Медведь Хирс-Шахрияр

Худ. М. Кагаров

   … И вот я жил в кишлаке Зимчуруд, в стареньком рассыпающемся домике, среди простых, потных от трудов родниковых кишлачных людей, вдали от больших городов…
   И писал свои простые, как камни и трава, стихи и притчи…

   Иногда я блаженно засыпал над своим  маленьким письменным столиком под огромной тысячелетней чинарой, и ветер перелистывал, перечитывал мои свежеисписанные  листы и уносил их… 
   Ветер – мой единственный читатель – и тот разбрасывает мои письмена, как осенние листья…

   Но вот в нашем тихом кишлаке случилось несчастье…
   В далеких горах жил одинокий гималайский медведь Хирс-Шахрияр…
   Он был не хищник, а вегетарианец… медведь-аристократ-гурман…
   Он любил и ел только дикий мед… ягоды… орехи…
   Он никогда не нападал на зверей и людей…

   Старики говорили, что Хирс – Шахрияр пришел из Гималаев – страны древних мудрецов, которые незримо правят миром… хотя наш сумасшедший  XXI век плохо слушается мудрецов… как бешеная машина – тормозов…
   Старики говорили, что  один из Великих гималайских Мудрецов Хо-Бамбо-До-Шо  устал быть человеком в бешеном ХХI  веке машин, компьютеров, и душа усталая его переселилась в Медведя… в Колесе Сансары…

   И вот двуногий этот Мудрец,  Хо-Бамбо-До-Шо, кочует по миру в облике Медведя – так Ему, уже Четвероногому, легче переживать страданья любимых людей и боли земного мира…
   А он любит всех людей, не только своих близких…
   А такой человек приближается к Богу…
   А эти страданья и боли человеков увеличиваются…
   И трудно их пережить двуногому…

   …Но вот пьяный охотник, а пьяных слепцов – человеков на земле становится все больше, ранил Хирса-Шахрияра, когда тот тихо, нежно лакомился дикой малиной в недоступном ущелье…
   Медведи любят малину и забывают об опасности, когда малина созревает…
   И мудрец  Хо-Бамбо-До-Шо, сидящий в медведе, тоже любил малину…
   А пуля пьяного, но – увы! – меткого охотника шла в сердце, но чуткий медведь, вернее мудрец, сидящий в нем, закрылся лапой, и пуля уязвила, пробила лапу…
   Малиновая живая кровь пошла, забурлила из медведя и оросила богато кусты дикой малины… малина стала еще более гранатовой… живокровавой…
   Медведь стал зализывать кровообильную рану и ушел… убежал… хромая… с пулей в лапе…

   О Боже!..
   Шайтан лишь стреляет в медведя в малиннике…
   Это всё равно, что стрелять в джигита, когда он жарко обнимает гурию…

   Но теперь Хирс-Шахрияр стал хищником…
   От пуль и кровавых войн  даже люди становятся хищниками… зверьми…
   И Хирс-Шахрияр стал мстить, убивать коров, коз, овец и нападать на людей…

   Древний Гималайский Мудрец  Хо-Бамбо-До-Шо, живущий в медведе, затих… замер… пуля сидела в нем… жгла его…
   Боль убивает мудрость…

   Так Хирс-Шахрияр стал опасным бродягой-шатуном-убийцей…

   Слух о медведе – убийце пошел по кишлакам, как дрожь по тяжело больному человеку…
   И дошел до моей одинокой рассыпающейся кибитки…

   Я стал по бессонным тревожным ночам  подпирать мою дверь посохом – палкой, но как я, старик, мог защититься от могучего зверя, жаждущего мстить убийцам – человекам?..

