***

Я полон грусти и страданий.
Здесь больше нет свободы мне.
Пройдя черёды осознаний
Тут очутился я на дне.
Есть и названье – гауптвахта.
В ней стены сыры и хладны.
Сам знал, браток, какой размах тут
В аду как фуфела два мы.
Ведь думал он, что станет другом.
В чём же причина? В чём – беда?
Пришлось с поехавшим мне туго,
В такой проблеме не бывал я никогда.
Быть может был он невиновен?
За что я дерзок так был с ним?
Но вопреки моим устоям
Он и безумство сотворил.
Не ожидал я! Но мы – люди
- так сам поехавший сказал.
Принёс он мне свой хлеб на блюде.
Пусть я так сильно голодал..
Конечно. Но такого
Я вовсе, вовсе я не ждал!
Пусть лучше б он кормил другого
Пока я крепко-крепко спал.
Возможно, стал я бы другом.
Но, и терпенью есть предел.
Есть что-то можно. А есть – дурно.
Я взял, со злости закипел.
Быть может не со злых деяний
Задумал хлеб он принести?
Но лишь сквозь крики покаяний
Я смог. Я смог есть простить!
Он честен был и смел. Он добрый.
Он есть надёжный человек.
Моя любовь к нему до гроба,
И неприязни больше нет.
Я понял, щёки подставляя
Я долг отдал свой за него.
Я честен стал, но судьба злая
Распорядилась так, что нет его.
Он позаботится о гробе,
Полковник китель принесёт.
А ноги друг мне мой умоет.
Потом на бал он позовёт.
Я очутился на Азове.
Там «три семёрки» в море пью.
А мой товарищ грустно ноет..
Я тут браток! Я здесь! В раю!