Памятник

     Окончив школу, я не поступил с первого раза  в  институт,  не прошел по конкурсу.
     - Надо идти работать,- решили родители, и 14 сентября 1955 года я переступил порог отдела кадров завода "Звезда", который располагался недалеко от нашего дома.
- Так,- сказал начальник, пристально вглядываясь в меня и постукивая карандашом по столу,- работать, значит, будем. А что делать умеем?
     Я ничего не умел.
     - В цехах у нас нехватка,  слесарей,  токарей, других станочников не хватает,  да тебя сразу к станку и не поставишь, руки пообрывает. А аттестат-то у тебя с собой?
     Аттестат был с собой.
     - Ба,  да ты у нас почти отличник! Тогда вот что, пойдешь ты в НИО научно-исследовательский отдел,  будешь опыты разные ставить, он хмыкнул, и отчеты писать.
     Так я  попал  в небольшой, дружный коллектив сравнительно недавно сформированного отдела,  основной задачей которого  была  разработка средств пожаротушения в пассажирских и боевых самолетах. Для этого было нужно не много и не мало разработать и изготовить схему расположения конструктивных элементов в двигательном отсеке,  подобрать  огнегасящие средства, их количество и месторасположение, учитывая крайне ограниченное пространство,  определить способы и средства доставки состава к объекту возгорания и массу других вопросов.
     Несмотря на мою молодость и неопытность мне был выделен самостоятельный "объект" - авиационный двигатель,  на котором  имитировались возгорания и проводились опыты по их ликвидации.
     В трудах и заботах,  как говорится, прошли осень и почти вся зима.
Наступал март  и вместе с ним нам были выданы новые задания и присланы новые материалы для испытаний.
     Я уже практически вписался в коллектив и,  несмотря на это, визит одного из старослужащих- Игоря Зайцева- к моему "объекту" был для меня неожиданностью.
     - Чем занят - то?
     - Да вот, датчики температуры нужно сменить и термопары отрегулировать, жиклёры прочистить после предыдущего опыта,  проводку  прозвонить, остатки огнегасящего состава из двигателя убрать, ну и т.д.
     - Ладно,  кончай базар, мы всё это за тебя сделаем, а ты иди-ка в каптерку, разговор есть.
     Нечасто бывавший в каптёрке, я увидел в ней практически всех членов нашей лаборатории.
- У тебя по химии что в школе было?- задал мне вопрос Юриков, наш электрик и очень неплохой художник,  постоянно оформлявший все стенгазеты.
     - Пять баллов.
     - Вот и прекрасно.  Установка - получено  новое  огнегасящее
средство под названием бромэтил - задача - отделить бром от этила. Вопрос ясен?
     - Ясен, но я этого не смогу сделать.
     - А ты проконсультируйся в химической лаборатории.
     - Так они сразу поймут, о чём речь.
     - Не поймут, если ты обратишься к начальнице, кандидату Смородинкой, больше ни с кем не разговаривай,  а она не от мира сего, ничего и не заподозрит.  Только иди при полном параде, это на любую тётку действует.
     При полном параде означало: в унтах, меховых куртке  и  штанах,  в подшлемнике и меховом шлеме с ларингофоном.
     Вот в таком одеянии я и явился в хим.  Лабораторию, и спросив  начальницу, прошел в её кабинет.
     - Слушаю вас,- обратилась она ко мне,  постоянно откидывая рыжую прядь и стряхивая пепел Беломора куда попало.
     Я изложил ей задачу.
     - Так это же элементарно,  нужно осуществить реакцию этого вашего бромэтила с каким-нибудь основанием, положим NaOH или  KOH,  но  лучше всего это  с  магнием или кальцием,  так как бромистые соединения этих элементов нерастворимы и выпадают в осадок.  Вы самостоятельно сможете рассчитать реакцию?
     - Смогу,- уверенно ответил я, так как пятёрка по химии  была  у меня заслуженной.
     Мы попрощались.
     - Да,- окликнула она меня, когда я подходил уже к дверям, - имейте в виду, что реакция лучше идет при повышенной температуре.
     Моего возвращения  лаборатория  ждала, наверное, так же как второго пришествия Христа.
     Уединившись у своего стенда, я на клочке бумаги рассчитал реакцию, и выяснил, какое количество магнийоаш нужно на литр бромэтила.
- Ну, что?- Игорь своими ручищами сдерживал остальных, в нетерпении желающих ознакомиться с моими изысками.
     - Нужно вот это вещество,- выдал я им.
     - Сколько?
     - Это зависит от того, в чём мы будем проводить реакцию.
     - Как это в чём,- не понял Игорь.
     - Ну, там, в мензурке, реторте, колбе.
     - Ты чего, вообще? В чайнике, в нём три литра.
     - Тогда,- я на минуту притормозил,- нужно двести грамм вещества.
     - Юриков,- скомандовал Игорь,- быстро оформи требование и, бегом, на склад, возьми двойную порцию.
     Примерно через час полиэтиленовый пакетик с белесым порошком  лежал у меня на стенде.
     - Хорошо бы плитку электрическую.
     - Юриков!
     Плитка на столе  была через пять минут.
     Засосав из бочки бромэтил, Игорь поставил передо мной полный чайник.
     - Давай!
     Это был мой первый и последний химический опыт,  результаты которого ожидали с таким нетерпением.
     Высыпав в чайник, стоявший на плитке, половину порошка, я стал аккуратно помешивать всё это прутиком, заботливо приготовленным тем же Юриковым.
     Через некоторое  время весь объем чайника подёрнулся слегка желтоватыми звёздочками. Реакция произошла, звёздочки стали медленно оседать на дно.
     - Всё,- сказал я.
     - Стоп,- повелительно произнёс Игорь,- охладить надо.
     Все согласились.
     Чайник поставили в снег.
     После выкуренной сигареты раздалось нетерпеливое покашливание.
     - Рискнём,- Игорь сунул в чайник палец и,  облизав его, задумчиво изрёк,- градусов семьдесят будет.
     После  чего был взрыв аплодисментов.
     Я не разделял восторгов лаборатории, так как ничего крепче  сидра не пил. Однако, признание моих заслуг в химической области, льстило самолюбию.
     Прошло ещё полмесяца.  Моих услуг в осуществлении процесса более не требовалось.  Всё шло своим чередом.  Опыты проводились,  бромэтил списывался.
     Но....
     В начале марта, когда  солнце стало совсем нетерпимо для зимы греть, и снег стал превращаться в какое-то подобие гипса или алебастра, я, придя после обеда на работу, увидел практически всю лабораторию, обнажённую до пояса, катающую громадные снежные комья.
     - Вы,  что,  крепость собираетесь строить?- спросил я Игоря, как всегда руководившего процессом.
     - Иди сюда,- он подтянул меня за уши к себе и крепко расцеловал,- я тебе сейчас памятник поставлю, как Менделееву.
     Уходя с работы, я видел Игоря и Юрикова, стоящих на стремянке около снежной бабы и счищающих с неё пласты снега.
     Утром в  центре  экспериментальной площадки стояла снежная примерно трехметровая баба,  в которой без особой фантазии можно было  узнать меня.