   О, Творец! Хозяин бесконечных Миров и моей убогой кибитки!..
   Я почуял!..
   Я знал, что медведь придет ко мне…
   Я ждал его… Приготовил нож…
   И он пришел…

   В эту ночь, через огромную трещину в глиняной крыше, я любовался падучими звездами и необъятным лучистым Млечным Путем…
   Кишлачные старики рассказали мне о том, как явился в небесах Млечный Путь…
   Давно это было… давно…

   Ах!.. седая! звездная! дочеловечья старина…
   Но ты жива в бессмертной душе  человеческой!..
   Но старики Её помнят… для этого и живут на свете, чтобы мы не забывали свою Великую Историю…
   А без Истории – человек, как павлин без хвоста, как без воды – река… как дерево без корня, как баран без курдюка…
   Да!.. да!.. да…

   Вот эта история…
   …Бедняк Нусратулло-Тилло имел десять детей и жил в нищете… в вечном голоде…
   Он устал от голодных глаз своих детишек…
   И однажды забрался на самую высокую Козью Гору и взмолился ко Всевышнему:
   - О, Творец Вселенной и Хозяин Миров!..
   Помоги мне накормить моих детей!..

   И тут случилось чудо!..
   Если долго молиться – чудо всегда совершится!..

   И молитва его дошла до Хозяина Вселенной!..
   И Творец прямо с Козьей Горы взял перепуганного бедняка в небеса, и тут подарил ему огромную ферганскую Арбу, полную мешков муки и риса…
   А что' еще нужно бедняку?..

   Но!..

   Потрясенный щедростью Творца Миров, ликующий Нусратулло-Тилло вытащил из дряхлых сапог-чарогов тайный кувшин шайтанской воды-водки и от небесной радости, среди близких звезд, лихо опустошил  его…
   И, пьяный, разгульный, среди пылающих Лампад – Плеяд, бедняк стал плясать и петь на Арбе, и яростно погонять трех черных, власатых, угрюмых памирских яков – кутасов, впряженных в исполинскую Арбу!..

   И!.. Потрясенные яки понесли!.. Потащили!.. Заплясали!..
   Яростно, туго, криво помчали! повлекли Арбу и пьяного пляшущего и поющего арбакеша – извозчика по девственным Небесным Дорогам!..
   Оййййх!.. Аййййх!..

   О, Творец!..
   Кто на земле не мечтает вот так промчаться-прокатиться по Небу?!..
   И петь-плясать средь звезд?..

   Вселенская нетронутая девственная пыль поднялась… закрыла звёзды…
   От пыли зачихали Звездные Медведи и Гончие Псы!..
   «Будьте здоровы!» – кричал им необузданный, пьяный Нусратулло-Тилло!

   И тут случилось страшное: бешеная! пьяная! слепая Арба набегу!.. налету!.. врезалась! задела Молодой острый Месяц,  и Он разрезал все мешки с мукой и рисом!..
   И посыпались обнаженные мука и рис по Звездным Путям вслед за бешено несущейся Арбой!..

   О, Всевышний!.. Ты знаешь!..
   Так явился затрепетал  заструился в небесах Великий Млечный Путь!..
   Из рассыпанного риса и муки…

   А бедняк Нусратулло-Тилло виновато вернулся на землю, на Козью Гору, с пустыми мешками…
   И опять его встретили глаза голодных детишек…
   Пьянство и нищета – брат и сестра!..

   Но!..
   Нусратулло-Тилло всю жизнь радостно вспоминал свою бешеную гонку-пляску- скачку –  по Дорогам Небесной Вселенной!..
   И никогда не жалел об этом!..

   И говорил радостно:
   - А кто еще из земных человеков скакал в Небесах на Арбе, запряженной памирскими черными яками, которые от бешеной пены стали белыми?..
   Скоро будет в небесах «Созвездие Белых Яков и Погонщика Нусратулло-Тилло»!..
   Так я стану вечным!.. Да!.. да!.. да!..

   А кто скакал по Небу на Арбе, полной риса и муки?.. Кто?..
   И кто врезался заживо!.. в Молодой Месяц?..
   Никто!.. Никогда!..
   Только я!..
   А меня Творец избрал!..

