Элегия
была влажная, как рука,
выскальзывающая из ладони, грустная под мостом,
как судьба, забывшая: что – потом.
Здесь нас любили, но чаще – нет,
оставляя в душе либо в теле след
глубже, нежели киль – в воде,
поскольку не вспомнит: когда и где.
Мы сами любили редко, зато – сильней.
Те, кого мы любили (и следующие за ней,
за ним), были уверены в нас и в том,
что если мы ляжем врозь, то – вечным сном.
Мы были счастливы: то есть, нам
казалось, что мы несчастны. Обычно по вечерам,
пристально всматриваясь в темноту,
мы всегда различали в ней того или ту.
Жизнь текла. И текла река,
такая же мокрая, как щека,
но по-прежнему пресная, словно соль
растворилась полностью в слове «боль».
21 марта 1997
© Александр Попов, 1997, 2016
Свидетельство о публикации №116120900734