Философский триптих о римлянах 1 Тоска по величию

Мне близок Рим. Не знаю отчего,-
Мне Человек становится дороже,
И выше – от бесстрашья легионов,
Велеречивости ораторов,
Величия сенаторских одежд.
Одежды! В них уже одна вторая
Прекрасного всего заключена.
Пурпурная полоска по кайме,
Рамена обтекающая тога,
Подъятая торжественно рука,-
Всё близко мне, всё манко, всё влечёт
В седую древность – за средневековье,
Туда, туда,- к оливковым садам,
И на холмы выводит Альба-Лонги.
И я стою, стою, вдыхая жадно
Печальный прах промчавшихся веков.
С денариев классические лица,
Орлы, квадриги, лошади, жрецы…
И я шепчу: неужто они жили,-
С такими лицами, о боже правый,
В таких одеждах, с языком таким?!
Душа величья жаждет. Я даю ей
в ладони - фильм, – картинку за денарий,
Целебный хлеб цитаты крылорукой,
И вафельный рушник – через плечо.
Я знаю - они много убивали,
Давили неповинные народы,
Взимали непомерные налоги,
Но всё равно, их, грешников, люблю.
Всё искупая – чем? Одной ли тогой,
Своим идеализмом ли природным?
(Идеализмом ли, идиотизмом,-
Одно другого стоит, господа...)

Совсем другими были лица готов.
Не хуже и не лучше, просто были
другими. Знаешь, легче человека
С таким лицом представить и понять.
Но я смотрю на мраморный твой образ,
И кажется почти что святотатством,
что прежде эти губы можно было
вот так вот просто – взять поцеловать...

…От готов веяло средневековьем,
крестовыми походами, Граалем,
и прочею прекрасной чепухою,
которая мне снится по ночам.
Они сродни мне, впрочем как и этот
народ, зашедшейся в своём величьи,
Две стороны денария, две грани
одной души – тот мир и этот мир.

Упейся же своим античным миром,
Лови, лелей помпезные пейзажи,
Кудрей короны, винограда гроздья,
Монументальность поз и голосов.
А впрочем – мы лишь сплав племён, осколки
Родов сильнейших некогда, песчинки
Зачем-то вынесенные потоком
Времён – на берега иных времён,
Итог цепи тысячелетий долгих…
Помолимся ж домашним нашим духам,
И у ларария все – полукругом
Семейным – тихо станем постоим.
26-27.02.15.