   И если бы мои детишки съели рис и муку – не было бы Великого Млечного Пути!.. да!.. да!.. да!..
   Большинство людей умирает, уходит с земли – бесследно.
   А после меня – останется «Великий Млечный Путь»… И «Созвездие Белых Яков»!..
   О, Творец!.. О, Хозяин всех миров!.. Всех Млечных Путей!..
   Ты меня избрал!..

   Но!..
   Но  вот я лежу и гляжу через огромную трещину в моей глиняной крыше на Млечный Путь и вспоминаю  счастливого Нусратулло-Тилло…
   Ему повезло…
   Он остался в веках…
   А я не останусь…

   …И тут тихо открывается дверь, бесшумно падает мой посох, и вкрадчиво, мягко, неслышно шурша могучими лапами, входит медведь…
   Тот самый…  Хирс–Шахрияр…
   С хромой лапой, в которой живет пуля…
   Хотя я ждал медведя, а онемел, замер от страха… вспомнил о медвежьей болезни… она зароилась во мне… страшно…
   Я взял нож, но он дрожал в моей старой руке…

   Известно, что волки, собаки, тигры и даже змеи перед тем, как напасть на жертву – скалятся… рычат… готовятся к последнему, гибкому, молниеносному прыжку…
   А медведи недвижно стоят… глядят… словно улыбаются… завораживают…

   И мой Хирс-Шахрияр встал на две задние лапы и задумчиво глядел на меня…
   Но глаза у него были странные… почти человечьи… почти монгольские… узкие…

   И я вспомнил, что в медведе сидит, таится великий гималайский мудрец–Хутухта  Хо-Бамбо-До-Шо, уставший в ХХI веке быть человеком…
   И перешедший в Колесе Сансары – в медведя…
   Тут у меня появилась надежда…

   Но медведь задумчиво глядел на меня…
   Готовился к прыжку?..

   А нож беспомощно дрожал в моей руке…
   За всю мою долгую жизнь я убил всего несколько комаров и мух – и даже об этом жалел… каялся…
   А тут огромный медведь!..
   А в нём – великий мудрец!.. Их – двое…

   Но тут страшный порыв ветра, словно землетрясенье, качнул мою согбенную кибитку, и трещина в крыше ещё более раздвинулась, расширилась и, словно с Млечного Пути, свесились, сошли, упали,  две желтые босые маленькие ступни с крошечными пальцами, похожими на морщинистые головы черепах…

   И вдруг!..
   О Боже!.. Вот чудо!..
   Тот самый диковинный босой Старичок в огромной бухарской чалме, в гранатовом парчовом халате – сквозь трещину в крыше – опустился в мою кибитку… и встал между медведем и мной…
   И опять в руках у него был дряхлый хурджин-мешок, к которому была привязана большая медная игла…
   Игла завораживала меня своим тусклым древним сияньем…

   А старичок, как огромный паук по незримой паутине, медленно опустился по воздуху и сел на стол между мной и медведем…
   И неожиданно заговорил густым баритоном…

   Я ожидал услышать мышиный писк иль кошачий визг, а услышал мягкий голос отца… 
   Из такого маленького горла –  шел такой глубокий звук!..
   Как из крошечного соловья – звонкая оглушительная трель!..

   Голос говорил бархатно:
   - О, одинокий певец опадающих листьев!..
   О, блаженный муравей мировой мудрости!..
   Разве поэт-мудрец должен держать в руке не калам-перо, а нож?..
   Разве ты не знаешь, что медведь любит мёд, орехи, ягоды, а не пулю?..
   А ты, гостеприимный, как все таджики, мудрец, приготовил для гостя – нож?!..

   … Я замер…
   А Хоркаш-Бободжон  улыбался…
   Он глядел на меня, как в детстве только отец и мать глядели на меня…
   Ойхххх!..

   Любовь… любовь… только Ты есть на земле…
   Только Твои глаза глядят на человека!..
   И это – Бог!..

