ПРоза Ру Белые и красные розы

                Белые и красные розы

                Он был красив, поразительно красив, мой школьный товарищ Миша Кириллов. В нашем классе было ровно сорок мальчиков и ни одной девочки, потому что школа была мужская. В  годах, совсем немного отдалённых от минувшей войны, все школы были разделены  на мужские и женские. И всё же мы иногда общались со своими сверстницами. Первые встречи происходили на школьных вечерах, устраиваемых совместно,  примерно раз в три – четыре месяца. О, как почтительно мы относились к девочкам. Когда они, улыбающиеся и нарядные, стайками появлялись в нашем школьном   спортивном зале, глаза наши разбегались и первые минуты встреч проходили в некоторой растерянности. Но вскоре она сменялась  вниманием к тем, кто нравился больше других. Устойчивое внимание девочек более всего относилось к Мише Кириллову. Он был высок и статен, с гордо посаженной головой, очень смуглый с тёмными блестящими глазами. Пожалуй, некоторую суровость его лицу придавали сросшиеся  на переносице брови, но это нейтрализовалось доброй, открытой белозубой улыбкой. И к тому же – круглый отличник. Всё ему давалось легко, с лёту. Никогда не задавался, был ровным, надёжным, естественным в общении. Его недостаток заключался лишь в том, что завладеть вниманием понравившейся девочки в его присутствии было невозможно, потому что самые яркие перлы из потока слов очаровательной головкой воспринимались лишь в пол – уха и, как стрелка компаса – на север, эта головка поворачивалась только в сторону Мишки Кириллова. О нём знали девочки всех школ нашего района, и когда мы ходили с ним небольшой мальчишеской компанией по городу, со всех сторон слышалось девичье щебетанье: «Смотри, смотри, Миша Кириллов…

                После школы наши пути разошлись, потому что он поступил в Политехнический, намереваясь стать инженером – металлургом. Но дружба наша продолжалась. К тому времени студент Миша Кириллов определился ещё в одном – он был влюблён, наконец – то по настоящему в красавицу Люсю, которая называла себя Алисой. Нам казалось невероятным, что Алиса околдовала Мишу, ведь она почти забрала от нас нашего друга, как нам казалось, не только потому, что очень красива, но и хитростью, и при встрече мы откровенно спрашивали его: «Ну, а как там поживает твоя А  лиса?» Они действительно были очень красивой парой  - оба смуглые, темноволосые, яркие. А потом они поженились и оба светились счастьем, и всё было хорошо, потому что у них один за другим родились мальчик и девочка, такие же яркие и красивые, как Миша и Люся. И всё устроилось в их жизни в той части, которая определяется нудным словом «быт». Миша стал талантливым учёным – металлургом, работал над докторской диссертацией. Их небольшая комната в коммуналке сменилась отдельной благоустроенной квартирой.
                Да, наша дружба продолжалась, но шла на убыль – время брало своё. Конечно, мы продолжали общаться, но уже изредка, в основном, по телефону. Иногда, 1-2 раза  в год – это праздники, дни рождения, а со временем встречи стали ещё реже. Жизнь закрутила каждого в своём водовороте.

