Старик и озеро

Он опять сидел под своим любимым разлапистым кедром, наблюдая, как над зеркальной гладью воды сквозь белоснежную сорочку тумана проступает тихая утренняя зорька. Юные лица рябинок ополоснул прохладный ветерок. Они столпились у кромки воды и, любуясь своим отражением, хвастали друг перед другом яркими осенними платьями. Только круги от игривых поцелуев серебряных рыбёшек разбегались по воде, слегка нарушая ход мироздания. Покой и умиротворённость царили вокруг.

Однорукий старик-ханты сидел и терпеливо ждал, когда из тумана выплывет лодка Верховного бога его народа - Торума, властелина земли, воды, огня, нижнего и верхнего миров и, конечно, его жизни. Он сядет к нему в лодку и наконец-то уплывет туда, где пасутся его олени, ждёт жена Матрёна, сыновья, дочери и внуки. Ничего больше не держало его здесь, все самые близкие были уже Там.

Как случилось, что на склоне лет он остался один в своём старом дырявом чуме на берегу священного озера Нумто, что в переводе на русский означает - небесное, он и сам не понимал. Вспоминая себя молодым, когда вернулся после госпиталя в конце 44-го с одной рукой, он с грустью думал: лишь тогда я был действительно счастлив. Вспомнил, как младший брат Никулай на своей упряжке мчал его под всполохами северного сияния из райцентра в родное стойбище. Как радостно встретили его сородичи, первая и последняя любовь Матрёна… Дети… Просторы родной тундры, на которых паслись тучные стада оленей… Всё это было уже в другой, красивой, как сказка, жизни.

Старик закурил почерневшую, ещё прадедовскую, можжевеловую трубку…

Вспомнил он и другой день, когда к его родовому стойбищу, гремя гусеницами, подкатил вездеход с весёлыми геологами и убитыми оленями на крыше. Его оленями. Чтобы замять неприятный инцидент гости стали щедро угощать всех водкой. И сыновья, глотнув её, стали громко смеяться, как дураки, хвастаться силой и ловкостью владения тынзяном перед русскими, которые бренчали на гитаре у своего костра. Он ещё не знал, что это был конец всему их многовековому укладу жизни. Зимой, следом за геологами, трактора притащили буровые. Сородичи стали быстро спиваться и один за другим умирать. Кормовой ягель на его пастбищах почернел от мазута и бурового раствора. Гибли олени. Всю тундру, как шрамами исполосовали следы вездеходов. Все его родственники, за редким исключением, уже переселились на тот берег озера. Он, да племянница, живущая в райцентре, остались. Нет, есть ещё один племянник, Эдик, которого иногда видел по телевизору, приезжая к племяннице за продуктами. Мордастый узкоглазый парень с украинской фамилией, зам. зама ассоциации «Спасение Югры» долго и красиво рассказывал, как он спасает родовые угодья деда. А видел он его последний раз сопливым мальчишкой, когда уезжал с родителями в Ханты-Мансийск. Нет родовых угодий. И его скоро не станет.

А год назад его, восьмидесятилетнего старика, чуть не посадили за хулиганство, когда огромный желтый трактор «Кировец» потащил буровые балки прямо через последнюю ягельную поляну перед его чумом. Он выскочил и топором ударил этого монстра, прорубив сбоку его огромное колесо. Завели дело. Наверное, только орден «Отечественной войны», да годы и спас его от сурового наказания. За что? - Горько думал старик. Ведь так же, как во время войны я защищал свою Родину.  Люди, люди, что же вы творите? Для кого пишете свои законы?!  Боги, почему вы забыли своих детей? Или я забывал приносить вам в жертву белого оленя? Старик долго и беззвучно плакал. Глубоко задумавшись, он и сам не заметил, как задремал.


Он не видел, как из сгустившегося тумана,  выплыл Верховный бог Торум. Осторожно взял худенькое тельце старика и опять растворился в тумане. Только чайки  заметили,  и горько плача, долго кружили, да родные осинки махали и махали вслед старику своими красными платками.

А в километре от чума присосавшись к земле, словно клопы на теле тундры, нефтяные качалки каплю за каплей высасывали кровь Югорской земли.