Воспоминанья хлынули внезапно...

Воспоминанья хлынули
внезапно,
прощая осени свой негасимый свет:
я убедился - о тебе стократно
я никогда не буду сожалеть!

Пускай я умирал, - не в этом дело.
Неважно то, что робко говорил,
что, - ни одну я после - не любил,
что полюбить меня - ты не успела...

Урок достойный этот затвердил
с прилежностью, понятной, первоклашки:
прошли года, но на моей рубашке -
следы от губ твоих.
Я их не смыл...

Не ссорились мы никогда, - все было ясно:
сгорая в ревности, печалию томим,
истерзанный, разбитым сердцем, мим,
я псом царапал двери, но напрасно!

Они, раскрывшись как-то, для меня,
 захлопнулись, мои кровавя пальцы.
Порочной ниточкою длинною на пяльцы,
моя душа из тела жизнь рвала...

Но не устал я в пытке бесконечной:
во взгляде глаз, сверкающих огнем,
я корчился от сладкой боли. В нем
таился признак казни скоротечной...

И я на плаху свежую припал
не помолившись Богу, не простившись!
И в этом безусловно убедившись,
враз на меня ее топор упал...

И я завыл, забыв надолго это:
мне впилась в горло череда измен.
Я в их крови попал в целебный плен.
А ты осталась на рассвете где-то...

И счас нахлынула в меня совсем внезапно,
но я не тот уже - прокралась лень в тоску.
И мне до боли стало все понятно,
- я, как и прежде, все тебе прощу...
 

25 июля 1995 года.