                Прошло лет двадцать.
                Я встретил его в городе случайно. Оба обрадовались, что? как? Как дети? А Люся, Люся как? Я так давно её не видел, такая же красавица, да? Он был как -  то невесел, хотя, как всегда, идеально одет и выбрит. В ответ о Люсе сказал  ошарашивающее: «Мы разводимся». Почему? Что случилось? Да вы что… сойти с ума…
                - Жить так невозможно, - отвечал Миша. Понимаешь, в последние годы наша жизнь превратилась в ад. Она ужасно ревнива, дома – сплошные допросы, подозрения, упрёки. Недавно наша ссора…  Разойтись я решил недели две назад, и это бесповоротно. В институте был вечер, собрались почти все сотрудники, пришли с жёнами, мужьями, и я, конечно, с Люсей. Она в этот вечер истерзала меня. Уже после застолья несколько женщин с мужьями подошли к нам. Разговаривали, шутили, смеялись. Одна из женщин говорит мне: «Ой, Миша, твой галстук сбился», и начала мне его поправлять. Ну, я стою, она мне его поправляет. Сказал: «Спасибо». А Люся впилась в мою руку и тянет в  сторону. Чуть отошли, она мне  говорит с исказившимся лицом: «Всё, я всё поняла, какая наглая, при мне поправляет тебе галстук, она твоя любовница». Я пытаюсь её успокоить, но всё безрезультатно. Она просто невменяема. И уже не говорит, а почти рыдает: « Я ухожу, оставайся с ней, со своей любовницей», - и резко от меня уходит. А на нас уже обратили внимание. Я  - за ней, она вышла в коридор, бежит от меня. Я пытаюсь объяснить ей, что эта женщина -  из моего отдела, мы работаем много лет вместе, это же так просто, по дружески, что поправила мне галстук, и рядом ведь стоял её муж. А Люся  уже рыдает: « Как ты мог позволить, чтобы она поправляла тебе галстук, какая наглость, и это при мне… Я видела, видела, она не галстук тебе поправляла, она тебя за шею гладила, несколько раз к шее прикоснулась, и это при мне… И она моложе меня, моложе, я всё поняла, она твоя любовница». Вечер был испорчен, да что вечер, жизнь испорчена. Так дальше невозможно, невозможно. Я их не брошу. Дети выросли, сыну скоро двадцать, дочке – семнадцать. Я их никогда не брошу. Но мне надоело. Эти вечные подозрения, требования клятв… Я ушёл, уже неделю живу у сослуживца. Я звоню домой, она кричит в трубку: «Иди к своей любовнице, видеть тебя не хочу».
                - Миша, она любит тебя, подумать только, через двадцать лет, так любит тебя. И ревнует. Это же нормально – когда любят, то ревнуют. Не сходи с ума, не разводись.
                - А я не схожу с ума, у меня нет другого выхода. Я об этом уже не один год думаю, сначала мысль о разводе казалась совершенно дикой, но сейчас я к ней привык, буду разводиться…
                - Подожди, подожди, разве ты этого хочешь?
               - Нет, не хотел, не хочу, но другого выхода нет… Я не выдерживаю, понимаешь, не выдерживаю.
              - Ты не хочешь разводиться, но собираешься это сделать. Разумно ли поступать вопреки тому, что ты хочешь? Сделай ещё попытку, помирись.
              - Как? Как помириться? Она же орёт в трубку: «Иди к ней». Она невменяема, она сошла с ума.
             - Подожди, есть один способ… я знаю способ – и она смягчится, ты увидишь – смягчится.
            -   Какой ещё способ? Какой может быть способ?
            - Скажи, когда ты ей в последний раз дарил цветы?
            - Цветы? Когда? Ну, в день рождения, почти год  назад…
            - Давай купим цветы и пойдём к Люсе.
            - Цветы? Просто цветы? Как - то неожиданно… Что же будет? Она не хочет меня видеть, не захочет открыть дверь, как же я их дам ей?
            - А мы сделаем так. Я позвоню. Ты с цветами станешь в стороне. Она меня увидит в глазок и удивится. Я же не был у вас тысячу лет. Она откроет. А ты из – за моей спины – ей цветы…, понимаешь? Цветы такие купим – белые и красные розы. Увидишь, всё получится, это гениальный план.
           - Ты меня забавляешь своей идеей. Чтож., давай попробуем.
Мы купили на Соборной площади розы – белые и красные. Мы шли, а Миша рассуждал: «Знаешь, я люблю Люсю, просто она меня поедом ест. А белые розы – это чистота, символ, что я чист перед ней, да?
           - Сам понимаешь, что чистота.
           - А красные, что я её люблю, так?
           - Сам понимаешь, что так.
          Мы пришли. Звоним. Стою напротив глазка. Она из – за двери восклицает: «О, Боже, никогда бы не подумала, что это ты», и открывает дверь. Я не успеваю войти, как Мишка из – за моей спины галантно, поразительно галантно, мы ведь так и не договаривались – к ней, стал на одно колено и протягивает цветы: «Это тебе, моя родная, тебе…»
              Она оцепенела, поражена… А он уже встал во весь свой огромный рост, и она прильнула к нему и сотрясается от рыданий… А он целует её лицо, глотает её слёзы…И говорит, говорит: «Я с тобой, только с тобой, и не ревнуй меня, не ревнуй, никогда больше не ревнуй, я только тебя люблю, только тебя, только не ревнуй.
             И он тоже потрясён.
             А мне тут делать уже нечего. Я говорю: «Ребята, я пойду, созвонимся, я пойду…
            - Куда ты, подожди, не уходи…
            - Нет, нет, у меня срочные дела, созвонимся, пока…
            - Пока.
            За мной закрывается дверь, за которой, кажется, враждебность сменилась миром и счастьем.

            Мы много перезваниваемся, иногда встречаемся семьями.
            Я его спрашиваю: «Ну, как?»
            А он мне – цветы – это было гениально, ты придумал гениально. Я ей теперь часто цветы покупаю, часто, с тех пор. Чтобы не сомневалась. И как тогда – белые и красные розы..
            - И что же, больше не ревнует?
            - Нет, ревнует, но не так. Понимаешь, не истязает, как раньше. После того случая всё не так. Ну, что – то промелькнёт, в чём – то сомнение выскажет, а потом говорит, я знаю, что мы вместе навсегда, навсегда, а это главное.
            Вместе белые и красные розы.
           Они вместе. И очень красивы.