   Тут я вспомнил, что у меня есть орехи и мёд…
   Я бросил на пол все ещё дрожащий нож… и положил орехи и мёд в банке – перед медведем…
   Медведь опустился на все четыре лапы, обнюхал банку и лизнул мёд…
   Потом он осторожно, нежно разгрыз несколько орехов и один орех придвинул ко мне…
   «Ешь!.. Двуногий мой брат!..» - словно шепнул он…
   Или почудилось мне…

   Я чуть не заплакал от этой медвежьей заботы… и взял разъятый орех и стал есть… сладко…
   Хоркаш-Бободжон тоже отведал мёд и съел орех…

   Наступила тишина в моей кибитке…
   Только Плеяды и Млечный Путь, некогда рассыпанный пьяным бедняком Нусратулло-Тилло, тепло, мучнисто блаженно сияли в трещине крыши…

   И тут Хоркаш-Бободжон взял мой нож, склонился как опытный хирург, над раненой лапой медведя и вмиг выдернул, вынул, вычерпнул ножом из лапы пулю…
   Я удивился: пуля была помятой, кривой, расплющенной от жестокого удара… Медведь был жесткомясым… трудноубиваемым…
   И вот он освободился от пули…
   И мне даже показалось, что он облегченно, радостно вздохнул и улыбнулся своей медвежьей широкой улыбкой…

   О Боже!..
   Как я люблю, когда люди и звери улыбаются!..

   Потом Хоркаш-Бободжон взял свой мешок-хурджин с завораживающей меня медной иглой и осторожно, ласково сел на благодарного, освободившегося от пули медведя, и они бесшумно, как во сне, поплыли, покинули мою одинокую кибитку…
   Мне даже почудилось, что они взлетели… в ночное бархатное небо, где разгорался звездопад…

   … В какой-то миг мне показалось, что это седобородый гималайский Хутухта – мудрец Хо-Бамбо-До-Шо уносит на плечах маленького Хоркаша-Бободжона и шепчет:
   - В ХХI веке на земле накопилось слишком много зла…
   И я устал быть человеком и любить всех людей – и добрых, и злых…
   И вот я решил перейти, перебраться, перевоплотиться в Колесе Сансары в могучего медведя…
   Чтобы на четырех лапах бежать от мирового зла…
   Чтобы четырьмя лапами защищать добро…
   Да пуля поразила мою лапу…
   И я решил вернуться назад… в человека…

   … Так исчез последний гималайский медведь в таджикских древних горах…

   А я?..
   Я выскочил за моими диковинными гостями из кибитки…
   Оторопело глядел на уходящих, и мне чудилось: то медведь на спине… то седой мудрец на плечах уносят Хоркаша-Бободжона по звездной ночи… плывут средь Плеяд… нежно…
   И я едва не зарыдал от этого исчезающего чуда…

   И опять я бросился в кибитку… искал… нашел, схватил телефон, выбежал в ночь, чтобы запечатлеть необычную картину… медведь-мудрец уносит Старичка…

   Но листья с тысячелетних чинар обильно сыпались и ночью.
   Но ночной листопад кажется гуще, темней дневного…
   И мои странные гости бесследно затерялись в листопадной бездонной ночи…
   Только огромный золотой ковровый лист шахского тутовника нежно пал, обволок мою седую голову…
   Как мать обнимала меня, в дальнем детстве…

   О Боже!..
   Неужели Медведь Шахрияр-Хирс и мудрец Хо-Бамбо-До-Шо навсегда ушли из моей одинокой жизни… ушли чудеса… и опять я одинок…
   Но!..

   … Хоркаш-Бободжон!.. Летучий! Диковинный! Босой! Кукольный!..
   Чудо – старичок в чалме и парчовом халате!..
   Ты только не уходи!..
   Мой мудрый спаситель!..
   Мой древний, как пыль, мой единственный в старости собеседник!..

   …Я вернулся в кибитку… опечаленный… ещё более одинокий, чем всегда… после ухода необычных гостей…
   А были ли они?..

   Но на столе лежала помятая, окровавленная пуля…

 Зимчуруд, сентябрь, 2016