Холодно

Вокзал.
Плюс 25-27,
Удушливый майский день.
На часах двенадцать,
Пожитки давят неделей плечо.
Змеи гудками в однообразных танцах.
В груди дрожь, в лице горячо,
Шумно, гулко, на глазах надежда.
Испариной из-под волос под одежду.
Площадь, вроде бы.
Почти на входе –
Волосы кружевом, обувь высокая, кожа.
Оборот, улыбка.
Я уничтожен,
Смят, сожжён и развеян.
Потерян.
Встреча.
Неловкие приветствий объятья.
Проклятье.
По крепостным стЕнам трещиной
Первый личный страх и сомнения.
Такта свечой не обещанной,
Пробоина замка в мгновение.
Так тепло в клетке рёбер и бьётся
Это зарево в языках под рубашкой,
Не успев растеряться,
Клянётся.
Это зарево и сейчас верно клятве,
Но оно уже не смеётся.
И не станет, хотя…
Нет, даже думать о после колко,
Будто оно может быть.
Пальцы только ломаются и галдят,
Дурно скрипя – ещё сколько?
Им ответа не получить. Только выть.
Круженья в подземке и над.
Я чужой. Не тут – для неё.
Это Ад.
С новыми силами хилыми,
Ноги стирая, доверчиво глядя лая.
Не отпускать до вечера.
И я жил тогда только встречами,
Да и сейчас кормлюсь ими,
Тёплыми и… не живыми.
Зная, что твоя половина,
Забыта, в случае лучшем,
А в худшем – мертва.
И я глазами худыми опять возвращаюсь туда.
Я отдал бы руки и голову
И на полном серьёзе жизнь,
Только с ней мне не было холодно,
Только с ней соблазняла высь.