К портрету

                посвящается Людмиле Гурченко

У голубой стены, в пурпурном бархате,         
Цепочки желтенькие, словно золотые,       
Такое видели ее,- вы только ахнете!               
Кудряшки модные, в колечки завитые.
          
Играл оркестр по вечерам,   
И на заборе детвора.
И ты кружилась в пьяном танце до утра.

Над бездной ночи, от заката до рассвета,
Есть шаткий мостик из надежды и печали,
И звон любви в ушах, последнею монетой,
Случайно выпавшей, но где - не замечали.

И ты плясала - не унять.
И что пропало - не поднять.
А звон любви когда-то вспомнится опять.
   
Пропахнув ветром и вином, 
Куда и с кем, да все равно,
Две тени лунные скользили по штакету.
И задыхалася, спеша,
Твоя пропащая душа   
Менять на звон любви последнюю монету.
   
А ночь рыдала за углом,   
Обнявшись с мокрым фонарем,   
Тебя оплакивая ветром и дождем.

Так пусть, как ливень по листве,
Заплачет кто-то о тебе,
И пусть молва кружит слова вороньей стаей,
Но чтоб от музыки - мороз,
И голубой, как купорос,
Весенний вечер, дым в саду, в начале мая.