира» не долюбливал создателя «Евгения Онегина» именно в силу того, что тот – чистый поэт. Не моралист, не мистик, как сам Толстой, а чистый поэт. Нет, конечно, Лев Николаевич ценил Александра Сергеевича как литератора, хотя часто и критиковал (ну да все писатели критикуют друг друга – не без этого), но Пушкин никогда не входил в круг его духовных единомышленников. Более того, Толстой прямо утверждал, что Пушкин чужд русской ментальности, также, как, например, Чаадаев, и что для русского крестьянина творец «Руслана и Людмилы» непонятен и экзотичен. Ну для Толстого вообще характерно сгущать краски и выдавать крайние оценки, но немалая доля правды в этом есть.

Часто приходиться слышать, что Пушкин православный поэт. Это явное преувеличение. То что Александр Сергеевич исповедовал православие, не говорит о том, что он был православным поэтом. Пушкин, конечно, не атеист, как Байрон или Моцарт, но всё же он очень близок к ним по внутренней сути своей, так же как далёк от них Лев Толстой или, скажем, Константин Леонтьев. Вот это настоящий православный писатель. А Пушкин – просто поэт.

 Да, после вольнодумной юности и декабризма, он стал приверженцем самодержавия и православия, но скорее по уму, а не по сердцу. Лев Толстой всё очень тонко чувствующий (если не сказать сверхтонко) точно уловил внутренний пушкинский мир. Это мир античного язычества и фривольной фантазии, чуждый Толстому. Вообще-то Лев Николаевич был по-своему язычник (и абсолютный христианин одновременно), но отнюдь не античный язычник.

Дело в том, что для Толстого была очень важна мораль. Всё его художественное творчество, не говоря уже о религиозно-философском, пронизано морализаторством. Мораль – визитная карточка Толстого. По Толстому, любое произведение должно чему-то учить, учить непременно хорошему и причём учить доступно и легко, так чтобы понимал простой мужик. Просто говорить о чём-либо, без всякой задней мысли – не для Толстого. Без сомнения, и у Пушкина немало моралистических произведений, но для него мораль не главное, вернее мораль – не его основа. Его основа – просто поэзия. Пушкин – гениальный созерцатель и отражатель. Толстой может ещё более гениальнее в этом плане, но он летит с каким-то грузом, а Пушкин просто летит. Летит просто потому, что есть крылья.